Андрей Красников - Уничтожение

— Здесь, сэр, такое впечатление, что все остывает одновременно. Не удивлюсь, если сейчас все замерзло уже на пару сотен метров вниз.

— Вам виднее...

Истребитель камнем рухнул сквозь быстро исчезающие облака.

— Наверное, град внизу был знатный, — опять сам себе заметил Гивен.

— Вы правы, но, к счастью, он очень быстро закончился, — подтвердил неизвестный с эсминца.

Рэй вышел на посадочную полосу с ювелирной точностью. Сбросил скорость, опустился на неровный лед, включил реверс... Самолет немного поболтало, но все же не развернуло, да и остановился он совсем рядом с группой поджидающих его людей.

Пилот открыл бомбовые люки и раскрыл захваты подвесок. Вокруг самолета тут же началась возня. Закутанные в множество одежд люди с трудом тащили на себе неуклюжие меховые тюки, чтобы прицепить их к подвескам. Гивен не сразу понял, что это — тоже люди, только доведенные до состояния огромного кокона кучей намотанных на них тряпок.

— Жестоко, — снова не сдержался он.

— А что делать, — снова ответил его собеседник с эсминца. — Температура уже минус двадцать пять. На скорости, сами понимаете, станет в три раза холоднее. А так у них будет хоть какой-то шанс.

За спиной у пилота началась возня — на штурманское место, до сих пор не восстановленное после катапультирования его второго номера, грузили пассажира.

Через пару минут молчания собеседник продолжил:

— Просят вам передать, что можно закрывать бомбовые люки. Пассажирки там закреплены окончательно.

— Пассажирки? — поинтересовался Рэй, давая команду на закрытие створок.

— Так точно. Двое — наши врачи, одна — штурман, одна — штатный аналитик. Вы уж сберегите их там...

— Постараюсь, — с неожиданным волнением в голосе ответил пилот.

— Все, передают, что вы можете взлетать. Удачи, Рэй!

Фигурки внизу быстро отбегали в сторону подсвеченного огнями силуэта эсминца.

— Спасибо, друг. Надеюсь, вам здесь улыбнется удача. Шансы есть.

— И тебе спасибо, — грустно ответил собеседник.

Самолет, сначала плавно и неуверенно, затем все быстрее и стремительнее двинулся по неровному льду. Рэй некоторое время боялся, что сейчас его птичку развернет или уведет в сторону, но истребитель все же справился с задачей, оторвался от земли и с черепашьей скоростью, не намного превышающей скорость беспилотников, полетел в сторону авианосца.

Джульетта Грин, оператор беспилотных аппаратов. 3385.

— Сэр, я не знаю, что делать! — в панике прокричала Джул. — Дрон перестает меня слушаться!

— Тихо, девочка, тихо, — Роджерс положил ей на плечо сильную руку. — Он будет тебя слушаться. Он, сволочь, никуда не денется... Держи его...

Беспилотник не хотел слушаться ни свою хозяйку, ни ее командира. Под его короткими крылышками болтался непривычный и сильно мешающий полету груз, на его корпусе все больше и больше нарастал пушистый покров из инея, ледяной холод все глубже пробирался в его внутренности, грозя погасить в нем искру жизни...

— Температура перевалила за минус шестьдесят, — бесцветным голосом произнес кто-то за спиной Джульетты.

Та, стиснув зубы, продолжала ловить и нивелировать джойстиком малейшие колебания своего подопечного.

— Давай, давай, осталось всего половина пути...

Кто-то у нее за спиной протяжно выругался и тут же затих, стараясь больше не мешать тем, кто все еще вел беспилотники с живым грузом к авианосцу.

— Минус семьдесят шесть градусов...

Рэй Гивен, пилот. 3385.

— Рэй, температура за бортом приближается к минус девяноста, — раздался в наушниках голос капитана Роджерса. — Мы начали терять беспилотники, а до авианосца вам всем осталась еще практически половина пути. Слушай прямой приказ, младший лейтенант. Выйти на крейсерскую скорость, все остальное делать согласно первоначальному плану.

— Но, сэр...

— Выполнять немедленно.

Капитан отключился, а Рэй горько ухмыльнулся. Роджерс, скорее всего, сейчас спас жизнь самому Гивену и четырем его пассажиркам, ютящимся в бомбовом отсеке. А также неизвестному, примостившемуся сзади. Но при этом обрек на гибель тех, кто сейчас уродливыми коконами цеплялся к крыльям его самолета.

Интересно, что они чувствуют сейчас и что будут чувствовать через несколько минут, когда пронизывающий поток ледяного ветра будет выдувать из их тел остатки тепла и рвать хлипкие крепления, на которых сейчас крепятся ниточки их жизней? Какими словами они наградят в последний момент своей жизни пилота, обрекшего их на смерть?

Гивен прикусил губу и прижал кнопку форсажа на джойстике. Привычное ускорение вдавило его в спинку сиденья.

Пятьсот миль в час.

Шестьсот.

Семьсот. Внизу промелькнули несколько зеленых точек.

Восемьсот. Умная электроника оповестила о непреднамеренном сбросе трех ракет. Как же, ракет... По щеке пилота скатилась слеза.

Девятьсот миль в час. Еще один сброс.

Тысяча. Вдали появилось схематичное изображение авианосца. Пилот проморгался и включил полное погружение в шлеме. Окружающий мир расцвел топографическими сетками, отметками высот и рекомендованными посадочными коридорами. Для того, чтобы посадить самолет на авианосец в его теперешнем месте пребывания, требовалось сделать небольшой крюк, понизить скорость чуть ли не до ноля, а затем полагаться на удачу. Гивен начал глушить двигатель.

— Рэй, ты молодец. Температура за бортом — минус сто двадцать по Фаренгейту. Это еще не критично. Осталось немного. Тебя встречают, тебе помогут.

Он выключил полное погружение — палуба корабля все равно будет расчерчена посадочными огнями, а в живую сажать самолет ему всегда было удобнее. Даже на такую куцую полосу.

Шасси ударились о настил, крюк зацепился за трос, гася скорость...

В следующий момент надежнейший и прочнейший трос лопнул, как гнилая веревка, а самолет, заскользив по обледеневшей палубе, боком понесся к краю палубы.

— Твою мать...

Целую секунду Рэй пытался придумать выход из сложившейся ситуации, завороженно наблюдая стремительно приближающийся обрыв. Затем рефлексы пилота сработали и он, успев нажать кнопку экстренного сброса бомб, рванул рычаг катапульты.

Колпак кабины отлетел в сторону, а кресло выбросила вверх реактивная струя — как раз в тот момент, когда гордость американского самолетостроения снесла собой хрупкое ограждение и в последний раз величественно замерла в воздухе.

Затем над пилотом распахнулся купол, а самолет, в момент растеряв всю свою грациозность, кувыркаясь, рухнул на далекий лед.

Удар, ледяные крошки, разлетающиеся в стороны... Пара язычков пламени, пробивающиеся сквозь покореженный остов. И тут же — яркая вспышка и клубы огня, жадно облизнувшие борт авианосца.