Евгений Красницкий - Отрок. Богам – божье, людям – людское

Когда Мишка с Туробоем въехали на лесную дорогу и Нинеина весь скрылась за деревьями, староста резко расслабился, утер рукавом лицо и шумно вздохнул:

– Ф-ф-у-х-х, парень, учить тебя… Воевать и то легче!

– Учить? – изобразил удивление Мишка.

– А ты думал, я сюда ради этой бабищи притащился? Да все, что я ей сказал, она не хуже меня знает, а силой покрасоваться – так это отрокам твоим пристало, я для таких игрищ стар уже. Просто Леха уже отчаялся тебя отучить все только разумом понимать – вреден разум в бою, медленный он, тело само все делать должно по велению души горящей! Почуял разницу? Вижу, что почуял – меч у тебя в руке, как живой, играл! И много в тебе тогда разума было?

– Я как-то и не подумал…

– И не надо! – Аристарх решительно рубанул ладонью воздух. – У настоящего воина, когда требуется, тело само думать может! Зрение, слух, обоняние, осязание ему все, что надо, говорят, разуму к этому добавить нечего, а оружие само свое дело знает…

– Какая же война без ума…

– Война с умом, а поединок должен быть только на чувствах и навыках, чтобы оружию не мешать… Что, не понял? Ну, как тебе объяснить… ну-ка, скажи: почему у Георгия Победоносца на иконах лик скорбен?

«Опять поехали… жрец, то есть, не жрец, а… потворник, кажется, а на христианские иконы ссылается…»

– Ну… потому, что Георгий великомученик…

– Дурак! Лик скорбен, потому что Георгий не убивает Змея, а казнит! Не сам решил, а приказано ему Зло покарать! Не он приговор вынес – воля Божья! Так и воин, настоящий воин – не след ему одновременно судией и вершителем быть. Настоящему воину власть дана узреть Зло, под какой бы личиной оно ни крылось, и приговор ему вынести, а оружие сей приговор исполняет! Но для этого оно живым должно быть, а такое бывает только в руке истинного воина! А еще его смущать ничего не должно – воин решил, оружие исполнило, и ответ за это не на нем, а на воине! Если же у тебя в руке мертвое железо, то все на тебе, и каждый раз раздумывать надо: как, да что, да «Не убий», да куда железо направить, да как самому уберечься, да… много чего, а если ворог, сиречь воплощение Зла, прямо перед тобой, то думать некогда! Понял?

– Вроде бы…

– Ни хрена ты не понял… пока, но начинаешь понимать… Ничего, выучим!

Как ни странно, но староста ошибался – еще ТАМ Михаил Ратников познал чудо отношения к автомату Калашникова как к живому существу, и, самое поразительное, «Калаш» на такое отношение отзывался! Сам бы не ощутил – не поверил бы, но ощутил и был при этом трезв и в своем уме, а позже, в конце девяностых годов, не единожды слышал рассказы о том, что есть, оказывается, и молитва «Калашу», правда содержания молитвы никто из рассказчиков не приводил. Разговор, как правило, сводился к тому, что там, в Чечне, молиться некому – все предано и все продано, а против «Аллах акбар» только «Калаш» и помощник…

– Скажи-ка лучше, – прервал Мишкины воспоминания староста, – а чего это ты такое сотворил, что та соплюшка враз увяла, да все себе под ноги косилась, будто что-то там такое бегает… или ползает?

– А вот его, – Мишка вытащил из подсумка бронзового Лиса, – между нами бегать заставил! В одну сторону обычный лис бежал – рыжий, а в другую вот такой – бронзовый, только размером с настоящего.

– Хо-хо! Силен! – Аристарх выставил в улыбке зубы из-под усов. – Это ты ловко!

– Да не в моей силе тут дело, дядька Аристарх, а в их чувствительности! Ты-то вот ничего не увидел, да и они… не знаю, видели ли Лиса, или как-то иначе ощущали…

– Старуха точно видела, да и девка, наверно, тоже. Хороший тебе оберег Настена дала, и попользовался ты им правильно…

– Почему Настена? Это у меня не от нее, а с куньевского капища…

– Едрен дрищ, – брови Аристарха изумленно взлетели вверх – так ты сам не знаешь, что это за зверь?

– Откуда? Отец Михаил о таком не рассказывал, а больше никто…

– Ну… это ж… я даже и не знаю… – Аристарх возмущенно шлепнул себя ладонью по бедру. – Да разве ж можно так?! Ты о чем своей головой книжной думаешь? Неизвестную вещь с собой таскать да еще пользоваться ей…

– Ну, почему же неизвестную? Мне Нинея объяснила, что есть двенадцать зверей Велеса: Лис, Медведь, Рысь…

– Что-о? – Аристарх прямо на глазах начал опять превращаться Туробоя. – Велесов звериный круг? Да ты хоть знаешь?.. Да не знаешь ты ни хрена, едрен дрищ! Не двенадцать зверей в круге, а тринадцать – в середине круга Змей – сам Велес!

Вщи-ш-ш, меч старосты вылетел из ножен, и Мишка невольно зажмурился и отшатнулся – староста, видимо «на автомате», хитрым воинским приемом швырнул солнечный зайчик с клинка ему прямо в глаза.

– А ну, бросай эту пакость!!! Бросай, я сказал!!! Да не наземь, а на меня, вот сюда!!!

Приказ был отдан так, что не подчиниться было невозможно. Чак! Хоть и не ходил сейчас староста с сотней в походы, но в молодости, видать, был лихим рубакой (впрочем, чего еще ждать от друга детства действительно искуснейшего мечника Корнея) – разрубить на лету бронзовую фигурку, это надо было суметь! Хотя уверенности в том, что это у Аристарха получилось, не было – слишком быстро все произошло. Лиса было откровенно жаль, однако переть против правил, которые сам толком не знаешь, но видимо, очень серьезных правил, глупо и опасно. Все, на что осмелился Мишка, так только отметить в памяти место, где последний раз мелькнул в траве бронзовый блеск – потом можно будет сюда вернуться и поискать.

– Вот так-то! – Аристарх, не глядя, ловко кинул меч в ножны. – Ну, подтирка Велесова, как обошла тебя, дурня… Знать бы раньше, так она бы у меня окарачь уползла, если б жива осталась… вернуться, что ли? – Аристарх начал придерживать коня, похоже, всерьез собрался поворотить назад. – Ты не почуял, волхва на тебя через него давила?

– Волхва… не знаю, но сам Лис меня подчинить пытался. – Мишка решил, хотя бы внешне, принять правила игры. – Может, по приказу волхвы, а может, и сам по себе.

– И что?

– А ничего! Я ему такую зарубку на загривке поставил… враз ручным сделался! Ты думаешь, почему он у меня так послушно под ногами туда-сюда бегал? Я, может быть, много чего не знаю, но куклой ничьей не буду, на это у меня сил и разумения хватит!

– Ишь ты… не будет он… Сам не заметишь, как оседлают… – говорил-то Аристарх тоном ворчливым, но вот выражение лица у него тону никак не соответствовало. Староста внимательно-настороженно всматривался в своего ученика, словно спрашивая: «Что ж ты за парень такой, Окормля?». – Ну, что ж… впредь тебе наука. Ладно, возвращаться – плохая примета… Поехали!

– Дуроломы!!! Козлодуи!!! Драть вас не передрать!!! Вы что о себе возомнили, соплячье племя?! Думаете, вам мечи навесили, так вы уже и полными ратниками заделались? Величаться перед отроками надумали, перед девками гоголем ходить? Щенки мокрожопые!