Виталий Храмов - Сегодня - позавчера. Трилогия. (СИ)

Вернее, я роту отправил, а сам, с Котом, пошли в избу особого отдела, тем более, что немец, вроде, и перестал бомбить.

Особист полка, капитан, типичный "ботан" в очках, удивлённо откинулся на стуле, когда я стал его убеждать, что освобождённые мною "воинство отца Анатолия" ангелы во плоти, что геройски воевали рядом со мной, а поп, спасший всех этих окруженцев и бежавших с плена красноармейцев, вообще достоин прижизненного памятника.

Капитан снял очки, ещё некоторое время смотрел на меня близорукими глазами, закурил, встал, взял кружки. Довольно красивая, но какой-то строгой, северной красотой, девушка-писарь, вскочила налить чая, но он от неё отмахнулся:

- Сам. Засиделся уже. Голова, как ватой набитая. Вот, даже не пойму, зачем этот ротный меня учит Родину любить.

Я осёкся. Как зачем?

- Как зачем? Я за этих людей поручиться могу, выручить их... - увидев насмешливые взгляды, какими переглянулись капитан и его писарь.

- Выручить от чего? - спросил меня особист, протягивая кружку с чаем и ставя на стол деревянную плошку с белыми кубиками сахара.

- Что-то я не пойму, - озадаченно сказал я.

- Да вот и я тоже, - кивнул капитан, - ты, присаживайся, Кузьмин. Не удивляйся. Из-за тебя у нас очень много пустой работы. Язык у тебя - как помело. Кому и что говоришь - совсем не соображаешь. А нам потом доносы на тебя разбирать.

- Доносы? И кто же это меня вламывает? - насторожился я. Пришёл, называется, выручить. Так, глядишь, и самого захомутают.

- Да, разные. И все просят проверить тебя и принять меры. Кем только ты не чудишься людям: махновец, шпион иностранный, бывший белогвардеец, офицер старорежимный, антисоветчик.

- Как это так-то? Когда это я стал антисоветчиком?

- Анекдоты по наших вождей и генералов и маршалов рассказывал? То-то же. Веру свою не скрываешь, что само по себе религиозная пропаганда. И вообще ты - хам, нахал и хулиган!

- Это, точно!

- А что ты радуешься? Думаешь, охота нам кляузы на тебя разбирать? Нам больше заняться нечем? Ладно, боец пожалуется, пообещаем ему разобраться, он и успокоился, а командованию отчёт представь! Если бы ты не успел так себя ярко проявить в нашем правом деле, защищая Родину, давно бы грохнули тебя, чтоб не морочил головы ответственным товарищам. Ага! Проняло? За базаром следи, лейтенант!

- А что это вы по фене?

- Я-то, ладно. Ты где нахватался? Вора в законе возле себя пригрел, рецидивиста - хулигана?

- Ранили Казачка. Сильно. В лазарете. Жаль, отменный боец, - грустно вздохнул я.

- Знаю. Знаю даже, что в список на орден его подполковник включил. Так откуда такие обширные связи?

Я усмехнулся:

- Меня такие большие шишкари не раскололи, думаешь, у тебя получиться?

- Но, я должен был попробовать, - тоже заулыбался капитан, - ну, вот, вроде прояснилась голова. Можно работать. Ты иди, лейтенант, не отвлекай. Всё нормально будет с этими людьми.

- Нормально? А похватали их зачем? Заперли. Допрашиваете. А дальше? Расстрел? Штрафбат?

- Ну, ты даёшь, лейтенант! Какой расстрел? Воевать некому. Вон, женщины наши на фронт пошли - мужиков не хватает, а ты - расстрел! И за что им штрафбат давать? Среди них только один командир, а бойцам - штрафная рота, "шурочка", как ты говоришь. Да, несколько человек, может быть, и придётся послать искупать вину. Но! Вот опросили шестерых - никого из них не за что в штрафники. Трое в плен сами сдались, да, но, они, гля, прости, Оля, столько перенесли в плену, что скорее застрелятся, чем руки поднимут.

- Я тоже так думаю. Так что же вы их мурыжите?

- Чудной ты человек! Опросить их обязательно надо. А разве не надо задокументировать, зафиксировать все зверства нацистов? Ты "Аллею Скорби" видел?

- Виселицы? Видел.

- А показания этих людей - готовые гвозди в крышки гробов многих нелюдей. А как они после войны выживут, в страны наших "союзников" переберутся? Как их прижать? То-то! Кроме этого, они обладают массой разведданных. Ты не думал об этом? Мы долго людей готовим, в тыл врага с такими трудностями отправляем - а они уже оттуда.

- Да, что они могут знать? По лагерям сидели, да в подполе.

- Расположение лагерей, система охраны, фамилии преступников, их сообщников из наших соотечественников. Да мало ли человек может увидеть и услышать. Надо лишь правильно спросить и уметь распорядиться сведениями. Ты же знаешь.

- В принципе, да. И что с ними дальше будет?

- Ну, попа наградим и отпустим. С его ранами он не призывной. Бойцов и командиров - в госпиталь. Поправятся, а там врачебная комиссия определит их судьбу - на фронт или коров пасти.

- Что, правда?

- А ты думал, мы тут живодёры?

- Честно говоря, да.

- Это мы сами о себе такой слух пускаем. Жуть нагоняем. Чтобы трепетал враг.

Капитан рассмеялся, замахал на меня руками, выгоняя:

- Иди, не мешай работать.

Так и ушёл. Верить? С виду - правильный пацан, честный. Да и зачем ему врать мне? Он меня прищучить может в любой момент, стал бы он так оправдываться. А тут вроде как посмеялся надо мной. Зафиксирую, говорит, зверства наци и отпущу людей.

Я уже засыпал, когда перед глазами поплыл ряд телеграфных столбов с ужасными гроздями на них. Уже полгода воюю, не разу мёртвых во сне не видел. Читал, что убитые сняться. Я уже роту человек перевел из графы "живые" в графу "навоз", ни один не приснился. Погибшие товарищи сняться. Но тоже живые, разговаривают, смеются. В моей памяти они живут теперь.

А в этот раз перед сонным взором проплывал ряд повешенных, обледеневших. Старики, женщины, дети. За что их? Как они навредить могли? Ладно, избитые, окровавленные мужики - ещё как-то понятно. Хотя, в красноармейской форме понятно, но в гражданском? Вот этот вот, перед глазами застыл - в лёгкой изорванной ветровочке, тренниках и одном кроссовке. Они его либо ещё осенью повесили, в кроссовках зимой не пофорсишь. Так и весит.

Стоп! Я вскочил. Сна как не бывало.

- Кот! На выход! Бегом! Фонарь захвати!

Мухой одеваемся и бежим. Прибежали к Алее Скорби, нашёл тело этого мужика. Трупы, конечно, уже сняли, но сложили в рядок. Похоронить не успели.

- Свети!

- Что?

- Охренеть! Не повезло мужику.

- А кому из этих повезло?

- Ты не понял, Котофеич. Это наш клиент. Ты такие ботинки видел?

- На поршни похожи.

- Какие, на хрен, поршни! На коленвал, блин!

- Поршни - короткие кожаные сапоги без подошвы или на мягкой подошве. Типа кожаных носков.

- Это кроссовки, Кот. Их ещё не изобрели. Смотри - вот эта сопля - это лейбл фирмы "Найк". Американской фирмы.

- Что за "лейбл"?

- Торговая марка, значок. Как на Опелях молния, а на Мерседесах - трёхлучная звезда. А вот и надпись, свети.

- "Нисе".

- Найк. На штанах тоже, смотри. Надписи нет, сопля вышита. Не дошёл Гостинец. Перехватили. Смотри, его сначала застрелили. Насмерть - три дырки в таких местах - многовато для жизни. Только потом повесили. Видно, геройски парень постоял, сильно немца разозлил. Одной смерти им мало показалось. Вот так, Кот! Сообщай нашим кураторам - Невоспитанный Ангел прислал весточку. Интересно, с какого года он сюда провалился?