Юлия Фирсанова - Папандокс [litres]

Дорога, чуть подмокшая от зарядившего после обеда дождичка, ложилась под копыта коней. Люди сидели в фургоне. Бельташ присоединилась к компании, потому что тройка псов успешно справлялась с дозором и могла если не прикончить любого врага, то уж дать знать о его приближении наверняка.

По непромокаемой ткани полога, дополнительно зачарованной Ригетом практически сразу после покупки, неритмично настукивали капли.

– Скоро развилка, в Брис или дальше в сторону баронства Кергот править, дир? – руководствуясь каменным указателем справа, повернул капюшон плаща Валт.

– Я тебе обещал, – промолвил Ригет. – В город подвезем, наш путь дальше, к замку Кергот.

– Дир, – откашлялся бывший воин, – а если я клятву верности принесу, возьмете меня на службу? Мечник я не из последних, ты сам проверял. С дирой Бельташ, ясно, не сравнюсь, а все ж, вдруг обычный человек под рукой понадобится?

– Правда, давай его оставим, дядюшка? – предложил Дениска, сжалившись над Валтом. Несчастные глаза мужика и свободная рука, нервно вцепившаяся в левый остаток бороды, пробудила жалость в землянах. Светка только не знала, как попросить дядюшку и имеет ли она на это право, впрочем, брат тоже не знал и просто стал просить, на ходу изобретая аргументы: – Заодно о сохранении тайны заботиться не придется, носитель-то при нас, и Петрушка с Укропом обихожены будут. Они, по-моему, уже сейчас любят Валта сильнее, чем нас всех, вместе взятых.

Похваленный бугай сконфуженно фыркнул. Лошадей он и правда любил больше, чем людей, и ладил с ними получше. С конями-то особых слов подбирать нужды не было – заботься хорошенько, так лошадка завсегда добром ответит. Ригет же с конями, не считая Укропа, никогда особо не ладил. Всякая живность от магии обычно подальше держаться старалась, сколько морковок ни носи, а все подозрительно коситься будет. Вроде как пахнет магия для животных как-то неприятно.

Ригет задумался, прикидывая варианты, а Светка предложила:

– Может, проголосовать?

– Я – за, пускай остается. Ты – за. Итого двое, – подсчитал Дэн. – Ты как, Бельташ, не возражаешь?

– Биться с ним плечом к плечу не стану. В остальном мне все равно, – честно высказалась рыцарша смерти.

– Ага, стало быть, воздержалась, – определил парень и посвистал псам: – Эй, Алой, Керт и Сарта, вы хотите, чтобы Валт остался с нами?

Псы ответили дружным, утвердительным «гав». Еще бы, кто как не бугай втихую вчера за едой и за завтраком кидал здоровенным собакам чуть прихваченные огнем пласты мясца в качестве лакомства.

– Они за, – подвел итог парень, перемигнувшись с сестрой.

– Первые три луны без жалованья, только кормежка, – выдал вердикт экономный Ригет.

Просиявший бугай энергично закивал. Где спать – есть, одежа и оружие у него пока имеются, а уж кормежка такая, какой любой знатный дир не побрезгует. Не хотелось Валту уходить от Ригета, пары забавных ребятишек, странно-страшной рыцарши, зверушек и великой чудесной тайны. Никак не хотелось!

– Пусть будут Восемь богов мне свидетелями, призываю Ирната в ручатели, клянусь служить верно мечом и щитом диру Ригету до той поры, пока сам он не прогонит меня, – почти скороговоркой, а вдруг передумают, пробормотал Валт, протягивая рукоятью вперед свой меч, снятый с пояса. Дядюшка меч взял, хлопнул, не вынимая из ножен, по правому плечу бугая и протянул ему монетку-ноготок в знак приема на службу.

Валт монету принял и положил не в тощий кошель на поясе, а в потайной карман на широком ремне, в знак своих твердых намерений. В среде наемников на Вархете бытовала примета: рассчитываешь на постоянный контракт – первую врученную монету не вздумай потратить. Или на шею повесь, на ремешке, или в пояс вшей. Валт убрал медяшку на хранение без всякой показухи и вернулся к лошадкам.

Вот так, ночуя в поле, у кромки леса, на придорожном лужке, заезжая в деревни лишь для покупки или обмена (мяса-то стараниями псов было вдосталь), повозка двигалась к владениям Керготов. Светка же втихую мечтала о ванне и прекращении бесконечной тряски, но не капризничала, понимая, что очередной парад оживших мертвецов им может с рук не сойти. Это ведь они с братом, пока не спят, себя вроде как контролируют и их случайные слова-движители больше непроизвольного подъема зомби не вызывают. То ли кулон Зебата помог в адаптации, то ли сила жреческая в телах угнездилась и безобразничать перестала. А ну как в спящем состоянии все по-другому будет? Лучше уж пока не рисковать.

Ригет вез племянников, чтобы вступить в права владения собственностью, племянники везлись по собственным мотивам: одна – по необходимости и в надежде на возвращение домой, второй – в поисках приключений. На счастье Светки, за ретивым братцем дядя следил строго и на кладбища, мимо которых двигался фургон, прогуляться не выпускал.

Зато несколько раз Дэн и Света пробовали применить силу жрецов Алхой. И надо сказать, вышло сразу и куда удачнее, чем с Зебатовым подарком. Царапина от ножа, которым Света училась потрошить добычу, под рукой брата затянулась быстрее, чем сестренка успела пролить больше пары капель крови. Сама девушка поглаживанием ладошки убрала красный отпечаток от хлестнувшей зазевавшегося Дениску по шее ветки. Оба раза получились совершенно случайно, потому как практиковаться с силой Алхой на ком-то живом и разумном дядюшка новоявленным жрецам строго-настрого запретил. Исключение оставил для совершенно безвыходной ситуации, где выбор стоит между жизнью и смертью.

Одинокая громадная яблоня, старый, но еще крепкий забор, почему-то огораживающий всего несколько метров луга перпендикулярно дороге, а не вдоль нее, россыпь густо поросших травой и мхом камней неподалеку от дерева-гиганта – так выглядели ничем не примечательные подступы к родовому замку Кергот.

Нет, Дэн, конечно, не преминул спросить о камнях и причинах установки куска забора, но истории его воздвижения не знал и дядюшка Ригет. Сколько он себя помнил, столько забор тут и стоял, его давно использовали вместо коновязи желающие полакомиться спелыми яблоками. О камнях достоверно дядя тоже не знал, лишь предполагал, что некогда на их месте высилась часовня Алхой.

Зато о яблоне дядя знал побольше. По легенде, она была выращена самой Алхой для родоначальников рода Керготов в пору мимолетного увлечения богини прекрасным дием. Никаких божественных свойств у плодов зафиксировано не было. Но какое-то зерно истины у легенды имелось, ведь громадную яблоню такой же громадной и всегда плодовитой помнил еще прадед Ригета. Яблоня точно была волшебной! Нет, серьезно. Дерево оказалось куда старше забора, оно помнило не только прапрадеда племянников, а, возможно, и те времена, когда по Вархету еще ходили боги. Именно тогда они дарили своим первым детям – диям – диковинные подарки.