Максимилиан Уваров - Плач по мечте

— Знаю, — кивнул Артем, — мама мне много кого играла. Правда, она была пианисткой. Я тоже учился музыке, но на гитаре. Самое нелюбимое в музыке знаешь что?

— Сольфеджио, — хором сказали оба и засмеялись.

Выйдя за пределы города, Артем сделал шаг в сторону оврага, где стоял барак, но Давид притормозил его за рукав футболки.

— Пойдем скупнемся? Жара страшная. Я таки все занятия об этом мечтал, — улыбался Давид.

— И не думай! — хмыкнул Артем. — Мне твоя мать приказала быть твоим охранником и следить за тобой. Так что дуем до дому.

— Ну Темочка! — Давид сдвинул брови домиком. — Ну пожалуйста! Мы по-скорому. Один раз купнемся и домой. Мама даже не заметит, шо мы задержались.

— Ну только если быстро, — кивнул Артем. Он тоже устал от жары и был не прочь ополоснуться.

В его времени эта речка ушла под землю. На том месте, где она текла, построили парк с бетонными ямами прудов. А в прошлом на этом месте был самый настоящий лес. Он шел широкой полосой вдоль дороги и заканчивался где-то за деревушкой.

Ребята прошли по лесу и, свернув с тропинки, оказались на берегу реки. Река в ширину была в несколько метров, а ее берега были покрыты мягкой молодой травой. Давид снял легкую серую ветровку, положил ее на траву и на нее же аккуратно опустил футляр со скрипкой.

Его тело оказалось не худым, а скорее жилистым. На руках, плечах и животе под белой полупрозрачной кожей перекатывались небольшие бугорки мышц. Ноги были длинными и стройными. Из-за копны черных вьющихся волос голова казалось слишком большой. Фигуру портили только длинные свободные семейные трусы.

— Чего расселся? — спросил Давид. — Скидавай одежу! Пошли купаться!

Давид кинулся в воду, а Артем так и остался лежать на траве. Не то чтобы он стеснялся Давида. Просто он боялся вопросов о его странном для того времени нижнем белье в виде трусов боксеров «Кельвин Кляйн» и носков «Адидас».

— Ну чего ты не пошел купаться? — Давид плюхнулся рядом с Артемом на траву и, встряхнув волосами, обдал его дождем брызг.

Артем обернулся и встретился с ним глазами. На бледных щеках Давида играл легкий румянец. С длинных мокрых волос по плечам и спине стекали тонкие струйки воды. Карие, почти черные глаза смеялись, и в них играли лучики весеннего солнца. Давид улыбался такой чистой и светлой улыбкой, что Артем не удержался и улыбнулся ему в ответ.

— Шо лыбишься? — спросил Давид и сунул мокрую руку в кулек с семечками.

— Ты на бабу похож, — хмыкнул Артем.

— Знаю, — Давид звонко рассмеялся. — Мне и мама говорит, что был бы девкой, от парней отбоя не было бы. Слушай, — Давид серьезно посмотрел на Артема, — а ты целовался с девушкой?

Артем хотел было сказать правду, что, мол, и не только целовался, но вовремя остановился и сказал:

— Целовался.

— И как оно? — Давид плюнул шелуху от семечек в траву и подвинулся ближе к Артему. — Это правда, шо приятно?

— А ты чо, целка, что ли? — вопросительно поднял брови Артем.

— Кто? — в свою очередь не понял Давид.

— Ну, не целованный, что ли? — пояснил Артем.

— Ага, — кивнул Давид, — я просил Зойку, чтобы она меня научила, а она говорит, шо я ей таки как брат. Слушай… Только не серчай… — замялся Давид. — А научи меня целоваться?

— Ты охренел совсем! — рявкнул Артем и отодвинулся от Давида на полметра.

— Тебе трудно, што ль? — по-детски надулся Давид. — Никто про то не узнает. Зойка сказала, шоб я на помидорах учился. Так я в том лете столько помидоров за то съел, что сипью покрылся. Мне просто интересно, получается у меня уже или как.

— Так их не жрать надо было, — засмеялся Артем, но в этот момент лицо Давида оказалось рядом с его, и мягкие губы скрипача коснулись его губ.

— Еш леха, лах ейнаим яфот, — тихо сказал Давид, отстранившись. Его уши и щеки покраснели, и он уткнулся носом в свои сложенные на траве руки.

— Ты чего это? — растерянно пробормотал Артем.

— Глаза у тебя… красивые, — не поднимая головы, ответил ему Давид.

До барака шли молча. Давид брел впереди, опустив вниз голову. Артем все еще не мог переварить случившееся у реки. С одной стороны, ему было странно, что его поцеловал парень. С другой стороны, он ловил себя на мысли, что не видит в Давиде парня. Ведь именно поэтому он и купил ему этого «Петушка». Возможно, это случилось из-за его внешней схожести с девушкой. Или Артем просто видел в нем большого и наивного ребенка.

— Только мамке не говори за то, шо было, — вывел его из задумчивости Давид.

— За что? — не сразу понял Артем.

— За то, шо в речке купалися, — улыбнулся Давид своей детской наивной улыбкой.

Артем чувствовал себя неловко после этого поцелуя. Он исподтишка наблюдал за Давидом, но тот вел себя как обычно: посмеивался над новой прической Зойки, отмахивался от заботливой руки матери, которая пыталась пригладить его непослушные вихры, играл с местными пацанятам в футбол и помогал Артему перенести тяжеленный сундук безрукого Фимы в другой угол комнаты.

— Ай! Темка! Шоб тебя! Ты мне пальцы присчемил, — Давид прыгал по комнате Фимы, махая в воздухе рукой.

— Сильно? Не поломал? — заволновался Артем, пытаясь перехватить в воздухе руку Давида.

— Та не, — Давид замер, когда Артем взял его руку. — Жить буду.

— Главное, чтоб играть мог. Так не больно? — Артем гнул тонкие пальцы, пытаясь понять, который из них болит.

— Не больно, — тихо отозвался красный от смущения Давид.

Артем поднял на него глаза как раз в тот момент, когда вторая рука Давида потянулась к его лицу.

— Ты чо? — нахмурился Артем.

— Ничо, — Давид одернул руку. — Просто ты опять порезался, када брился. Я хотел газетку снять с ранки.

— Давид… — начал было Артем, но в этот момент вошел хозяин комнаты и позвал их ужинать.

На столе стояла миска с вареной картошкой, посыпанной свежей зеленью и сдобренной ароматным подсолнечным маслом. Рядом на тарелке лежали четыре куска черного хлеба. В стаканах стыл жиденький чай.

Ребята накинулись на картошку, весело переговариваясь, временно забыв о неловкости.

— Тетя Роза, а ты чего не ешь? — Артем поднял глаза и внимательно посмотрел на женщину. Она сидела на другом конце стола и пила чай вприкуску с двумя сушками.

— Та я не голодна, — махнула рукой Роза.

— Поешь, — Артем толкнул в бок Давида и отодвинул миску с картошкой.

— Не хочу, — Роза сдвинула брови. — Так я наелась, пока готовила.

— Чего ты наелась? — Артем шлепнул по руке Давида, который потянулся за хлебом.

— Так это… как его… картошку ела… хлеб. Я его маслом… и присолила… — Роза говорила медленно, грассируя так же, как Давид. Она тщательно подбирала слова и пыталась быть убедительной, но поняв, что Артем ей не верит, хлопнула руками по столу и уверенно сказала: — Вы молодые. Вам питаться нужно хорошо. А я вон чаю с сущками попью, и мне хватит.