Андрей Посняков - Вандал (сборник)

Они шли, наверное, часа три, а то и больше, пока не оказались у роскошного особнячка, раскинувшегося на склоне одного из поросших веселенькой зеленой травкой холмов, хороший был особнячок, двухэтажный, ослепительно-белый, с колоннами и плоской крышей – на крыше тоже имелась балюстрада и тенистый навес. А кроме всего прочего – обширный двор с садом, целой рощицей с оливковыми и еще какими-то – какими, Саша не знал – деревьями, за которыми виднелся ухоженный виноградник, тянувшийся по всему склону холма вниз, к дороге. Что и говорить, поместье богатое… к нему вся процессия и свернула, шедшие впереди воины перешли на бег, вот застучали в ворота, да их уже заметил стоящий в надвратной башенке часовой.

О, хозяина здесь встречали с помпой!

Из распахнувшихся настежь ворот – крепких, обитых широкими металлическими полосами – выбежало человек двадцать челяди – иначе как было бы их назвать? В коротких белых туниках, кое-кто – в сандалиях, но большинство – босиком. В основном разновозрастные мужчины, от мальчиков до седобородых старцев, однако попадались и девушки… и очень даже ничего девушки – молоденькие, стройные, смуглокожие.

Несмотря на всю непостижимую абсурдность ситуации, Александр неожиданно для себя улыбнулся – девушки ему понравились, особенно после того, как они взглянули на него с явной заинтересованностью и симпатией.

На широких ступеньках особнячка, тоже мраморных, как и поддерживающие карниз колонны, «патриция» встречала молодая женщина, на вид лет тридцати, высокая, с аппетитными формами и красивым надменным лицом. Кожа ее казалась вовсе не такой смуглой, как у окружающих, а облегающая тонкий стан туника вовсе не скрывала всех женских прелестей, скорей – их подчеркивала. Рядом с женщиной, слева и справа, стояли чем-то похожие на нее дети, мальчик лет десяти и года на два его младше девочка. Оба светловолосые, светлоглазые…

– Сальве, Нумиций! – женщина обняла сошедшего с носилок «патриция».

Тот ухмыльнулся, что-то сказал, показывая рукой на только что приобретенных невольников, потом нагнулся, по очереди поцеловал детей:

– Сальве, Авл! Сальве, Анна.

– Сальве, ностер!

Тоже говорят по-испански? Или это какой-то другой язык, португальский или даже латынь? А зачем им говорить меж собой по латыни? А затем же, зачем и изображать из себя патрициев – выпендриваются, с жиру бесятся, падлы!

Полуголые слуги проворно закрыли ворота, один из челяди – высокий худощавый старик, впрочем, вполне еще крепкий с виду – подошел к новым невольникам и, сделав повелительный знак – мол, следуйте за мной, не оглядываясь, зашагал по неширокой, усаженной кустами акации аллее куда-то за дом. На задний двор, наверное… Переглянувшись, Александр и Ингульф неспешно зашагали следом, за ними, что-то бурча себе под нос, тащился Миршак. Ох, что-то подсказывало Саше, что они еще намучаются с этим мерзким типом… Впрочем, с другой стороны, долго торчать на этой дурацкой вилле молодой человек явно не собирался – выяснить, что тут к чему, да рвать! Можно еще и Ингульфа с собой прихватить – неплохой, кажется, парень…

Сразу за особняком располагался двор с различными постройками, многие из которых были совершенно непонятного предназначения, вон тот грязный коровник, пожалуй, мог бы быть и повыше, так почему-то казалось Саше.

Вот именно к коровнику они сейчас и подошли – старик оглянулся, показав на строение, что-то сказал и, не останавливаясь, пошел дальше.

– Это что же, нас, что ли, здесь держать собираются? – догадался молодой человек. И, уже гораздо тише, добавил: – Одно утешает – что не очень долго.

Александр все-таки принял решение бежать при первом же удобном случае, в ожидании которого, конечно, было бы неплохо кое-что разузнать, разведать, хотя бы – примерно где они? И в какой стороне столица? Вообще любой город, автострада…

Оглянувшись на дом, молодой человек невесело усмехнулся – он тоже был насквозь неправильный, этот особнячок, неправильный даже на первый поверхностный взгляд – не было спутниковой тарелки, вообще никакой антенны, и провода к домику не подходили… или кабель проложили под землей? Может быть, и так, а может быть… может быть, это просто логово какой-то совсем отказавшейся от цивилизационных благ секты! Ну да – сектанты! Тогда все понятно… Вот же черт, угораздило! Какие-нибудь ваххабиты… Хотя – а где же тогда все эти намазы, молитвы? Нету. Значит, не мусульмане, определенно – не мусульмане. А тогда кто? Какая-то особая секта, вроде последователей Муна или сциентисов, поклонников Рона Хаббарда. Сначала, значит, людей похищают, держат вот здесь, вдали от цивилизации, охмуряют… Потом – оп! – переписывай на них все свое, непосильным трудом нажитое, имущество! Да! Скорее всего – так оно и есть. Хотя опять же… какое такое имущество может быть у этого оборванца Ингульфа? Или у того же коренастого? Да никакого, кроме, пожалуй, вшей! Ну, их, конечно, можно использовать в работе… не вшей – нищих невольников. А вот его, Александра Иваныча Петрова, как явного европейца, уж точно примутся охмурять. И, раз уж это секта, побег может оказаться не таким уж и простым делом, здесь уж точно никому нельзя доверять. Разве что Ингульфу… так с этим парнем и не пообщаться толком, лишь только жестами.

Они прошли через весь двор, к дальней стене, прямо под которой уходил в бетонную трубу неширокий ручей, рядом с которым, под небольшим навесом от солнца, располагалась кузница, точно такая же, как и на рынке. Горн, наковальня, мехи, кузнец – дюжий дядька.

Он тоже оказался умельцем, расковав пленников буквально за пару минут. Только цепи звякнули, спадая, и вот уже, по мановению руки старика, словно бы ниоткуда, возникли вдруг бравые парни-охранники. Трое. По пояс голые, поджарые, двое – с копьями, у третьего же был лук и стрелы!

Старик закатил целую речь, время от времени грозно вращая глазами… говорил он, похоже, по-испански, точнее, на том же самом языке, на котором с Сашей пытался общаться Ингульф. Парень, да и Миршак, коренастый, прекрасно все поняли и даже переглянулись, однако старче на том не успокоился, а, повернувшись, что-то быстро сказал лучнику. Тот кивнул, вмиг стащил с плеча лук, проворно накладывая на тетиву стрелу… Оп! И сбитое с яблони яблоко в полсотне шагов от кузницы покатилось по песчаной дорожке.

Саша усмехнулся: мораль нехитрая – попытаетесь, мол, бежать, или чего другое дурное удумаете – сами видите, что потом с вами будет. Даже не потом – тотчас же! Так что лучше не выпендривайтесь, парни…

Глядя на все это, Александр вдруг до глубины души осознал, что его здесь могут убить! Вот так, походя, запросто, подстрелить из лука, словно какого-нибудь зайца. Или зарезать. Или еще как-нибудь.