Юрий Корчевский - Стреляй! «Бог войны» (сборник)

Я сказал Наташе, что хочу выйти, узнать обстановку, сидеть взаперти выше моих сил, но она вцепилась в мою руку:

– Никуда не пущу, я боюсь за тебя.

Я мягко освободился:

– Тебе вредно нервничать, закрой за мной дверь; когда вернусь – стукну три раза двойным стуком, – я постучал по столешнице, – ты откроешь.

Выскользнув в коридор, я неслышно ступал по ковровым дорожкам. Пока было тихо, пассажиры сидели по своим каютам.

Я пробежался по коридору; не найдя ничего, достойного внимания, спустился этажом ниже и чуть не наткнулся на террориста. В том, что это был он, сомневаться не приходилось – одет в черную рубашку и брюки, через плечо перекинут ремень автомата, на поясном ремне пристегнуты подсумки, в руке держит небольшую рацию. Я увидел его со спины и успел отпрянуть за угол. Надо быть осторожнее, еще не выяснено – чего они стреляли, может быть, по строптивым? Или по команде, что защищала корабль, находясь на рабочих местах. Я прислушался. Баск говорил по рации непонятно на каком языке. Я как можно тише пробежал по коридору, ища что-либо подходящее в качестве оружия. Есть! В коридоре висел пожарный щит с огнетушителем и чем-то вроде маленького багра – железяка с загнутым концом, похожа на крючок, довольно увесистая. Вернулся назад.

Баск стоял так же, крутя головой по сторонам. Я подкрался и с размаху всадил железный крюк ему в тело. Террорист захрипел и упал. Я заглянул за поворот – никого. Затащил убитого в переход, снял автомат и ремень с подсумками. Автомат неплох – немецкий МР-5, фирмы Хеклер и Кох. Снял рацию и сунул в карман. Открыл дверь на палубу и огляделся – никого.

Вытолкнул убитого за борт; пока хватятся, пока начнут искать, время пройдет. Им ни к чему знать, что у меня автомат.

Интересно, сколько их? Пленного бы взять, да боюсь – шума будет много. Спустился еще на палубу ниже. Никого в коридоре не было; я повернул по коридору и пошел вперед. Правая рука лежала на ручке автомата, палец на спусковом крючке. Стрелять было просто нельзя, поднимется тревога, но если выбирать не придется, я хочу нажать на крючок первым. Жалко, что у убитого не было ножа. За поворотом коридора послышались шаги и голоса. Я подергал ручки дверей, одна оказалась открытой.

Я нырнул туда и осторожно прикрыл дверь. Помещение оказалось какой-то подсобкой, вероятно для горничных – ведра, швабры, флаконы с какой-то химией. Иллюминатора нет, тесно, но как укрытие – сойдет.

Приложил ухо к двери. Шаги и разговор стихли. Нажав на ручку, тихонько открываю дверь, выглядываю в коридор – пусто. Перебежками, от угла до угла, поднялся на две палубы вверх. Сверху доносился какой-то шум, вроде похоже на мотор. Я нашел ближайший иллюминатор в переходе и высунулся. Над нами барражировал полицейский вертолет, стало быть, полиция уже в курсе захвата. Можно умывать руки и дожидаться освобождения. Не мое дело в свадебном путешествии участвовать в разборках между испанцами и басками. Осторожно пробрался к своей каюте, постучал условным стуком. Дверь немедленно открылась, и я заскочил, снова защелкнув замок. Наталья, увидев на мне автомат и подсумки с магазинами, охнула.

– Ты опять во что-то влез? А если тебя убьют?

– Будешь богатой вдовой, – пошутил я.

Наташа надула губки и отвернулась. От греха подальше я сунул автомат и подсумки с рацией под кровать. Не дай бог – зайдет посторонний, дабы не увидел.

– Ну что там? – спросила Наташа.

– Видел троих, один утонул; рядом с нами полицейский вертолет – значит, о нас знают, должны принять меры к освобождению.

– Подожди, ты сказал – один утонул, это как?

– Ну, с моей помощью.

– Ты его убил?

– Да, он пришел за нашими жизнями и должен быть готов к тому, что потеряет свою.

– Господи, какой кошмар! Юра, я тебя умоляю, не выходи из каюты; сам говоришь – полиция знает, нас освободят, они специалисты в своем деле, зачем тебе рисковать?

– Ты предлагаешь мне отсиживаться под женской юбкой?

Наталья замолчала, не зная, что сказать.

Я подошел к иллюминатору. В небе уже кружили два вертолета. Наталья подошла и встала рядом.

– Вот, видишь, полиция и без твоей помощи разберется.

В это время один из вертолетов неосторожно приблизился, видимо, пытаясь рассмотреть, что происходит на палубе. Сначала с палубы раздались автоматные очереди, причем, судя по звуку – из нескольких стволов, затем хлопок, и к вертолету с длинным следом пошла стрела – «стингер» или гранатомет, я не понял. Раздался взрыв, и вертолет, разваливаясь на части, упал в море.

– Видела? Если полагаться только на полицию, мы можем здесь сидеть месяц.

Наталья была подавлена случившимся.

– Успокойся, сядь в кресло, включи телевизор.

Я щелкнул пультом, пошарив по каналам. Нашел новостную программу на итальянском.

Диктор, захлебываясь от возбуждения, рассказывал о захвате судна, транслировались кадры взрыва и падения полицейского вертолета. Оперативно сработали, вероятно, второй вертолет был из службы новостей какого-то телеканала, и снятые кадры сразу пошли в эфир по многим каналам. По крайней мере, я хорошо понимал итальянский, по другим каналам показывали то же самое.

Но вот уже понять было невозможно. У побережья Испании ловились в основном испанские каналы да французские, было несколько португальских и множество африканских – марокканских, алжирских, но арабского я не знал вовсе.

– Так, надо организовать покушать, уже полдня прошло, а кормить нас не собираются. Пойду в буфет, может, найду чего пожевать.

Я выскользнул из каюты, Наталья заперла дверь. Я направился уже знакомой дорогой к буфету.

Тишина, в коридоре никого, из-за дверей лишь слышались телевизионные новости; все сидели у телевизоров – у кого они были в каютах.

Дошел до обеденного зала, где мы всегда кушали. За буфетной стойкой было пусто, официанток в зале тоже не было; зато почти в центре зала, развалясь на стуле и положив автомат на стол, сидел баск. Увидев меня, он вскочил, начал показывать на дверь:

– Век, век!

Он что, меня за немца принял? Я начал говорить по-английски, он не понял. Перешел на итальянский; его он знал, но плоховато. Я объяснил, что хочу есть. У меня жена в каюте. Он махнул рукой на стойку – бери. Я взял бутылку минеральной воды, несколько бутербродов из холодильника, а на прощание прихватил бутылку пива.

– Грациес, синьор! – И спокойно вышел. У меня всегда после передряг просыпается аппетит.

Наталья лишь попила и съела один бутерброд, а я уничтожил все, запив пивом. Хорошо! Еще бы террористы убрались, как из страшного сна, и все было бы прекрасно. Так до вечера мы и просидели в каюте, коротая время за просмотром новостей и разговорами. Я даже пару часиков вздремнул; была у меня одна мысль, ночью я хотел выйти на разведку.