Андрей Посняков - Вандал (сборник)

Работа на кухне, тем более – в качестве шеф-повара – конечно же давала куда больший доступ к информации – слухам и сплетням, нежели тупое строительство стен. Однако и здесь особых сдвигов не было, вот уже прошло около трех месяцев с того момента, когда Александр Иваныч очутился в секте – будем пока так называть – а все ж до сих пор пленник… или – узник? толком и не выяснил – где он? Кто все эти люди – тот же Ингульф, Нумиций, Феодосия? Обо всем этом молодой человек, увы, мог только догадываться, предполагать с большей или меньшей степенью уверенности.

И этот еще, «поваренок» – месье Альфред Бади, антиквар из Суса… Четыреста тридцать восьмой год… Нет, ну надо же такое придумать! Хотя, с другой стороны, если иметь в виду вот эту отдельно взятую виллу – очень на то похоже. А ничего другого Саша давно уже и не видел, если не считать того города… тоже вполне даже средневекового, или, лучше сказать – древнего.

А в общем-то, наверное, прав был старик антиквар – не так уж и плохо здесь было. Хобби вдруг стало профессией, никто теперь к Саше не придирался, не хамил, да еще и, опять же, Феодосия… и Кассия – о ней молодой человек тоже не забывал, особенно переселившись в отдельную комнатушку.

Что же касается побега… то и здесь Александр кое-что надумал. Нужны были деньги – лучше еврики или доллары, но сгодились бы и местные тунисские динары. Нанять лодку! Даже парусную рыбацкую фелюку – их тут было во множестве. Нанять и добраться до уж точно цивилизованных мест – в тот же город Тунис или Бизерту, в Сицилию, наконец! Документов, правда, нет никаких – это плохо. Так что лучше оставаться здесь, в Тунисе, в смысле – в стране. Отыскать своих чертей-киношников – они-то наверняка считают каскадера утонувшим. Наверняка…

Вообще-то уже могли и закончить съемки, уехать… не очень-то хорошо, ежели так. Опять же – документы… Ну, если что не так – заявиться в посольство России, на рю Бергамотов, уж придется, уж никуда не денешься.

Поспешить? Или же подсобирать еще информации? Хорошо бы, конечно, напарника… того же Ингульфа – как раз с ним и поговорить, господин антиквар вряд ли на такое рисковое дело сподвигнется, тем более старик не совсем нормальный… впрочем, тут все – сдвинутые. Одно слово – сектанты!

Саша поймал Ингульфа перед самым закатом, сразу же после скудного ужина. Обнял осунувшегося парня за плечи:

– Пойдем!

– Куда? – тут же, откуда ни возьмись, подскочил кривоногий хмырь Миршак. Ухмыльнулся: – Я теперь на строительстве – главный. Хозяин так приказал – господин.

Ох, с какой гордостью и чванством он произнес эту фразу! Словно бы отрекомендовался лучшим дружком Абрамовича или, уж, по крайней мере, капитаном его яхты. «На строительстве – главный!» – тьфу!

Саша не стал спорить – главный и главный – лишь, скромно потупив глаза, спросил:

– А в морду?

– Куда-куда? – не понял поначалу кривоногий.

– Тресну, говорю, сейчас вот тебе по харе – до самых ворот покатишься, – с любезной улыбкою охотно пояснил молодой человек. – Ингульфа я с собой забираю – чистить котлы.

– А…

– А завтра он, так и быть, явится… Забор ваш поганый строить. Ну! Пошли, парень!

Первым делом Александр накормил приятеля ужином, настоящим ужином, не тем жиденьким варевом, какое давали рабам. Остатки шурпы, Саша сделал-таки шурпу, заменив томатную пасту собственного изобретения соусом, в меру пряным и острым.

Ингульф ел жадно и быстро, только что не чавкал. Не то чтобы он сильно исхудал – таким ведь и был, поджарым, тощим… Только вот огонь в глазах угас, то ли парень смирился со своей участью, то ли что-то еще с ним произошло не очень хорошее.

– Миршак, – поев, неохотно признался юноша, видать, не привык жаловаться на проблемы. – Наушничает. Подбивает против меня остальных, своих подпевал – а они уж вредят, как могут. И, главное, исподтишка, не напрямую! Старик Василин, вилик, уже на меня косится – чувствую, скоро пройдется по моей спине плеть надсмотрщика.

Парень передернул плечами и, оглянувшись по сторонам, прошептал:

– Помоги мне бежать, друг Александр!

Молодой человек усмехнулся:

– Я и сам с тобой убегу.

– Ты?! – Синие глаза подростка вспыхнули, как волны в лучах внезапно вынырнувшего из-за плотных облаков солнца. Похоже, Ингульф до конца не верил…

– Но… у тебя ведь и здесь все хорошо… – юноша вдруг поморщился и улыбнулся. – Нет! Не все! Спокойная жизнь не для воина, не для вождя! Я давно уже догадался – в своем племени ты был хевдингом, морским вождем. Скажешь, не так?

– Ну… – Сашка скромно потупился – он и в самом деле не знал, что на это ответить. Чуть погодя сообразил: – Ну, вообще-то, я умею управляться с парусами.

– Я так и думал! – Ингульф встрепенулся, позабыв о еде. – Мы еще с тобой повоюем, дружище! Еще познаем ратную славу, еще…

– Тихо, тихо! – молодой человек настороженно обернулся, услыхав рядом, во дворе, какой-то шум. Чьи-то приглушенные голоса, шаги, звон – оружие? золотые монеты?

Стемнело уже, и полнеющая луна, сверкая медными щеками, висела над сараем, а рядом с ней ярко сверкали звезды. Друзья-приятели засиделись, и в общем-то Ингульфу было давно пора возвращаться в барак… под страхом наказания. А впрочем, скорее всего, он и так будет наказан, о чем красноречиво свидетельствовал ненавидящий взгляд Миршака, брошенный этим кривоногим хмырем на прощанье.

Парень это тоже хорошо понимал и быстро поднялся:

– Мне пора.

– Да… постой, – вглядываясь в темноту, Александр придержал приятеля за плечо, горячее и худое. Прошептал: – Кто-то ходит по двору… как у себя дома. Переждем от греха!

– Переждем, – согласно кивнул Ингульф, и оба затаились.

По двору мелькали какие-то тени, тащили за услужливо распахнутые ворота мешки, на что охрана никак не реагировала… Саша сообразил, почему, лишь услыхав знакомый голос хозяина, всадника Нумиция Флора.

– Передайте вождю – в следующий раз сто денариев будет мало! Одна Веризия стоит куда больше – думаете, так легко было отправить их воинов на побережье? Глупцы… надеялись поживиться.

– Но ведь вышло же!

– Выйдет и еще раз… только Арбаччья будет стоить двести! Да-да, так и передайте. В конце концов – это торговое селение, довольно богатое.

Странные речи… Похоже, хозяин виллы рассчитывался с торговцами. Но почему ночью, под покровом темноты?

Арбаччья – торговое селенье. А Веризия?

– Так называлась та деревня, которую совсем недавно сожгли разбойники-готы, – тихонько пояснил Ингульф.

Надо же… А он-то это откуда знает?

Парнишка пошевелился… и неожиданно уронил прислоненный к стене противень – здоровенный и звеняще-медный… Не то что вышел такой уж оглушительный грохот, так, едва гримнуло… однако в тишине…