Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд

– Скажите, коллега, вы не учились в Париже у месье Амбруаза?

Испанец сильно удивился:

– Синьор, вы знали Амбруаза?

– Да, приходилось.

– Это мой учитель, он преподавал хирургию в Парижском университете.

– Постойте, он же был королевским лекарем, пользовал двор.

– Да, да, так оно и было, и преподавал нам в Сорбонне. О, какая радостная встреча, просто удача – встретить ученика великого Амбруаза здесь, в Ла-Корунье, богом забытом городке. Непременно мы должны отметить это событие, пойдёмте.

Испанец взял меня за руку и потащил во дворик. Там стояла резная каменная беседка, увитая виноградом, и мраморный столик. Рядом журчал фонтанчик.

Слуга вынес вино в кувшине и фрукты. Испанец сам разлил вино по стаканам – признак уважения к гостю, сказал витиеватый тост, но из-за плохого знания языка я лишь понял – за медицину!

Кто был бы против? Вино было превосходным, так я, пожалуй, и от водки отвыкну, в винах я уже научился разбираться. Испанец выпил, встал, протянул руку:

– Мигель Родригес Сарагосса! – О как!

Я тоже встал:

– Юрий Григорий Кожин. – «Григорьевич» для иностранцев – уж очень неудобоваримо. Познакомились.

Продолжили разговор о медицине. Насколько я понял, уровень знаний Мигеля так и остался таким, как учил Амбруаз. Но хоть имелись понятия о стерильности, обработке инструментов и рук.

Когда кувшинчик опустел, мы стали чуть ли не друзьями. Общие интересы сближают. Договорились завтра вместе оперировать больного. Мигель давно назначил операцию, но все оттягивал. Когда-то давно в живот пациента ударила стрела, в пылу боя древко обломили, перевязали, со временем все зажило; но по прошествии нескольких лет живот стал беспокоить, рана периодически открывалась, оттуда сочился гной. Да, похоже, дело серьёзное.

Я возвращался на судно весёлым, слегка пьяным и в хорошем настроении. Руки уже чесались в предвкушении работы у операционного стола, да ещё и с коллегой.

Не доходя до порта, услышал крики, стоны. На улице стояла карета, рядом богато одетая сеньорита хлестала плетью служанку – молоденькую мулатку лет двадцати, вероятно, рабыню. На козлах сидел кучер, с любопытством и каким-то наслаждением разглядывающий экзекуцию.

Я схватил даму за руку – жалко просто стало девчонку, очень некстати вспомнились свои месяцы в плену. Дама гневно сверкнула глазами, позвала на помощь кучера. Тот соскочил с облучка, сжал здоровенные кулачищи. Ждать от него удара я не стал и с ходу завесил ногой по мошонке. Кучер сначала застыл с открытым ртом, потом согнулся и, жалобно подвывая, засучил ногами.

Дама от испуга завизжала и запрыгнула в карету; захлопнув дверцу, закричала:

– Поезжай!

Ага, как же – кучер прижал руки к причинному месту и даже встать не мог. Дама сначала стала кричать на меня:

– Как вы смеете, кто вы такой? – Видя, что кучер не встаёт и уехать быстро не получится, стихла, прошипев через окно кареты: – Все из-за тебя, паршивка, вот дома я тебя проучу!

Я подошёл к карете, дама юркнула внутрь.

– Продайте мне рабыню!

Я даже не подумал – куда её мне деть. На судне плыть ещё неизвестно сколько, но не бросать же девчонку, эта мегера может и насмерть забить. То ли мой вид её испугал, то ли пример с кучером убедил, что спорить со мной – себе дороже, но дама вдруг согласилась:

– Десять золотых реалов!

Она высунула в окно обе руки и растопырила пальцы. Я залез в кошелёк и отсчитал десять монет. Цена, конечно, была высока, выше реальной стоимости раза в два, но спорить на дороге и в этой ситуации не стоило. Дама взяла деньги, бросила кучеру: «Едем!» Тот с трудом поднялся, злобно на меня посмотрел, но ничего предпринимать не стал и взобрался на облучок. Взял в руки хлыст и оглянулся на меня, как бы раздумывая – может, хлестануть? Я развёл полы плаща, показав рукоять пистолета. Кучер тут же отвернулся и хлестанул коней. Карета умчалась.

Так, и что же мне делать с приобретением? Мулатка стояла рядом. Смугловатое смазливое личико, чёрные блестящие волосы слегка вились по плечам. Небольшая грудь, чуть полноватые ноги. Старенькое платье не скрывало багровых рубцов на плечах и спине. Я вздохнул, чего теперь?

Ладно, я махнул рукой и двинулся в порт. Девица пошла за мной. Ба, да она босая! Не дело. Зашли в лавку, я указал приказчику на босые ноги девушки, тот подобрал туфли. Расплатившись, пришли на корабль.

У О’Брайена чуть челюсть не отвалилась, когда он увидел меня с девицей.

– Сэр решил повеселиться?

– Да вот купил по случаю.

– Я не потерплю женщину на своём корабле, она принесёт нам несчастье.

– О’Брайен, она моя служанка и будет там, где я!

Я достал из кошелька пять золотых монет и сунул в руки оторопевшему капитану. Тот посопел, но останавливать меня не стал. Так мы вдвоём и прошествовали в мою каюту.

Здесь возникла ещё одна проблема – каюта маленькая и кровать одна, причём узкая. «Сиди здесь»! – я показал на кровать. Сам пошёл к боцману.

– Мне нужен матрас.

Боцман удивился:

– У вас же в каюте есть?

– У меня появился слуга. – Боцман удивился ещё больше:

– А зачем он Вам, сэр? Наш повар кормит, а что ещё на корабле делать слуге?

– Ботинки чистить! – рявкнул я.

Боцман пожал плечами – у богатых свои причуды – и, бренча ключами, стал открывать небольшую дверцу на юте; вытащил оттуда матрас, набитый сухими водорослями. Я дал ему мелкую серебряную монету, и он донёс его до моей каюты.

Войдя, я уселся, показал пальцем на себя:

– Юрий! – и ткнул пальцем в девушку.

– Норма, – ответила она.

Довольно интересное имя, по-моему, итальянское. Ни по-английски, ни по-итальянски она не понимала, по-русски я и не пробовал – откуда мулатке его знать? Что дальше с ней делать? Об этом, покупая её у злобной испанки, я не думал.

Первый благородный порыв обернулся головной болью. Для начала осмотрю спину. Я жестом показал на платье. Девушка стащила его и улеглась на кровать, разведя ноги. Видимо, думала, что я купил её для мужских утех. Я покачал головой, поднял с кровати и повернул к себе спиной. Вот подлюка испанка. Смуглая кожа была исполосована старыми и свежими рубцами. Девушку регулярно избивали плёткой.

Я указал на платье – одевайся, мол. Девица оказалась сообразительной – моментально оделась.

Время уже было вечернее, я указал на её матрас на полу, девица послушно улеглась. Ну и слава богу, хоть как-то понимает меня.

Утром я позавтракал, сходил к коку и взял тарелку риса с мясом для служанки. Пока я брился и приводил себя в порядок, она поела. С корабля вышли вместе. Надо было идти к Мигелю, сегодня предстояла операция.

По пути мы зашли в пару лавчонок, и мне пришлось купить своей служанке несколько платьев, юбку, кофту и тёплый плащ. Все покупки я связал узлом, вручил Норме и показал рукой – домой, на корабль. Она кивнула и направилась к порту.