Батарейка (СИ)

- Думаете, следы остались? – продолжал спрашивать Рин.

- Следы всегда остаются, - отозвался папа Норгейль, - нужно только уметь их найти.

- Мы тоже хотим помочь, - высказался Скарелл за себя и за брата.

- Хорошо, - кивнул папа Норгейль, - отправляйтесь с Лориком. Думаю, что вы сможете быть полезными.

Я хотел было спросить пап, а что будут делать они, но папа Норгейль глянул на меня так, что я воздержался от вопросов. Все быстренько покинули злосчастную комнату, однако я, выходя, оглянулся. Папа Норгейль достал из кармана какой-то странный фиолетовый камень с клубящимися чёрными точками в середине и явно намеревался как-то его применить. М-да, некромантия здесь, конечно под запретом, но папа Норгейль явно знает о ней больше, чем говорит. Может быть, просто не хочет травмировать Рина ещё больше?

Рин, по-прежнему бледный и покорный, пошёл туда, куда его отвели мы с Ярри. А в коридоре уже началась беготня. Но чёткая беготня, деловая. Без воплей и паники. Вероятно, староста всё себе уяснил, и началась подготовка к похоронам.

Рин же опустился прямо на пол, застеленный тканым в полосочку половиком. Такие половики в том, другом мире ткали из разного тряпья на больших деревянных станках старые бабушки, называя их «дорожками». Я даже видел как их ткут. В Этнографическом музее. На экскурсии. М-да, технология изготовления двигателя внутреннего сгорания и электричество были утрачены, а примитивный станок и половик-«дорожка» оказались живее всех живых. Гримасы цивилизации, да…

Мозг продолжал подкидывать какие-то дурацкие образы, а тело действовало словно само по себе. Я опустился рядом с Рином, обнял его и забормотал какую-то успокоительную чушь. О чём попало, честно говоря, я даже не помню, о чём я говорил. Мне было важно, чтобы взгляд Рина снова стал живым, чтобы из него исчезла эта отрешённая неживая покорность. Подоспевший Фехт протянул Рину керамическую расписную чашу с тёплым, явно свежеприготовленным зельем. Чего уж он там намешал, не знаю, и что помогло – то ли моя болтовня, то ли зелье, а может и всё сразу, только взгляд Рина сделался более осмысленным:

- А ведь совсем не помню похорон Дальзора и Амайа, - тихо, но твёрдо произнёс он, - я не помню даже, какими были гробы – открытыми, или закрытыми. Только огонь.

Тут он снова вздрогнул, и я понял, что он боится, что его второй отец тоже среди этих жутких созданий.

- Дальзор не придёт, - сказал Фехт, - я помню, как хоронили твоих родителей. Всем распоряжался дядя Аматта, твои братья были в отчаянии. А ты тогда ещё мало что понимал, звал папу всё время. Твои братья не могли этого слышать, вот тебя и сплавили мне. Так что несколько недель ты прожил в моей комнате, даже спал там.

- Помню… - слабо улыбнулся Рин, - ты уже тогда собирал травы. Они так приятно пахли. И ещё ты делал для меня всякие игрушки из глины и тряпок. И рассказывал сказки. А потом Дальхем и Дальхаш все эти игрушки велели выкинуть и запретили мне с тобой водиться. Сказали, что Благородному нельзя водиться с рабом. И выпороли тебя на моих глазах. Как я мог это забыть? Они ещё сказали, что если я буду пробираться к тебе – они будут наказывать не меня, а тебя.

- Ты потому и перестал приходить?

- Ага… Я не хотел, чтобы тебя наказывали. А потом… я словно всё стал забывать. Но почему ты сказал, что Дальзор не придёт?

- Потому что в тот день, когда были назначены похороны, ты плакал особенно сильно. И я сварил для тебя успокаивающее зелье – немного другое, не такое как сейчас. У меня тогда ещё было мало опыта. Наверное, я что-то сделал не так. Все похороны ты смирно просидел у меня на руках, и взгляд у тебя был какой-то… неподвижный. А потом ты заснул, проспал двое суток и проснулся вполне здоровым. Но я помню весь похоронный обряд от начала до конца. Амайа хоронили в закрытом гробу, так как дядя Аматта сказал, что его лицо изуродовано, и что его прекрасный брат не хотел бы, чтобы его видели в таком жалком состоянии. К этому отнеслись с пониманием, гроб не открывали, но вот гроб Дальзора был открыт. И это был именно Дальзор.

Рин вздохнул:

- Что ж, мне стало легче, Фехт, правда.

- А после похорон? - неожиданно для самого себя спросил я.

Вопрос был странноватый, но Фехт меня понял.

- После похорон тело Благородного использовать невозможно. Только простецы хоронят в гробах. Благородных Магов предают очищающему пламени, потом их пепел собирают в особый сосуд и хранят в семейном склепе в подземелье замка.

Так что тело Амайа было похищено ещё до похорон – отсюда и закрытый гроб.

- Но почему именно отца? – с отчаянием вырвалось у Рина.

Мы с Фехтом только плечами пожали. Такая утончённая мерзость. Это было чересчур даже для Великого Господина.

В дверь постучали. Вошёл папа Турзо с тремя белыми накидками в руках. На нём самом поверх одежды была такая же.

- Ты сможешь участвовать в похоронах, Рин? - спросил папа.

- Смогу, - ответил Рин, - я должен.

Папа Турзо кивнул и протянул нам накидки.

Одевшись, мы вышли на улицу. Как сказал папа Турзо, тело Амайа уже увезли на местное кладбище, так что мы сели в сёдла и отправились за околицу деревни. На краю кладбища был уже сложены дрова для погребального костра, гроб поместили сверху. Некоторые местные глазели на нас издалека, не решаясь впрочем подойти. Только староста и его сын Галат стояли возле дров, готовых стать погребальным костром. А ещё рядом с ними стоял местный Жрец – довольно молодой парень. Причёска его представляла нечто среднее между причёской Илламы и Тамилана. То есть, половина головы со лба была гладко выбрита, а на затылке теснился ворох коротких косичек с вплетёнными в них предметами, такими же, как у Жреца Тамилана. Звали его Преподобный Хонза.

Несмотря на молодость, дело своё этот Жрец знал. Он благословил всех нас, обратился к Рину со словами утешения и протянул ему зажжённый факел. Рин кивнул, жрец медленно начал читать молитву, все мы встали вокруг костра и склонили головы, а Рин подошёл и зажёг костёр. Вспыхнуло всё так легко, что я даже удивился. Пламя было странным – синевато-белым, наверное, это и было очищающее пламя, голос Жреца звучал ровно и звучно, вводя в транс, и в какое-то мгновение стали возникать слова:

Вечной волею Небес

Здесь тебя мы погребаем

И из плена злых чудес

Твою душу отпускаем

Путь закончился земной –

Будь покоен в смертном ложе,

Очищает всё огонь

И тебя очистит тоже.

Пусть теперь трепещёт тот,

Кто забрал тебя у Смерти.

И за ним она придёт.

Месть страшна. Живые – верьте.

Так тело Амайа обрело наконец покой, сгорев и рассыпавшись серым мягким пеплом.

========== Глава 104. Как быть дальше? ==========

POV Рина.

После того, как я понял, что сотворили с моим отцом по приказу Великого Господина, я на какое-то время словно выпал из реальности. Даже зная, что Великий Господин не отличается чрезмерной добротой, такое предположить было трудно. И, каким бы ни был мой папа Амайа, я продолжал его любить. Я потерял его слишком рано, мало что помню, но мне кажется, что и он меня любил… Помню, как катал меня в седле своего коня, как дарил мне чудесные игрушки и сладости, как играл со мной. Как целовал на ночь. Мой папа… Тогда я думал, что он самый и добрый и красивый человек на свете. А после его смерти я создал себе его идеальный образ, который холил и лелеял несмотря ни на что. И вот, у меня его отобрали.