Андрей Ламтюгов - Strike Commander. Мэри Джейн и Слишком Мертвый

Сразу после окончания школы вас отправили в Болгарию, на базу, где развернута одна из экспедиционных групп IRS. Мы обязательно поговорим с вами о том, зачем IRS понадобились такие группы, но уже потом. Прибыв на место, вы почти что сразу связались с Бульдогом, которого знали раньше и позавчера перелетели на эту базу. При этом вы... если уж называть вещи своими именами... угнали штурмовик А-10, принадлежащий IRS. Все правильно?

Сейчас вы ищете работу наемника-штурмовика. Но у группы «Эвенджерс» свободных вакансий нет. Поэтому мы все и здесь — ваш знакомый Бульдог пригласил нас на вас посмотреть. Один из нас, как вы, конечно, поняли, уже решил, что все это его не интересует.

— Кроме меня, — сказал Мидоуз. — Вы сами видите, что я не летчик и нанимать вас не собираюсь. У меня просто есть к вам несколько вопросов.

— Да, кстати, — сказал Санберн. — О вопросах. Вопросов у нас у всех много. Вопросы будут касаться и IRS. Причем такие, на которые отвечать вам, скорее всего, было запрещено. Сами понимаете, если вас действительно интересует карьера в Дипломатических силах Турции, отвечать придется на каждый вопрос. Подчеркиваю, на каждый.

Скайларк пожала плечами:

— Разумеется.

— Потому что, если уж честно, мы вам пока что не очень доверяем.

— Еще бы.

— Прекрасно.

— Может, выпьем? — спросил Бульдог.

— Наливай. Итак, первый вопрос. Самый, самый очевидный. Вам его уже задавали, но все же. Почему вы решили покинуть IRS? Да еще и таким... нетрадиционным образом?

Рэйзорбэк, командир группы «Паладинс», курил сигары.

Вот и сейчас, когда Санберн зашел к нему в кабинет — кабинетом была выгородка в ангаре, почти таком же, как и на базе «Эвенджерс» — то первое, что почувствовал, был запах сигарного дыма.

— Давай, рассказывай, — сказал Рэйзорбэк и сдвинул в сторону на столе кипу объемистых каталогов «Росвооружения». На образовавшееся свободное место Санберн аккуратно положил карманный диктофон и «Кольт». Рэйзорбэк взял пистолет, неторопливо извлек магазин, передернул затвор, аккуратно выбросив патрон на стол и щелкнул курком в окно, куда-то в звездную турецкую ночь. Потом убрал и диктофон, и оружие в сейф и повторил:

— Давай, рассказывай.

Санберн пожал плечами:

— Все, как и предполагалось. Единственное что — я не ожидал, что у нее настолько высокая квалификация. Терминатор какой-то, ей-богу. Вообще не промахивается.

— Да? Ну ладно. Как считаешь, она хоть правду говорит?

Санберн пожал плечами:

— Не вижу, почему нет.

— Ты действительно считаешь, что она пошла в IRS только для того, чтобы научиться пилотировать штурмовик?

— А что? В нашем деле такого еще не бывало, да. Но военнопленный, который идет в коллаборационисты только для того, чтобы получить оружие и тут же перебежать к партизанам — дело обычное. Я о таком в книжках сколько раз читал.

— Мы, по-твоему, партизаны?

— Она считает, что да, что-то в этом роде. Мы, Дипломатические силы — единственные, кто бьет IRS с воздуха. Иногда. Тем более, она из Южной Дакоты. Там IRS любят... сам знаешь, как.

— Абердин.

— Да, Абердин. Она там родилась, заметь.

— А, тогда ясно. Ну ладно. Сам понимаешь, мало ли что она рассказывает. Ведь не проверишь. Угнала боевой самолет...

— Это по нынешним временам и вообще запросто. Их даже из Советского Союза угоняли. А уж сейчас... Странно, что я сам ни разу ничего не угонял.

— То есть, в общем ты ей веришь.

— В общем — да. Никаких явных противоречий не вижу. Все вполне правдоподобно.

— Замечательно, замечательно. Ну и что мы с ней будем делать?

Санберн молчал, оглядывая стол Рэйзорбэка. Каталоги, три маленькие модели истребителей на своих местах: впереди командирский F-16, за ним машина Санберна, потом МиГ-29 Кондора. Место штурмовика пустовало. Рядом стоял маленький флажок Израиля и его карта в черной траурной рамке, словно фотография умершего родственника.

— Твое мнение? А, лейтенант?

— Мое мнение? Не будем умничать. Перебежчиков, обычно, вяжут кровью, — ответил, наконец, Санберн.

— То есть, ты уже определился. Мы ее берем. Так ты считаешь.

— Да. Считай, что это мне интуиция подсказывает. Берем и поручаем небольшое такое задание, на один штурмовик.

— А прикрывать штурмовик кто будет?

— Я, конечно.

— Берешься?

— Как сказал один известный военный летчик, ты, паразит, лично будешь отвечать за тех, кого приручил.

У Рэйзорбэка погасла сигара. Он чиркнул спичкой и сказал:

— Никак я не пойму, где в тебе циник начинается... — и несколько раз пыхнул дымом, — ...и где он заканчивается.

— Везде.

— Везде... Ладно. Будешь смеяться, но подходящий контракт на горизонте есть. Как раз такой, как надо. Даже странно. Брать я его не хотел, очень уж срочный, торопиться не люблю, но раз такое дело...

— Тогда у меня все.

— Спать идешь?

— Повидаю Мэри Джейн, а потом и спать, — Санберн встал. Рэйзорбэк махнул сигарой:

— Спокойной ночи.

Мэри Джейн спала; ей не мешал яркий свет. Санберн немного постоял в дверях ангара, а потом медленно подошел ближе.

Они знали друг друга уже два года, но Санберн все равно любовался ей — если было время. Ее изящным развалом килей, тонкими, резкими линиями воздухозаборников, мощными, красивыми крыльевыми наплывами, хищными штрихами одиннадцати пилонов под крыльями и фюзеляжем.

Он помнил, как при бомбардировке на малой высоте одна из бомб сработала слишком быстро, их встряхнуло и Санберну показалось, что Мэри Джейн вскрикнула от боли — уже на земле он увидел, что ее стабилизаторы посечены мелкими осколками.

Он помнил ее страх — скорости уже не оставалось, «Игл» на хвосте присаживался, подбирался, словно тигр перед броском, готовясь дать пушечную очередь, и Санберну казалось, что это не он, а Мэри Джейн сжимает ему ладонь дрожащей ручкой управления... Потом вдруг вспух черно-красный клуб разрыва и «Иглу» словно невидимым ножом снесло половину крыла, а мимо с грохотом проскочил МиГ-29 Кондора — очень рискованный ракетный пуск, но его Р-73 сделала свое дело точно.

А один раз боялся уже он: Мэри Джейн отвечала на каждое его движение удивительно послушно, но Санберн знал, что легкость эта берется от пустоты в топливных баках. До аэродрома было далеко, а Мэри Джейн подбадривала его цифрами расхода и остатка: все у нас получится. И ведь получилось, Санберн тогда как раз успел заглушить двигатели уже на рулении, чтобы не остановились сами.

Два года.

Санберн обошел вокруг машины, легонько прикоснувшись к металлу носовой стойки шасси, глянул на борт, где ниже фонаря кабины стояла крупная надпись русскими буквами:

МЭРИ ДЖЕЙН

Фонарь был открыт; над кабиной склонились двое техников и что-то делали.

— Как там дела? — окликнул их Санберн.