Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман

Хуже прошло знакомство ирокезов с Эуотоосиком. Объяснить, почему этот враг до сих пор жив и мы его даже не пытаем для порядка, мне было очень сложно… даже себе самому. Что уж там говорить о простых парнях-ирокезах, — уж они-то точно тонких метаний моей интеллигентной души не поймут… Так что я просто с очень загадочным видом сказал, что убивать пленника именно сейчас будет очень плохой приметой и принесет лишь длительную невезуху, дожди из жаб и локальные вспышки птичьего гриппа. Этому поверили без труда.

Ну а на следующее утро мы пошли назад. На сей раз без выкрутасов и петляний. Но и обычного степнякового бега тоже не было. И дело даже не в том, что у нас было двое носилок с раненными и еще один раненный ходячий. Мои ирокезы почему-то шли четким походным порядком аиотееков. И на мой вопрос, — какого хрена? — Лга’нхи дал пояснение.

— А мы тут всегда так ходим, — сказал он с довольной рожей и бросил на меня, эдакий взглядик, из серии — «не один ты тут умником числишься!»

— …Как-то раз, когда еще за тобой шли, чуть с отрядом верблюжатников не столкнулись. Хорошо, наши раньше заметили. Ну мы и выстроились срочно по оикия в боевой порядок. А те, видать, решили, что мы такие же, как и они, и мимо прошли. Так что мы теперь только так и ходим. Даже если кто нас и заметит, к нам не полезет.

…Ну да, а как бы еще мои ирокезы могли на протяжении не одной сотни километров (а ведь небось уже под тыщу от берега отмахали) идти в относительной близи с войском смертельных врагов, да еще и в сопровождении стада, толпы баб и непонятных мужичков и не попасться им на глаза? Аиотееки тоже отнюдь не лохи. И чужой след без проблем найдут, и коровье мычание услышат, и даже запашок свежего навоза без проблем унюхают издалека… Вот только догадаться, что рядом окажется кто-то, в совершенстве знающий все воинские и походные порядки аиотееков, а также владеющий бронзовым оружием и ходящий в похожих на аиотеекские доспехи, они представить себе не могли. И слава Богу, что у Лга’нхи хватило ума этим воспользоваться. — Реально растет парень… Кстати о растет… Нет, сначала о парне.

— Вите-е-ек! — с интонациями Асииаака (эх, жаль, не догадался прихватить его хлыст), пропел я, когда ближе к полудню мы устроили привал возле небольшого ручейка. — А ну-ка иди сюда, пообщаемся с глазу на глаз. Как шаман с учеником шамана.

…Кажется, Витек о чем-то догадался и на зов пошел неохотно.

— И нож поострее прихвати, — коротко приказал я. — Пора мне вновь приличный для ирокеза вид приобрести.

Витек сразу повеселел. А зря…

— Вот давай вместе думать, — сказал я Лга’нхи, когда мы вновь возобновили движение и я отозвал его на несколько шагов от строя уже с ним. — Словесная экзекуция Витька, а вернее, теперь моего шурина (если по-русски это так называется? Не силен я в родственных связях. На степнячьем-то для такого родства точно есть свое обозначение)… Короче, — словесная экзекуция Витька прошла весьма бодро и не без приятности. Подлец, конечно, пытался крутиться, как уж на сковородке, помня о моих многочисленных предупреждениях во что я его превращу, коли он не перестанет по сеструхе моей слюни пускать… Но фигушки! Это в реальном мире ты от меня убежать, наверное, сможешь без труда. А в словесных баталиях ты передо мной еще сущий младенец. Так что вертись не вертись, а ногами я тебя потопчу от всей души.

Тем более что интуиция мне подсказывает, что отругать от души Осакат все равно не получится, — эта фифа придумает, как обвинить во всех своих проступках меня, или сошлется на беременность, — так что Витьку должна достаться двойная порция.

Бить я его, конечно, не стал. Это и негуманно, и он реально за это время выше меня на полголовы вымахал, и бицепсы такие, что жуть берет. Так что засчитаем явку с повинной и правильное поведение после свершения преступления, и от телесных наказаний освободим.

А вот душевных терзаний, пожалуй, надо будет добавить. Так что первым делом дал ему понять, как сильно-сильно эти два засранца меня обидели, решив что я такая вот насквозь закаменевшая дубина, которая для родни и друзей и палец о палец не ударит. Да неужто Я — Великий Шаман Дебил не понял бы душевных терзаний юных влюбленных? Да неужто не поспособствовал бы родне и боевому товарищу в их противостоянии всему свету? Ай-яй-яй. И это мои ученики, которые должны… нет, просто обязаны верить мне безоговорочно. А они вона чего удумали — удрать! Как ваще жить после такой обиды?

…Короче, бил не на то, как сильно они проштрафились (уверен, тут у Витька уже куча отмазок подготовлена), а на то, как меня сильно обидели, предав то доверие, что было между нами.

Отличная тактика! — Витек едва не рыдал в конце экзекуции от раскаяния, и просил прощения как детсадовец. — То-то же!!! — А попробуй я у него слезы плетью выбить, — заманался бы махать!.. Но это я отвлекся.

— …Итак, Лга’нхи, — спросил я приятеля, когда мы отошли чуть в сторону от бодро топающего строя, типа на производственное совещание. — Как ты думаешь врагов-то бить?

Вот еще одно умение, в котором я очень сильно уступаю местным ребятам, — сидение в засаде.

Нет, я, конечно, все понимаю… но как энергичный дылда типа Лга’нхи, которому даже пешком трудно ходить, а надо непременно бежать, умудряется не то что часами, — а фактически сутки напролет сидеть, спрятавшись за травинкой и почти не шевелясь?

Да, я помню про многие поколения предков, не таких быстрых на ногу как волки, и без мягких, таящих под своими подушечками огромные когти тигриных лап. Чье выживание иной раз напрямую зависело от способности настолько слиться с окружающим пейзажем, что добыча сама подходила к ним на удар копья. А хищники умудрялись проходить мимо, даже не заметив лакомый кусочек мяса, прячущийся за кустиками… Но как?!

Но как они умудряются вот так вот замереть за камнем и часами лежать не шевелясь и не выдавая свое присутствие даже звуком дыхания? Как это вообще возможно с точки зрения человеческой физиологии?

Я, собственно, почему спрашиваю? — Сам лежу в похожем положении уже наверное третий или четвертый час, и меня всего трясет от ненависти к многочасовому безделью, неподвижности… и всему окружающему пейзажу… Вы мне будете про принцессу на горошине рассказывать? Попробовала бы эта грубая толстокожая бегемотиха поменяться со мной местами. Я даже сквозь нашитые на толстую кожу доспеха бронзовые пластины, ощущая своей грудью, брюхом… и тем, что пониже, каждую песчинку и травинку под собой… Что уж тут говорить об острых, видимо специально кем-то заточенных камнях, на которые меня положили? Нет. Я точно вам скажу, сидение в засаде — это натуральная пытка, строго запрещенная Женевской конвенцией!!! И тот факт, что я подверг ей себя добровольно, не снимает вины с аиотееков, которым придется заплатить за мои страдания. Надеюсь, собственными жизнями. Ибо Нефиг!