Владимир Свержин - Личный враг императора

– Тише, вы вдова майора Дижона, это здесь главное. Остальное никому знать не обязательно.

Я вспомнил лицо Чуева. Конечно же, тот был по уши влюблен, хотя и всячески пытался уверить себя, что это не так. Объявить ему, что я отнимаю у него очаровательную пленницу, было бы так же непросто, как забрать любимую игрушку у ребенка. Учитывая же, что у этого «ребенка» под рукой больше сотни лихих рубак, которые обожают своего храброго командира и не слишком жалуют странного князя с его иноземцами, то попытка отобрать игрушку может кончиться плохо, нервы у всех заведены, даже у тех, кто о существовании тех самых нервов даже не подозревает.

– Хорошо, – непонятно чему кивнул я, – я постараюсь вас спасти и доставить в Париж. Но прошу вас, пока что не предпринимайте ничего, не посоветовавшись со мной, и ничему не удивляйтесь. Кстати, как вам пришелся господин подполковник?

– Он очень милый, предупредительный, ему явно не по себе от произошедшего, но он убил моего мужа.

– Это верно, но если бы он не сделал этого, ваш муж убил бы его. И вы бы этому радовались. Хотя, если на минуту задуматься, он на своей земле, защищает свое Отечество, а ваш муж и вы, увы, пришли сюда, и отнюдь не в гости.

– Мой муж исполнял приказ императора.

– Подполковник Чуев тоже. Так, стало быть, на императорах и лежит вина за смерть вашего мужа.

– К чему вы мне это говорите, месье?

– Покуда вы не в Париже, у вас есть время задуматься над тем, что я вам сказал. Советую вам использовать это время с пользой. А сейчас прошу меня извинить, я должен идти. – Я отсалютовал красавице и вышел в соседнюю комнату. Алексей Платонович ждал меня, сидя на единственном стуле.

– Ну что, Сергей Петрович, что скажешь?

– Честно?

– Да ну как же? Ясное дело, честно, а то стал бы я вас знакомить.

– Знаешь что, как другу тебе скажу, а потому изволь понять меня правильно.

Чуев нахмурился.

– Да уж изволю.

– Женись на ней.

– Что ты такое говоришь?

– Женись, – повторил я. – Ясное дело, не сейчас. Тут у нее вдовий долг, траур и все такое. А вот как война закончится, как в Париж войдем, так можешь ей предложение и сделать. И будешь ее хранить, как заклинал майор Дижон, холить и лелеять

– А до того, что же, по ночным бивуакам ее таскать? Мало она с этим Дижоном в последние месяцы настрадалась?

– Ну зачем, она будет тебя ждать в Париже.

– Это как так?

– Обычным образом. День за днем. Я ее туда, с твоего позволения, доставлю.

Гусар поглядел на меня со смешанным чувством удивления и некоторого замешательства.

– Это как же так? Ты шутишь, что ли?

– Ни в малейшей степени. Ну, сам подумай: таскать ее за собой вслед за полком тебе никто не позволит, да и ее сей способ путешествия вряд ли порадует. Ведь ты-то на нее глядишь не как на пленницу.

– Так и есть.

– В России, скажем, ее оставлять тоже морока немалая. Кто ж к себе ее примет? Родня твоя, небось, рада не будет, если ты им этакую полонянку пришлешь.

– Уж точно не будет.

– Вот и выходит, что лучше ей дома тебя дожидаться. Что же касается женитьбы, то, как ни крути, ты ее кормильца лишил. Зла она на тебя не держит, понимает, что в бою каждый в обнимку со смертью ходит. Так что немного гусарского шарма, понимания – и все у тебя сладится. Ну и я, естественно, тебе помогу, как же ж иначе?

– Но ты ее точно доставишь? – терзаясь внутренними сомнениями, спросил Чуев.

– А то как же? Мне в Париж до зарезу надо, чем скорее, тем лучше. Следует победу нашу подготовить и мир, который после войны этой наступит. Ты ж помнишь, моя война с Наполеоном и война нашего государя – две разные войны. Если его победа уже наметилась, то в моей еще идти до нее и идти.

– Ох, Сережа, – он впервые с дня нашего знакомства назвал меня запросто по имени, – идеи у тебя завиральные, откуда ты что берешь, я в толк не возьму, но за дружбу и помощь спасибо, верю я тебе. – Чуев внезапно обнял меня так, что, будь на моем месте человек более хлипкого здоровья, хребет мог бы запросто хрустнуть.

– Это хорошо, что веришь. – Я чуть отстранился, потому как дела наши еще не окончены и объясняться, что и для чего делается, еще недосуг. – Приказывать тебе, сам знаешь, не могу и потому как друга прошу: вот посмотри, – я развернул карту и указал на синюю жилку Березины. – Сюда от Борисова идут остатки французской армии, Наполеон будет переправляться здесь. – Я ткнул точку на карте. – Невзирая на наши старания, поймать его тут в мешок не получится. Его саперы сделают невозможное и наведут переправу. Ничтожная горстка обмороженных, отощавших, оборванных бедолаг, которая сможет перебраться на другой берег, будет жалким напоминанием о некогда Великой армии. Так вот, вот здесь, – я ткнул в синюю жилку чуть правее, – видишь, где лес подходит чуть к реке, мне нужна еще одна переправа. Можно совсем хлипкую, чтоб выдержала несколько экипажей и всадников. Если временно изъять у местных рыбаков лодки, поставить поперек реки по две и сверху положить настил, получится то, что надо. На все про все – два дня.

– Я понял, – кивнул Чуев. – Стало быть, обходной маневр.

– Можно сказать и так.

– А что же с сокровищами делать? Тут их не оставишь.

– Это верно, не оставишь. Значит, так, все награбленное везешь в Ставку, сдашь под расписку Бенкендорфу с приветом от меня. К этому прибавим пять бочонков с монетами. Еще один оставляю тебе на попечение, награди гусар, крестьянам дай за лодки и работу. Ну и себе.

– Да как можно, казенное имущество? – возмутился Чуев.

– Алексей Платонович, если генерал Жюно пожалуется, вы ему деньги вернете обязательно. Я ж не прошу вас брать себе хоть копейку. А эти деньги, если б мы их не откопали, так бы и лежали в земле до Второго пришествия. Так что по всему выходит, никакого казнокрадства тут нет, боевой трофей есть боевой трофей. А остальные наполеондоры пойдут в дело.

– А вы, Сергей Петрович, вы сейчас куда?

– А я за подарком. Скоро император сюда пожалует. Как же я в Ставку-то без подарка приеду? Мне еще перед командованием за грехи мои тяжкие ответ держать. Так что, уж простите, и попил бы с вами чаю, да времени нет. Мои люди передохнули, пора на охоту.

Отступление продолжалось, безнадежное, самоубийственное и все же спасительное для мизерной части воинства, не так давно покорившего всю Европу. Совсем скоро, вот сегодня должно было начаться сражение, вошедшее в историю как битва при Березине – последнее сражение Наполеона в кампании 1812 года. Сражение, вновь покрывшее его славой, пропитанной горечью несбывшихся надежд, пропахшее кровью, пороховым дымом и запахом разлагающихся тел. Пойманный, как представлялось многим, в силки матерый волк умудрился вырваться из уготованного ему капкана.