Андрей Ламтюгов - Strike Commander. Мэри Джейн и Слишком Мертвый

— Мы все помним 2008 год. Штурмовики IRS наносят удары по жилым кварталам Абердина напалмом, гибнут многие. С этого момента для вас все было решено. Вам всегда хотелось летать, но научиться можно было только в летных школах IRS, которые тогда как раз начали открываться. Я не ошибаюсь? — спросила журналистка.

— Да, — ответила Скайларк. — Только это были не штурмовики. Там было вообще все, что летает и с бомбами. Даже Ми-24 были. И это был супернапалм. С белым фосфором, с магнием. Металл горел.

Она замолчала, потом как-то отрывисто бросила:

— Фонарные столбы сгибались.

Санберн обнял ее крепче, Эринджер это заметила.

Конечно, Хромой часто думал, как это — быть летчиком. Ему приходилось быть пассажиром на самолетах и вертолетах. Бывал он и на авиасалонах, заглядывал в кабины. Шкалы приборов, экраны, кнопки, кнопки, кнопки...

И он не мог отделаться от мысли, что управлять такой машиной не может быть слишком уж сложно. Если бы это было так сложно, летчики стали бы избранными, особой кастой человечества. Они были бы ближе к Богу, чем другие. Избранный не может быть таким, какие они. Ну, может быть, немножко может. Но уж точно не станет сбрасывать напалм на людей. А если эти сбрасывают, значит, здесь нет никакой избранности. Обычное ремесло, да еще и грязное. Не может оно быть сложным.

Разумеется, он понимал, насколько нелепы его рассуждения.

— Мушкет?

— Командир, все без изменений.

— Многие говорят о мистической связи умов истребителей в паре. А вам, на истребителе и штурмовике, так легче работать вместе?

— Да, — ответили Санберн и Скайларк в один голос.

Опять повисла пауза, но тут уже Санберн пришел журналистке на помощь. Он говорил так, будто читал лекцию:

— В связке истребителя со штурмовиком их функции разграничены не так резко, как полагают некоторые. Иногда нам приходится работать по одной и той же цели и, разумеется, приходится прикрывать друг друга. Понимать напарника без слов надо обязательно.

И тут он замолчал. Вспомнился вот этот африканский контракт.

Тот самый момент, когда Мэри Джейн и Слишком Мертвый летят в назначенный район. Как обычно в той командировке, лететь надо недалеко, а потому Мэри Джейн держится на высоте, описывает круги, быстро обшаривая окрестности, а Слишком Мертвый идет у самой земли. Вот тогда Санберн слишком поздно заметил «Си Стэллион» с черно-красными полосами по фюзеляжу, который куда-то тащился по долине. Слишком поздно — это значит, уже не успевал спикировать и атаковать, надо было делать новый заход. А вот Скайларк была как раз на нужной высоте и позади вражеской машины.

Санберн увидел, что Слишком Мертвый как-то неуверенно качнулся и тут у него вырвалось:

— Бей его!

Он и рта не успел закрыть — «Си Стэллион» мгновенно разломился пополам; вздыбившаяся хвостовая балка врезалась в винт, разнося лопасти вдребезги и все, что осталось от тяжелого вертолета, тут же ухнуло вниз, на зеленые холмы; вверх поднялся черно-красный шар взрыва. А Слишком Мертвый перешел в набор высоты и выполнил очень красивую бочку — жест победителя, ему не помешали даже полные пилоны бомб. Само задание не слишком запомнилось, но после возвращения Скайларк целый день сияла и все смотрела на Санберна, а тот улыбался ей.

— И вы чувствуете друг друга не только умом, но и сердцем, — тут Эринджер замолчала; ей явно нравилась эта фраза, даром что была придумана заранее, задолго до разговора. Санберн сделал приглашающий жест: не вмешиваюсь, писать красиво — ваша работа.

Конечно, Мушкет занял свою позицию с опозданием, и это плохо. Особенно в сочетании с тем, что их заказчики дали довольно мало информации об объекте. Какая-то девка перелетела от IRS к наемникам. Из-за денег? А, из-за чего еще. Просто убить не хотят. Надо выкрасть. Что они с ней будут делать? Что-нибудь сделают, наверное. Запишут на видео, будут другим показывать. Так многие поступают. Всегда хорошо действует.

Еще плохо, что Стамбул. Хромой поморщился: выкрадывать людей он умел, но прямо в Стамбуле... Все же, не самое лучшее место. Да еще и разведка плохая. Совсем плохая. Она будет одна. Встречается с журналистом. Точно одна? Вроде точно. Вроде... Где и когда — здесь да, известно точно. Да, конечно, мотоцикл — верный признак. Любят эти твари мотоциклы, скорость им подавай.

Скорость... Вот те первые марш-броски. По горам. Полная выкладка. Воздуха мало. «Хромой» — это так, только прозвище. Уже не хромаешь. Никто и не скажет, что ступня у тебя не из мяса и костей. Но тогда, первые разы, очень было больно. Казалось даже, неизвестно, что больнее — когда взорвалась эта дрянь, или после марш-броска. Когда взорвалась, бегать с полной выкладкой не заставляли.

Все не едет. Не наговорится никак. Ладно. Куда поедет, известно. Снять человечка с мотоцикла живым и не сильно помятым — дело техники. Не первый раз.

— ...Итак, вы считаете, что группа «Гострайдерс», которую вы фактически разгромили там, в Африке, тем не менее, еще не выбыла из игры.

— Да, мы считаем, что так. Они все молодые, они обязательно решат собраться и попробовать еще раз. Тем более, это новое поколение наемников. Из тех, кто уже не служил ни в каких национальных ВВС. Они считают, что за ними будущее. А то, что случилось сейчас — так, осечка. Случайность.

— Это ваше личное мнение?

— Нет, сейчас я говорю, как представитель всей группы «Паладинс». Как ее лейтенант.

— Спасибо. У меня есть еще один вопрос. Последний вопрос. О вас, — Эринджер улыбнулась, в ответ ей улыбнулись все. — Даже не знаю, как лучше сказать...

Санберн видел, что она действительно не знает. Так и не смогла придумать, за все то время, что готовилась к интервью. И именно по этому затруднению он и понял, о каком вопросе идет речь. Да, задать сложновато. А ответить?

А ответить как раз не слишком сложно. Но только ему, Санберну. И только потому что он сам задавал себе этот вопрос. Много раз.

Например тогда, глядя на фюзеляж Слишком Мертвого после очередного вылета. Две дыры, одна и другая. Снаряды калибра двадцать три. Ничего страшного, важные узлы почти не задеты, а то, что задето, легко ремонтируется. И все же наводит на размышления, ох как наводит. Скайларк стояла рядом и он молча смотрел то на нее, то на поврежденный самолет.

Скайларк читала его мысли, как в раскрытой книге. Впрочем, для нее это было уже нормальным состоянием.

— Готовлю я не очень, предупреждаю, — сказала она.

— Что?

— Не знаю я, Санберн, как я буду встречать тебя на пороге. И чтобы ужин на кухне. И чтобы тебя дети встречали, мальчик и девочка. Я знаю, ты боишься, что я залечу. И я боюсь. Но я этого еще и хочу. Ты не знаешь, как. Как это — хотеть от мужчины ребенка...

Она осеклась — такая дикая боль стояла у Санберна в глазах. Он долго молчал, глядя то на Скайларк, то на пробоины в фюзеляже, потом, наконец, сказал, выдавливая слова: