Юрий Корчевский - Пограничник против Абвера

– Он не сказал. После самоубийства комбата он сам не свой был.

– Это он сказал вам о смерти комбата?

– Да, он.

– В каких отношениях он был с комбатом?

– Как петухи молодые, даже подрались недалеко от медсанбата.

Федор был удивлен: о драке ему на батарее никто не говорил.

– А по какому поводу была драка?

Щеки девушки запунцовели, и Федор высказал тут же появившееся предположение:

– Из-за вас?

– Угадали… Только мне комбат не нравился, руки он распускал. И я Андрею сказала об этом…

– Андрей – это кто?

– Да Загудаев же! Вот и поцапались они. Знала бы, лучше бы промолчала.

Похоже, конфликт из-за девушки вышел, не поделили они ее… Хотя это еще не повод убивать, но все же зацепка какая-то.

– Андрей не говорил, может, у него родственники поблизости есть? Или в соседних областях?

– Вроде тетка в Вологде…

Кажется, выспросил все, что его интересовало и что знала девушка. Вероятно, расспроси он ее подробнее, всплыли бы и другие детали. Но Федор был в чистом цейтноте, каждая минута на счету.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Федор направился к штабной палатке – позарез был нужен транспорт. Любой, хоть мотоцикл.

С ходу он направился к столу, за которым сидел врач в пожелтевшем от частого кипячения халате.

– Здравия желаю! Мне нужен начальник медсанбата.

– Всем нужен, – невозмутимо отозвался врач.

Федор предъявил красную книжку, и врач поднял на него красные от уже хронического недосыпа глаза.

– Слушаю вас.

– Срочно нужен транспорт в Великие Луки.

– Да что у меня, автотранспортная рота? Хотя… Грузовик под погрузкой стоит, раненых в город повезет. Комфорта не обещаю, в кузове поедете.

– Согласен.

Для ускорения процесса Федор помогал грузить в машину носилки с ранеными. Когда кузов заполнился, влез сам и кое-как пристроился у заднего борта.

Грузовик ехал медленно, водитель старательно по мере возможности объезжал многочисленные рытвины, чтобы не растрясти раненых, не причинить им боль. А время неумолимо бежало вперед.

Грузовик въехал в город и на одном из перекрестков встал, пропуская воинскую колонну.

Пользуясь моментом, Федор выбрался из кузова и, спросив у первого прохожего, где железнодорожный вокзал, побежал туда. Он не шел быстрым шагом, он действительно мчался. Редкие прохожие удивленно смотрели на бегущего офицера, некоторые оборачивались ему вслед.

Увидев при входе на территорию вокзала воинский патруль, Федор сразу кинулся к ним и без лишних слов показал удостоверение.

– Лейтенант по фамилии Загудаев не проходил?

– Уже получили указание. Не было такого.

– Последние два часа поезда в сторону Калинина проходили?

– Два эшелона. На перроне и станционных путях тоже патрули, и они извещены. Если бы этот лейтенант здесь был, его бы задержали.

– Спасибо.

Отойдя в сторону, Федор на несколько мгновений застыл в раздумье. Он полагал, что Загудаев отправится на вокзал. Народу здесь много, в том числе и военных, затеряться среди них легко. Но это только кажется на первый взгляд человека, не знакомого с работой застав и патрулей. Если известна фамилия фигуранта, его описание – задержат. Во время таких акций задерживали других людей, зачастую – с похожей внешностью. Но, разобравшись, с извинениями отпускали.

Лейтенант, если он не дурак, мог иметь и другие документы, мог переодеться в гражданскую одежду. Если он заранее продумал убийство, раздобыл пистолет, то мог продумать пути отхода и маскировку.

Была еще зацепка – начмед, который прихватил Загудаева в попутчики. Конечно, если он не укатил обратно в медсанбат. Но найти его не так просто. Начмед мог приехать в госпиталь, Санитарное управление фронта – да еще в сто мест. Но наиболее вероятны эти две точки.

Для очистки совести Федор решил их посетить – все лучше, чем являться в отдел с пустыми руками. Обмишулился он, не задержал вчера обоих подозреваемых, теперь вот придется расхлебывать. И поделом! Его упущение, а привело оно к тому, что в поиске сейчас задействовано множество людей.

Со стороны – все спокойно. Но усилены патрули, и они проверяют каждую проходящую через город машину, контролируют посадку в вагоны на вокзале. Уж Федору известно, как могут работать органы – и СМЕРШ, и НКВД, и войска по охране тыла, и милиция. Поисковую сеть они раскидывают широко. Под наблюдение попадают вокзалы, выезды из населенных пунктов. В город без пропуска не войти и не выехать из него любым видом транспорта.

Узнав, где госпиталь, Федор побежал туда.

И ему наконец повезло. Сразу за КПП он увидел стоящий трофейный мотоцикл с коляской – «БМВ».

– Не подскажешь, чей мотоцикл? – обратился он к стоящему на КПП дежурному.

– Фамилии не знаю, – пожал тот плечами, но внезапно оживился. – Да вон он идет!

От здания школы, переоборудованной на время войны под госпиталь – явление в прифронтовых зонах повсеместное, впрочем, как и в ближних тылах, – к КПП направлялся старший лейтенант. Разглядев на его погонах эмблемы медицинской службы, Федор перехватил его у самого мотоцикла.

– Ваша фамилия Кучин?

– Именно. А вы по какому делу ко мне, чем могу служить?

Федор представился и предъявил документы.

– Слушаю.

– Вы сегодня утром подвозили лейтенанта Загудаева?

– Было дело. А что, это преступление?

– Я вас ни в чем не обвиняю. Скажите, где вы его высадили?

– В Лакомице, это километра три от города.

– Он же в город собирался?

– Хозяин – барин… Где попросил меня остановиться, там я его и высадил.

– Спасибо.

Начмед завел мотоцикл и укатил.

Действия Загудаева были явно подозрительными. Не доехав до города совсем немного, он сошел, почему? Предполагал, что на дорогах организованы проверки? У Федора все больше и больше крепла уверенность, что Загудаев и есть убийца. Неужели они с комбатом настолько сильно повздорили из-за медсестрички, что одному потребовалось убить другого? Ведь не уголовник он, не в пьяном угаре сотворил убийство! Сослуживцы Загудаева говорили, что спиртное он не употребляет и зачастую сто граммов «наркомовских» отдавал товарищам. И вообще не скандальный человек. Замкнутый – да, это черта характера, но не скандальный.

Федор направился в отдел – надо было доложить полковнику о деталях расследования. За упущения по загривку получит, это ясно. Но сейчас главное – задержать беглого лейтенанта. Обычно дезертировали рядовые, чаще – новобранцы. Слишком резок был переход от мирной, тыловой жизни к войне: обстрелам, бомбежкам, крови, смерти соседа по траншее. Люди со слабой, неустойчивой психикой ломались, чувство самосохранения пересиливало чувство долга. Но… боевой офицер – и такая глупость?!