Иван Оченков - Смоленский поход (СИ)

— Как видите, ваше величество, мы снова победили.

— Справился бы ты, как же, кабы мы не поспели, — беззлобно подначил его я.

— Я не сомневался, что вы предпримете что-нибудь в этом роде, — пожал плечами он, — но право же, я не ожидал что вы лично поведете ратников. Мне казалось, у вас нет недостатка в толковых командирах на которых можно было возложить эту задачу.

— И ты туда же, — махнул я рукой.

— Я тоже полагаю что вам следовало бы воздерживаться от таких приключений мой кайзер, — поддержал Михальского фон Гершов.

— Удержишь его, как же, — пробурчал на эти слова Вельяминов.

Несмотря на досаду вызванную словами своих ближников, я почувствовал как в глубине души поднимается теплое чувство. Было видно что мои соратники действительно заботятся обо мне и это было чертовски приятно. Надо было что-то ответить друзьям, но ничего не приходило в голову. Наконец затянувшееся молчание прервал какой-то сдавленный крик и всплеск воды, на который мы все дружно оглянулись. Как оказалось, беда приключилась с моим многострадальным рындой. Неясно за какой надобностью пошедший к воде Миша Романов поскользнулся и несомненно утонул, если бы рядом не случился Федька Панин вытащивший бедолагу на берег и не давший пропасть, таким образом, христианской душе.

— Миша, горе ты мое луковое, — проговорил я, — ну какая нелегкая тебя к воде потянула, и где холопы твои? Ладно, чего причитать, ну как кто тут есть разденьте стольника, да натрите вином хлебным, а то занедужит, не дай господи. Ну и внутрь, разумеется, пусть примет и спасителю не забудьте.

Буквально через пару минут все было исполнено и раздетый донага и растертый водкой рында, завернувшись в рядно грелся у костра застенчиво улыбаясь. Его спаситель грелся рядом тоже переодетый в сухое. Впрочем, Панин пострадал куда меньше боярича. Как раз к этому моменту поспела каша и скоро мы все дружно поочередно черпали ложками ароматную кашу из стоящего между нами котелка.

— Эх, — немного удивленно спросил Романов когда мы насытились, — где же такое видано царь вместе со всеми хлебает кашу, будто простой ратник.

— Это все оттого, — отвечал я с набитым ртом, — что кравчий у меня безалаберный.

— Это как же, — изумился Никита.

— Да вот так, кабы он государю своему поднес чарочку, тот бы глядишь и расхрабрился и нагоняя слугам своим нерачительным дал, за то, что чести его царской не блюдут. А по трезвому что же, каши дали и слава богу!

— Государь, да как же я тебе налью чарку, когда ты сам запретил в походе бражничать? — Изумился мой кравчий, — да и кто тебе ее подавать будет, когда у нас один стольник, да и тот голозадый в дерюгу завернулся.

Собравшиеся вокруг услышав что говорит Вельяминов дружно заржали, над смутившимся Мишей. Тот, покраснел, как красна девица и сконфуженно замолчал.

— Хотя Никита Иванович если не пьянства для, а здоровья ради, то и не грех. Ну-ка налей стольнику и спасителю его ради согрева.

Кравчий не чинясь достал сулею и два серебряных стаканчика и на булькал в них вина.

— Михаил-ста и Федор-су, царь жалует вам по чаше вина, — провозгласил он торжественно.

Награжденным ничего не оставалось как подняться и поклонившись в мою сторону выпить их содержимое.

— Однако вина мой кравчий не больно много с собой взял, посему объявляю, что больше никому наливать не будут, пусть в воду не сигают, — продолжил я смеясь.

Собравшиеся вокруг снова встретили мои слова взрывом хохота, а я, подвинувшись к Романову, пояснил ему вполголоса.

— Так уж у меня заведено Миша, что в походе я от своих ратников никакого отличия не имею. Они сыты, значит и я сыт. У них в сумах пусто, значит, разобьем врага, а потом вместе и поедим. Так-то вот.

— Спасибо государь за науку, — поклонился мне рында.

— Да не за что, давайте спать ложится. Завтра вставать надо рано, да в Ржев наведаться, а то там ляхи совсем зажрались… в смысле, заждались нас.

Тем временем, одежда Романова просохла над костром и он конфузясь стал одеваться.

— Эх, Миша — Миша, — покачал я головой. Где же ты такую челядь набрал? Тебя кой час уже нет, а они еще и не хватились! Ладно, ложись где-то здесь, да вон хоть с Федькой рядом, а утром разберемся, где твои холопы. А чего, он тебе на ночь расскажет, как до девок ходил, по нему, видать, он злой до девок-то! Ведь злой Федя?

— Нет, государь, я смирный, — постным голосом отозвался Панин, — сызмальства все больше постом, да молитвою пробавляюсь.

— О, как, — протянул я, — тогда понятно как ты ко мне попал. Я ведь сам такой, все больше постом и молитвой. И Кароль вон тоже молитвенник не из последних, а уж если вспомнить, как Анисим в Мекленбурге молился, ведь малым делом чуть лоб не расшиб! Ну ладно, раз про девок никто не хочет рассказывать, давайте спать.

Поднявшись рано утром чуть свет, я велел седлать коней. Михальский, правда встал еще раньше меня и успел уже вернуться из разведки.

— Все спокойно, государь, — доложил он.

— То-то что спокойно, надо к Ржеву идти не мешкая, а там и возвращаться. Далековато мы от своих оторвались.

— Всегда бы вы, ваше величество, были так осторожны и рассудительны, — не преминул указать мне мой телохранитель.

— Но-но! я и есть самый осторожный и рассудительный, а как найдется кто-то осторожнее меня — убью на хрен, и снова стану самым осторожным!

Рядом раздалось какое-то причитание и сразу стало понятно, что спохватившиеся наконец холопы Романова после недолгих поисков нашли-таки своего непутевого господина. Оглянувшись, я увидел благообразного, седого, но еще довольно крепкого старика и здоровенного детину ростом с коломенскую версту с глуповатым выражением на лице. Старик шумно радовался нашедшемуся бояричу, не забывая выговаривать детине за то, что тот-де проворонил молодого хозяина. Последний, впрочем, ничуть не гневался на них и лишь глуповато улыбался.

— Вот что любезные, — обратился я к холопам, — за то, как вы следите за своим господином, следовало бы вас вздернуть на ближайшей осине! Но не ждите, что вам удастся так легко отделаться, как вернемся в Москву, обязательно расскажу про вашу службу инокине Марфе, вот тогда вам точно небо с овчинку покажется!

Холопы, сообразившие, что перед ними царь повалились в ноги с криками — «не погуби». Я довольный произведенным эффектом вскочил на коня и крикнул Мише:

— Не отставай, а то и впрямь потеряешься! — и тронул бока Волчка шенкелями.

Ржев некогда бывший столицей отдельного княжества за время смуты совсем захирел. Стоявший в нем небольшой польский гарнизон, как оказалось, давно не получал жолда* и от безденежья, составив конфедерацию в полном составе усвистал куда-то в Литву.

—---

*Жолд. — Жалованье польских военных. От него же название жолнежь.