Юля Майн - Моё имя - Анита

День начался хреново. Впрочем, как еще может начинаться день в старшей школе?

Мари зябко повела плечами, сидя за своей партой.

— Эй, Мэри! Мэри-скучная-Поппинс!

О, Боже, да когда они, наконец, отвяжутся! Она еще в пятом классе как-то подстриглась под каре. И внешнее сходство, да ещё имя сыграли на руку одноклассникам. Тогда она не умела молчать и велась на любые провокации. Впрочем, сейчас не реагировать тоже получалось плохо.

Компания во главе с Майком, их предводителем, и хихикающими за его спиной девчонками, была худшим кошмаром Мари. Пытаться что-то говорить им было бессмысленно.

— Нам нужна домашка по химии, алгебре и истории. Ты же всё сделала.

— Да.

— Что «да»?

Мари насуплено молчала.

— Ты же дашь?

— Н-нет.

— Да, ладно? — Майк соизволил подойти к ней вплотную. — Неужели ты не дашь мне свои записи?

Лицо его было так близко, что девочка разглядела крошечный шрам на его носу. Она сглотнула, во рту пересохло.

— А…

— Ну, короч, договорились, да? — он будто бы дружески похлопал её по плечу и вернулся к своей команде. — Я на тебя рассчитываю! — он подмигнул ей.

«Боже, какая же я дура!» — Мари положила голову на парту. Ну, да, как есть дура. Боится, ненавидит и любит одновременно. Не может двух слов связать в его присутствии, только и делает, что уже три года подсовывает анонимные валентинки на день влюбленных, даёт конспекты и краснеет как помидор. Еще бы над ней не смеялись! Да если бы не её записи, Майк бы с ней и не заговорил ни за что!

Она огляделась. Класс рассыпался на кучки. Вот только ни к одной компании её не тянет. Они перестают говорить, когда подходит она. А если не перестают — она сама не понимает, что делает среди этих людей.

Урок прошёл быстро. Уроки всегда проходят быстрее, чем эти бесконечные перемены. На переменах непонятно, чем заняться, как убить время — только если продолжать учиться и во время них. Но разве можно сосредоточиться в этом гвалте? Мучительную десятиминутку стоит использовать разве что для прогулки по коридору туда и обратно.

Мари не успела завернуть за угол, прежде чем услышала:

— …Тебе разве не у кого больше конспекты брать? — Говорила Риз. Она претендует на звание первой красавицы школы. — Все же знают, что она сохнет по тебе с шестого класса.

«А вот и не с шестого!»

— Какая разница?

— У неё каждый раз лицо такое, типа «О… он заговорил со мной»! Майки, не тупи, это, конечно, забавно… Но меня это бесит.

Мари показалось, что она услышала звук поцелуя. В шуме не разобрать…

— Да ладно тебе, крошка, не нервничай. Не ревнуй к уродинам! — он рассмеялся. — Это только конспекты, ничего личного!

У Мари поплыл пол перед глазами. А когда она пришла в себя, коридор был уже пуст. Она опоздала на урок, или даже пропустила его. Мари запустила руку в карман джинсов — хорошо, что телефон остался при ней. Она машинально набрала сестре…

Иногда Дэниэлу Курт, вдовцу, отцу двух, пожалуй, уже взрослых дочерей, уважаемому в своём небольшом городе юристу, казалось, что он что-то упускает из виду. Это что-то было очевидным, но абсолютно невозможным для рассмотрения его, Дэниэла, отцовским глазом.

Старшая дочь, Владлена, которой этой весной исполнилось двадцать лет, в чём-то не оправдала его надежд, забросив учёбу в колледже. Она уже три года сама зарабатывала деньги, вкладывая их при необходимости в семейный бюджет и не отказывая себе при этом в любых своих прихотях. По словам Владлены, она начала работать, продавая поп-корн в парке развлечений, в течение двух лет меняла места работы, приобретала опыт — и теперь уже была хорошим продавцом. Но это всё лишь по её словам. Когда отец-юрист спрашивал о каких-то вещах, касающихся маркетинга или документов, она предпочитала отмахнуться от него со словами:

— Папа! Ну сколько можно? Я пришла с работы и ты снова хочешь засунуть меня за рабочий стол? Не надо папа. У тебя же есть Интернет, а там есть всё!

Она фыркала, и чёрные как смоль волосы, завитые кольцами и спускающиеся чуть не до талии, непрерывно метались из стороны в сторону, когда она двигала головой. И Дэниэл Курт, как истинно любящий отец понимал, что вовсе не менеджером работает Владлена, и даже порой думать не хотел, откуда у неё появляются деньги.

Младшенькая же, Мария, Мари, семнадцати лет от роду была его любимицей. Он пытался это скрывать, но тайной это никогда не было. Маленького роста, русоволосая с серыми глазами, мягкая — именно она вела всё хозяйство в их небольшом коттедже в одном из самых тихих районов города.

Мари была совершенной противоположностью своей сестре.

Но, видимо, не сегодня.

Сестры влетели на порог так стремительно, что Дэну показалось — его сейчас снесет.

— Ты совсем спятила? В своём уме?? — Мари орала на сестру так, как Дэниел никогда не слышал. — Ты опозорила меня перед всем классом. Я не представляю теперь, как вообще идти завтра в школу!

— Забудь ты про школу! Это все вообще не имеет никакого значения, — Владлена тоже отвечала на повышенных тонах, однако ж на крик не срывалась. Она будто бы была чем-то крайне довольна. — Скажи мне, что я сделала не так.

Мари швырнула на пол сумку, которая тут же раскрылась, и из неё вывалились тетради. Но девочку это, кажется, вообще не заботило. Она принялась загибать пальцы:

— Ты зачем-то приперлась в школу.

— Была рядом, решила, что раз уж ты позвонила и всё рассказала, стоит поддержать тебя.

— Что вообще случилось? — Дэн попытался вклиниться, но сестры почти синхронно повернулась к нему:

— Ничего!

Он примирительно поднял руки и вернулся к ноутбуку и сделал вид, что не замечает их перепалки. Мари и Влади, конечно, время от времени ссорились, он слышал их споры, но вот так, орать друг на друга посреди холла — это что-то новенькое.

— Ага, поддержать, — передразнила Мари и загнула второй палец, — заодно рассказав всем, что на самом-то деле, я такая хорошая, а они все идиоты.

— Я этого не говорила, — Владлена перешла в защиту. — Всего лишь сказала, что они тебя недостойны. Что ты умнее и лучше их.

— Ты, получается, судишь о том, кто меня достоин, а кто — нет?! — глаза Мари округлились, она машинально обратилась взглядом к отцу. Но Дэн предпочёл в разборки дочерей не влезать. Тем более, что ему ясно дали понять: ничего же не происходит! — Ты вообще врубаешься, что мне после этого светит?! Как я буду смотреть им всем в глаза!..

— Как будто сейчас ты смотришь! Тебя и так все избегают, потому что боятся. — Спокойно ответила Влади и сложила руки на груди.

Весь гнев Мари как рукой сняло, осталось только недоумение.

— Боятся? — Воспринимать это всерьез было выше её сил. — Боятся?? — Она засмеялась и никак не могла остановится. Это было похоже на истерику. Она смеялась, и уже слёзы потекли из глаз. — Меня никто не может бояться, потому что… нельзя бояться того, кого презираешь.