Марина Хеллсинг - Темный менестрель (СИ)

Впоследствии утраты, Мелиан не заговаривала больше ни с кем, кроме Маблунга. Его она попросила позаботиться о сильмариле и, не мешкая, отослать гонцов с вестями в Оссирианд — известить Берена и свою дочь Лютиен, правящих сильванами (эльфами Семиречья или Лесными). Затем она исчезла из Средиземья, вернувшись туда, откуда пришла — в лежавшие за морем земли Валар, чтобы оплакивать в садах Лориен свою потерю. Сила ее схлынула из лесов Нельдорет и Рэгион, и зачарованная река Эсгальдуин зажурчала другим голосом. Так Дориат лишился своей защиты, перестав быть сокрытым царством. Так и получилось, что переправившееся через Арос войско Наугрим не встретило никаких препятствий на своем пути и вошло в леса Дориата. Никто не осмелился преградить им дорогу, поскольку гномов было слишком много, и были они свирепыми воинами. Полководцы Серых эльфов погрузились в бездну сомнений и отчаяния, бросая свои отряды туда и обратно безо всякой стратегии. Гномы же не сворачивали с пути, и вскоре, перейдя мост, пришли в Менегрот, и здесь свершилось самое горестное и достойное сожаления деяние Прежних Дней. В Тысяче Пещер произошла яростная битва, во время которой погибло немало эльфов и гномов, и она надолго сохранилась в памяти и тех, и других. Гномы одержали победу, и залы дворца Тингола были разрушены и разграблены. Пал, защищая двери сокровищницы, и мой друг Маблунг Тяжелая Рука, и хранившийся в ней сильмарил был захвачен. Слухи о падении Тысячи Пещер, дошли до Берена с Лютиен, и вскоре после этого к ним прибыл гонец из Дориата, рассказавший о том, что там на самом деле произошло. Тогда Берен и Диор — наследник Тингола, возглавили погоню и с ними отправились многие из Зеленых эльфов Оссирианда. Вот и вышло так, что возвращавшееся из Менегрота гномье войско, изрядно поредевшее, на переправе Сарн Атрад было неожиданно атаковано невидимыми противниками. Ведь когда они взбирались на берег Гелиона, утомленные битвой в Дориате, окружающие их леса внезапно наполнились звуками эльфийских рожков, и отовсюду на них посыпались ливнем стрелы. Многие из гномов погибли в первые же минуты нападения; но некоторым, избежавшим этой участи, удалось сгруппироваться и бежать на восток, к горам. Но когда они уже карабкались по пологим склонам у подножья горы Долмед, навстречу им вышли Древесные Пастыри и загнали их в заколдованные тенистые леса Эред Линдона. Рассказывают, что ни один из гномов не сумел выбраться оттуда и вернуться по горным тропам домой. Впоследствии Берен с изумлением разглядывал тот самый камень Феанора, что он лично сковырнул с железной короны Моргота, и что теперь сиял среди золота и драгоценных камней прекрасного произведения искусства гномов. Он очистил ожерелье от крови, сполоснув его в реке. А Диор, наследник Тингола, попрощался с Береном и Лютиен и покинул их земли вместе со своей женой Нимлот. Они пришли в более глубокие пещеры Менегрота и поселились там вместе с их юными сыновьями Элуредом и Элурином и дочерью Эльвинг. Синдар радостно приветствовали их, воспрянув от окутавший их после смерти короля Тингола и ухода Мелиан скорби. А Диор Элухиль поставил перед собой задачу возродить королевство Дориат, вернув ему прежнее величие.

Через десятилетия, поздним осенним вечером некто забарабанил в ворота Менегрота, требуя встречи с королем. То оказался лорд из числа Зеленых эльфов, в большой спешке прибывший сюда из Оссирианда, и стражи немедленно отвели его к сидевшему в одиночестве в своих покоях Диору. Передав королю металлическую коробку, посланец молча удалился. А в коробке той лежало ожерелье гномов, в которое был вправлен сильмарил, взглянув на него, Диор понял, что Берен Эрхамион и Лютиен Тинувиэль оставили этот мир, отправившись туда, куда ведет судьба смертных за его пределами. Поднявшись с трона, Диор надел Наугламир, и с тех пор казался всем прекраснейшим из детей мира, будь то Эдайн, Эльдар или даже Майар из Благословенного Царства. Но теперь среди рассеянных по Белерианду эльфов стали гулять слухи о том, что наследник Тингола Диор носит ожерелье гномов.

— Вновь засиял в лесах Дориата сильмарил Феанора, — говорили там и сям, и данная сыновьями Феанора клятва снова пробудилась ото сна. Пока Наугламир носила Лютиен, никакой эльф не осмелился бы приблизиться к нему ибо они боялись ее. Ту, что не побоялась противостоять Морготу, но теперь, прознав о восстановлении Дориата и гордыне Диора, семеро братьев собрались вместе и отправили к нему гонца с требованием вернуть принадлежащее им по праву.

Келегорм принялся подначивать братьев готовиться к штурму Дориата. Те прислушались, и уже зимой их войско нежданно-негаданно объявилось у стен Менегрота; в Тысяче Пещер вновь зазвенели мечи и забряцали доспехи.

Так свершилась вторая резня эльфов эльфами. Или Вторая Братоубийственная Резня.

В ней от руки Диора пал Келегорм Светловолосый, здесь же были убиты и мой отец Куруфин с темноволосым Карантиром его младшим братом. Однако и сам Диор погиб, и жена его Нимлот, а малолетних их сыновей жестокие вояки Келегорма выгнали в лес, умирать голодной смертью. Одного лишь Маэдроса — первенца Феанора, ужаснуло такое зверство, и он еще долго разыскивал в лесах Дориата двоих мальчиков. Однако поиски его успехом не увенчались, и о судьбах Элуреда и Элурина до сих пор ничего не известно. Я думаю что они просто сгинули в Лесах. Так пал Дориат — столица Синдар, чтобы никогда уже не восстать из руин. Однако сыновьям Феанора не досталось желаемое, ибо остатки жителей Дориата бежали, и среди них была единственная дочь Диора Эльвинг. Сильмарил они унесли с собой, и спустя какое-то время пришли вместе с ним к устьям Сириона.

====== Глава 7. А не Гондолин ли это? (Падение Гондолина и Третья Братоубийственная резня) ======

Проклятие народа нолдор, продолжало сеять смуту в рядах эльфов и вести их к гибели. Но все это происходило там... на полях и равнинах, лесах и берегах далеко от этих мест. Много воды утекло с тех пор и Тургон успел почувствовать себя непобедимым, а Гондолин стал прекрасен, как его воспоминания об эльфийском Дворце Тирионе, да и в прочности стен своего города он нисколечко не сомневался, пусть даже морской Валар считал иначе. Помимо этого, после одного из сражений, обитатели Гондолина зареклись вмешиваться в дела живущих вне стен Экхориата эльфов и людей, и возвращаться опасными и пугающими путями на Запад в Валинор не желали. Даже несмотря на предупреждение пришедшего однажды через скрытые пещеры смертного, Туора сына Хурина, устами которого говорил Повелитель Вод, о том что им необходимо бросить город и уйти к морю. Укрытые неприступной цепью гор и зачарованными холмами, они не пропускали в свои земли никого, пусть то был даже преследуемый беглец, ускользнувший от Моргота, вести из внешних земель доходили до них редко и с опозданием, и они не придавали им особого значения. Безуспешно шпионы и разведчики Ангбанда старались отыскать пути в Гондолин, ведь единственной их зацепкой были недостоверные слухи, и в тайну его местонахождения никто так и не проник. В конце концов Тургон решил не следовать совету Валар Ульмо и отказался уходить из Гондолина. Однако вновь и вновь звучало в его сознании предупреждение, давным-давно полученное нолдорами от Неизвестного на побережье Арамана, и в сердце Тургона вновь пробудился страх перед предательством. Именно поэтому он приказал перекрыть все проходы, ведущие в Гондолин через Опоясывающие горы, и пока город стоял, никто больше не выходил из него — ни по мирным, ни по военным надобностям. Торондор, повелитель орлов, принес однажды в Гондолин вести о падении Нарготронда, а чуть погодя — об убийстве Тингола, а затем и его наследника Диора, и падении Дориата, но Тургон не желал ничего слышать о бедах своего народа во внешнем мире, и поклялся никогда больше не вступать под знамена никого из сыновей Феанора. А жителям Гондолина он строго-настрого запретил покидать территорию города. Туор остался жить в Гондолине, ибо безмятежное существование и красота города, а также мудрость его обитателей держали его крепче любых оков. Здесь он возмужал и телом, и духом, и освоил многие из наук эльфов-отщепенцев. И сердце Идриль — дочери Тургона, потянулось к нему, и Туор отвечал ей взаимностью. Оттого тайная ненависть к нему Маэглина — племянника Короля и сына Эола, многократно возросла, ибо ничего не желал он также сильно, как обладать ею, единственной наследницей короля Гондолина. Однако король так благоволил Туору, что по прошествии семи лет его проживания в Гондолине не отказал даже в руке своей дочери, ибо несмотря на то, что Тургон не послушался советов Валар Ульмо, он все же подозревал, что судьбы Нолдор тесно переплетены с судьбой посланника Повелителя Вод. На пышном свадебном пиру гулял и веселился весь город, ибо Туор завоевал все сердца его обитателей, за исключением лишь Маэглина и согласных с ним. Так свершился второй брачный союз меж эльфами и людьми. Весной следующего года родился на свет Эарендиль Полуэльф, сын Туора и Идриль Келебриндаль, случилось это спустя пятьсот три года после пришествия Нолдор в Средиземье. Неописуемой красотой был наделен Эарендиль, ибо на челе его сиял небесный свет, а мудрость и красота Эльдар гармонично сочетались в нем с силой и выносливостью людей, живших в старину, призывный шепот моря навсегда поселился в его сердце, и в этом он походил на своего отца. Идриль Келебриндаль была мудрой и предусмотрительной женщиной, и потому, когда в сердце ее закрались дурные предчувствия, она принялась незамедлительно действовать. По ее приказу был подготовлен секретный проход, ведущий из Гондолина, он пролегал под землей и выходил далеко за стены города, к северу. Отдавая этот приказ, она особо подчеркнула, что о работах этих должно знать как можно меньше народа, а до ушей Маэглина и вовсе не должно долететь ни звука. Так как она видела его ревность и опасалась его. Однажды, когда Эарендиль был еще совсем юн, Маэглин потерялся. Он любил горное дело, и поиск руды предпочитал всем прочим ремеслам, к тому же, он возглавлял всех работавших на удаленных от города горных разработках, занимавшихся поиском металлов для гондолинских кузниц — как для мирных, так и для военных нужд. Нередко Маэглин забредал с несколькими своими помощниками далеко за цепь окружавших Гондолин холмов, и королю было неведомо о том, что он продолжал этим заниматься вопреки его запретам. Вот и вышло так, что по воле проведения Маэглин оказался захвачен орками и уведен в Ангбанд. Не подумайте! Я не считал его ни трусом, ни слабаком, однако те жестокие пытки, которым он был подвергнут, сломили его дух, и в конце концов он купил себе жизнь и свободу, раскрыв Морготу местонахождение Гондолина и удобные для нападения подступы к нему. Невозможно было передать словами охватившее Моргота злобное торжество, на радостях в издевку он пообещал Маэглину титул правителя Гондолина в качестве его вассала, и Идриль Келебриндаль в придачу... если целы окажутся. И мысли об Идриль, а также ненависть к Туору, позволили Маэглину легче перенести факт своего предательства, самого Позорного за всю историю Прежних Дней. Моргот отправил его обратно в Гондолин, чтобы там никто ничего не заподозрил, обнаружив его исчезновение. Маэглину было приказано содействовать захвату города изнутри, когда придет час и тот вернулся в королевский дворец, сияя натянутой фальшивой улыбкой на лице и нося в сердце черную змею предательства, в то время как мрачные предчувствия все сильнее охватывали Идриль. И в год, когда Эарендилю исполнилось семь лет, Моргот посчитал время благоприятным и бросил на Гондолин полчища своих балрогов, орков и волков, вместе с ними пришел и целый выводок детенышей Глаурунга, одним своим видом наводивших страх. Воинство Моргота пришло с северных круч, где горы были наиболее высокими, а стража — наименее многочисленной и случилось это прямо во время празднества, называемого Вратами Лета, когда весь народ Гондолина, собравшийся у стен города, ожидал восхода солнца и в предвкушении пел радостные песни.