Игорь Сорокин - Кочевники Юритера. Небесный наследник. (СИ)

Теперь целый город, главное поселение северного племени оказалось в клешнях насекомых.

За сутки рой богомолов покинул ставший безжизненным город и двинулся на север по следам союзного войска, сопровождаемый сверху огромной стаей падальщиков.

Враг моего врага - мой друг

Бегущие с поля сражения ванийцы двумя потоками огибая лагерь устремились на юг, следом за ними только рядом, правее и левее соответственно устремились набирающие силу потоки преследователей. Теперь главные силы никонцев оказались вновь между лагерем, теперь уже вражеским и оставшимися на поле битвы войсками союзников. Но никонцам противостоять лагерь не мог из-за отсутствия сил, главным силам противостоял не строй кнехтов, а потерявшие веру в победу остатки воинов конунга Ролна, служащие естественным препятствием для удара все еще боеспособного строя русинов. Новый сигнал и никонцы ударили по расстроенным порядкам противника. Расстроенные порядки ванийцев оказались словно между молотом и наковальней с одной стороны атакующие с тыла пытающееся сохранить строй каре русинов.

Военный вождь никонцев явно имел полководческий талант, с умом использующий свои силы и учитывающий возможности противника. Удар в центр строя, сминается жидкий заслон бондов вокруг конунга Ролна последний оказывается повергнутый на землю и остатки строя ванийцев устремляются в разные стороны опрокидывая первую шеренгу кнехтов и разбегаясь на флангах.

Вершина клина никонцев ударяет в опрокинутую фронтальную сторону каре русинов, разрывает все шеренги фронта и прорывается в центр. Еще несколько минут разорванное каре русинов оказывается в окружении яростно атакующих никонцев.

Несколько мгновений и вот бегущая толпа бондов давя своих споткнувшихся товарищей опрокидывает растерявшиеся шеренги фронтальной стороны каре, а следом в строй врывается противник. Прямо под ноги моего рира следом за убегающим бондом выбегает толпа преследователей, и я наконец вступаю в бой. Первый высокий размахивающий топором никонец забирает с собой мое копье, на подогнувшихся ногах опускается на землю держась за древко торчащее из груди. Второй нападающий пытаясь наколоть меня копьем ударяет по подставленному щиту, вытянутые в ударе руки держащие копье вместе с древком копья оказываются обрубленные ответным ударом. В это время с правой стороны я получаю удар Гэ-образным топориком по бедру, от подобравшейся вплотную валькирии. Второго удара, оседая, раскинув руки и с остекленевшими глазами воительница сделать не смогла, удар ей в спину моего побратима Олька спас мою жизнь.

Только что успевший прорваться в середину каре отряд трех десятков тяжелых всадников под руководством Олька встретил вершину клина никонцев встречным ударом. Не позволив разрезать каре пополам изнутри. В отличии от растерянных ванийцев легкодоспешная пехота никонцев оказалась выбита встречным ударом бронированной конницы, с боков вершина клина была подрезана остатками оправившейся фронтальной стороны. Потеряв пятерых всадников и почти сотню кнехтов с копейщиками удалось восстановить каре. Никонцы потеряв почти полторы сотни лучших бойцов отхлынули от ощетинившейся копьями, закрывшейся тяжелыми щитами тяжелой пехоты. В середине строя каре сгрудились оставшиеся верными конунгу Ролну бонды. Они смогли вынести тело погибшего, сплотились вокруг его дочери Тим и помогли заткнуть брешь в строю русинов. Теперь почти полтысячи союзников и две тысячи никонцев остановили сражение с уважением и опаской, одновременно подгоняемые всплеском боевой ярости с решимостью добиться окончательной победы застыли переводя дыхание.

Обе стороны с яростью безысходности нового столкновения с по-настоящему опасного противника, израненные и помнящие о только что потерянных близких, с налитыми кровью глазами смотрели друг на друга. Кажется над полем сражения просто нарастает и уже давит на уши боевая ярость. Ярость при которой человек уже перестает быть человеком и даже не зверем а берсеркером. Любые самые сильные и яростные хищники убегают прочь от вдруг неожиданно взбесившейся твари. А тут сотни людей перестали быть людьми а стали настоящими орудиями убийств, не думающими о себе, главное - перевести дыхание и даже хоть зубами и ногтями но добраться до чужой жизни за себя и своих родных и близких. А потом что будет потом все равно.

Такое состояние боевого духа отличает настоящего прошедшего горнило боя бойца от готовящегося к первому бою человека. Есть только "сейчас", а "потом ...". Что будет "потом" уже не имеет значения. Ведь "потом" может быть уже и не будет. Именно этим отличается прошедший горнило боя солдат. Если человек, неважно кто - мужчина или женщина, прошел в "потом". Он уже думает не так как все, ведь ему судьба дала шанс, а новый бой это уже не бой, это только лишь расплата за то, что ты уже прожил, после предыдущего боя или другой близкой к смерти ситуации. И тогда жизнь становится легкой, простой и даже счастливой, ведь страшнее смерти есть только потеря родных и близких.

Оставаться в поле против превосходящего в численности противника имея в строю и на руках более половины раненых смерти подобно. Команда барабанщику порождает дробь сигнала барабана, пробуждает чудовищное и самое опасное изобретение человечества - воинский строй. Уставшие воины поднимают на руку щиты, строй опускает копья и направляется к противнику за новыми жертвами.

Здесь все правы и по своему прекрасные люди, только каждый находится на своей стороне и выполняет задачи выживания не себя, а своего коллектива, выражаемые командами командиров. Вновь люди с ожесточением бросаются друг на друга в боевом угаре не думая о последствиях, но каре идет в сторону начавшего обороняться лагеря, устилая свой путь телами врагов и своих бойцов, а командиры нападающие понимая, что нельзя дать опасному зверю-строю вернуться в укрытие, платят жизнями своих бойцов за любое его замедление.

Уже дважды каре останавливалось обессилено ставя нижний край щитов на землю. Слышны яростные крики обороняющих укрепленный лагерь. Никонцы получив яростный отпор со стороны тяжеловооруженных русинов, укладывая перед наступающим каре баррикады из тел фанатично бросающихся на смерть воинов, сосредоточили все свои силы для лишения спасительного укрытия медлительного строя. Несколько сотен обороняющихся в лагере бежавших ванийцев и раненые русины после получаса обороны не смогли сдержать атакующих, здесь превосходства в вооружении и устойчивости компактного строя неоказалось, да и командовать неорганизованной толпой валлийцев было некому.