Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

Вернувшись к повозке, мы сразу покатили домой – нужно разгрузиться, а то что-то тяжелые свинцовые тучи над головой мне показались подозрительными, как бы небо дождем не изверглось.

Когда мы подъехали к дому, то обнаружили у него машину с доставленным заказом – на полчаса раньше приехали. Мы с продавцом на час дня договаривались, а время было обеденное. Водитель и был грузчиком, мужик он был здоровый, поэтому я ему накинул сверху, и мы вдвоем развернули заранее опустошенный шкаф в зале, после чего занесли и собрали кровать. Все, небольшая комнатка для тети Нины была готова. Зал, конечно, немного уменьшился, но ничего страшного. Еще веревку натянем и занавеску повесим, и вообще отдельная комната будет.

Оставив женщин обустраиваться – они возвращали в шкаф вещи, заполняя его полки, и, расстелив на новенькую кровать матрас, готовились шить и штопать постельное белье, – я вышел во двор. Все-таки начал мелкий дождь моросить. Посмотрев, как там баня, я подкинул пару полешек, вышел на улицу и, забравшись в повозку, стегнул Машку по крупу и поехал к ближайшему госпиталю. Пока время есть, нужно устроить мачеху в госпиталь. Женщина она деятельная, сидеть и грустно смотреть в окно не любит, работа ей нужна.

Главврач был не у себя, и мне пришлось искать его по госпиталю. Одна из медсестер подсказала, что он может быть в котельной. Он инспектировал количество угля, то есть подсчитывал его. Главврач сразу вник в суть дела, но на мое предложение посадить тетку на административную работу ответил отрицательно.

– Да у меня медсестра в приемном одна сидит, приходится самому иногда ее подменять… Мне диагност на прием нужен, четыре врача на всю больницу, неделю назад сразу троих в армию забрали, приходится чередовать их. Пятый мне не помешает, отдам ей все приемное отделение, пусть руководит и занимается им.

– Так она стоматолог! – удивленно сказал я.

– Ну и что, нужную литературу почитает и при постоянной практике быстро руку набьет. Тем более мы ее подстрахуем и поможем. Как, ты говоришь, ее зовут?

– Нина Игоревна Иванова. Вдова командира Красной Армии.

– Нина Игоревна… – пробормотал врач, задумавшись. – А как ее девичья фамилия?

– Фомичева вроде, а что?

– Так я же ее знаю, учились вместе в Ленинграде. Она сейчас где? – заметно возбудившись, спросил главврач.

– У меня дома. Мы только вчера с фронта приехали.

– Так, вечером жди в гости. Часам к семи.

– Да не проблема. Я сестричек попрошу, они торт сделают к чаю. Прошлый раз отлично получилось.

– Нет-нет, торт с меня.

– Лады.

Оставив ушедшего в глубокую задумчивость главврача в котельной – тот даже улыбался своим мыслям, как бы не старая любовь у него была к тете Нине, тем более он не женат, – я покинул госпиталь, за ехал в райотдел и оставил там заявку насчет прописки нового жильца. Дама, что вела запись, отсутствовала. И я поехал домой.

Повернув на свою улицу, задумчиво натянул поводья, чтобы Машка шла медленнее, и разглядывал стоявшую у ворот нашего дома черную «эмку».

– Это еще кто? – пробормотал я, стегнув Машку по крупу.

Шмель, сидевший рядом, посмотрел на меня и гавкнул. В первый раз за эти три дня. Плохая примета. Он в последний раз гавкал перед тем, как меня танкисты на трофейную технику раскулачили.

Когда я подкатил, дверь со стороны пассажира открылась, и наружу вылез довольно молодой сержант ГБ, причем мне не знакомый. Новенькая форма, новенькие петлицы с лейтенантскими кубарями, нарочито строгое лицо и такие же выверенные движения. Новичок, точно говорю.

– Евгений Иванов? – строгим голосом уточнил он.

– Он самый, – настороженно его разглядывая, кивнул я.

– Сержант госбезопасности Корнилов, – махнул он корочками. – У меня приказ доставить вас в управление.

– Чей приказ? – уточнил я.

– Капитана Ремизова.

– А-а-а, – понимающе кивнул я, спрыгивая с повозки и перекидывая поводья через голову Машки. – Наркому, значит, понадобился.

– Меня к вам отправил Ремизов.

– Если я нужен капитану, он обычно сам приезжает, оно так как-то быстрее выходит, а вот нарком меня всегда к себе через него вызывает. Ладно, ждите. Сейчас лошадь обихожу. Повозку загоню, переоденусь и выйду.

– Поторопиться бы надо, мы тут и так полчаса стоим, вас ждем. Девочка сказала, что вы отъехали ненадолго.

– Правильно сказала, ждите.

Распахнув ворота и створки амбара, я загнал туда повозку, развернул ее, после чего распряг лошадь и обтер ее пучком соломы – дождь все-таки снаружи, я, вон, в плаще немецком прорезиненном катался. У меня таких еще три было из трофеев. Один обрезан был для девчат, чтобы во двор выйти, два в схроне лежат. Хотя один можно теперь достать для тети Нины.

Отведя Машку в стойло, я проверил, как у нее и Огонька там с водой. Заскочил на пару минут в баню, быстро обмылся и окатился, действительно быстро, после чего шмыгнул в дом переодеваться.

Первым делом я обрадовал тетю Нину тем, что главврач районной больницы, превращенной в госпиталь, ее сокурсник, и что он придет в гости к семи вечера. Девчата тут же засуетились на кухне – времени мало осталось. Также рассказал, что тетю Нину хотят взять в приемный покой диагностом. Районная больница хоть и превратилась в госпиталь, но прием граждан не прекратила, так что приходят москвичи туда постоянно.

Быстро собравшись, я посмотрел в зеркало, как выгляжу в парадной одежде, коротко попрощался с женщинами – наверху был бедлам перед приходом гостя, после чего накинул свою летную куртку и поспешил на выход. Сержант обрадовался, когда я появился. Под его нетерпеливым взглядом я запер въездные ворота, которые все это время были распахнуты, и забрался в теплое нутро «эмки».

– Поехали, – велел я, устроившись поудобнее.

Машина развернулась и, неторопливо бороздя лужи, выбралась с нашей улицы и на перекресте повернула наперво. Тут дорога была получше, так что мы даже скорость прибавили. Через двадцать минут добрались до центра города и, въехав во двор наркомата, остановились у заднего входа. Выйдя наружу, я поправил одежду и направился следом за сержантом внутрь здания.

К моему удивлению, вызывал меня действительно Ремизов. Когда меня довели до его кабинета и сообщили ему о прибытии, тот пригласил проходить и, когда я оказался в кабинете, указал на стул, что стоял у стола. Сам капитан сидел за Т-образным столом.

– Подписывай, причем срочно, – протянул он мне два листа бумаги.

Удивленно посмотрев на него, я вчитался в то, что было написано на обоих бланках, крутя в пальцах перо, после чего откинулся на спинку кресла и с еще более удивленным видом посмотрел на него.

– Нужно это, Женя, очень нужно.

Вздохнув, я макнул перо в чернильницу и поставил четыре размашистые подписи, лишая себя свободы до окончания войны. Это были бланки заявления о приеме в ряды НКВД и учетный лист сотрудника наркомата. Оба документа оформлены задним числом, на двадцать третье сентября, две недели назад.