Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд

Я решил не скромничать:

– Пятьсот золотых дукатов, операция редкая, в мире никто, кроме меня, не делает таких.

– Хм, это же почти… – Он не договорил.

Дочка обиженно надула губки:

– Ты обещал отдать любые деньги, никто не брался. Сейчас, когда я здорова и прекрасна, ты торгуешься.

– Нет, нет, дорогая, ты меня неправильно поняла.

Он дёрнул шнурок звонка, сразу же вошел Джузеппе: он выходил вместе со всеми и стоял за дверью. Приблизившись, он удивленно уставился на Джульетту:

– Синьора, неужели это ваше лицо? Да вы просто красавица!

– Я теперь такой буду всегда!

Джульетта крутанулась на каблуке и, гордо неся голову, вышла из зала.

– Отсчитай господину…э…

– Кожину, – подсказал Джузеппе.

– Да, да, Кожину, – пятьсот золотых дукатов.

Он повернулся ко мне:

– Деньги деньгами, но я хочу вас поблагодарить за дочь. Как любящий отец, я в восторге от вашей работы. Я думаю, вы не покинете мой город быстро, вероятно, недостатка в больных у вас не будет.

Дож слегка склонил голову; я понял, что аудиенция окончена, поклонился и вышел.

Джузеппе поспешил за мной.

– Синьор, синьор, вы сделали невозможное. Наша девочка просто стала сказочной красавицей. Никто не верил, что возможно такое чудо! Вы исправили ошибку природы.

– Джузеппе, я выполнил свой долг, а теперь хочу получить свои денежки.

– Да, да, извините, я в полном восторге.

Джузеппе довел меня до маленькой комнаты, извинившись, подошел к незаметной двери в стене, нашел потайную пружину и вошел. Слышалось бряцанье мешочков, звон монет. Наконец он вышел, неся в руке увесистый мешочек:

– Пересчитывайте.

Я взвесил в руке – килограмма два.

Развязал мешочек – золотые дукаты.

Ладно, чего их пересчитывать – одной больше, одной меньше.

– Я вам всецело доверяю.

– Синьор Кожин, пойдемте, я провожу вас и дам карету. Ходить по улицам с такими деньгами не стоит, а лучше положить их в банк или отдать ростовщику под проценты.

– Благодарю вас за совет, синьор, и за карету. Я всенепременно воспользуюсь вашим советом.

Я прекрасно добрался до дома, выпил стаканчик кьянти, отсчитал часть денег и направился в порт. Винченцо я нашел там, у корабля. Команда заканчивала погрузку, и, вероятно, уже завтра корабль выйдет в море.

Мы дружески обнялись, венецианец провел меня в каюту на корме. По пути я осматривал корабль, но нигде не увидел следов разрушения.

– Мы уже все давно отремонтировали, даже сходили в рейс, только недалеко.

Винченцо усадил меня за стол, выставил бутылку вина, фруктов. Пригубили по стаканчику, и я спросил:

– Каков мой долг?

Винченцо удивился:

– А что, ты уже достаточно заработал?

Я рассказал ему о дочке дожа. Винченцо аж поперхнулся вином.

– Это ты про Джульету говоришь?

Я кивнул.

– Да, к ней привозили лучших врачей, и никто не взялся. Ошибка природы. Вся Венеция насмехалась над ее лицом.

– А теперь вся Венеция будет восхищаться её лицом. Поверь, Винченцо, она теперь красавица.

Венецианец поспешил наполнить бокалы вином, мы выпили, я ещё пребывал в радостном возбуждении.

– Так сколько, Винченцо?

Тот наморщил лоб:

– Так, аренда, слуги, на первое время, – он загибал пальцы. – С тебя пятьдесят дукатов золотом, и только из-за уважения к тебе.

Я отсчитал ему деньги.

– Мы в расчете?

– Конечно, теперь ты мне ничего не должен. А может, возьмёшь в долю?

– Если только ты купишь мне солидный дом в центре.

Купец задумался.

– Такие дела быстро не решаются. Покупка не грошовая, надо поискать, подумать.

– Вот вернешься из рейса – подумай, поищи.

Когда мы уже изрядно выпили, опустошив третью бутылку, купец наклонился ко мне:

– Поверь твоему другу, завтра у тебя не будет отбоя от пациентов.

– С чего ты взял?

– Венеция не такой большой город, как Рим или Неаполь. К вечеру твоё имя будут склонять во всех домах, близких ко двору, а завтра ты будешь выбирать больных по своему вкусу, поверь, я знаю венецианцев.

Затем оглянулся по сторонам, хотя в каюте никого не было:

– Ты не только умелый хирург, ты очень хитрый и дальновидный!

Он захихикал и пьяно погрозил пальцем.

– Почему? – спросил я.

– Это очень хитрый ход: теперь, даже если ты зарежешь до смерти любого своего больного, тебя никто пальцем не тронет.

Плохо то, что я жил в Венеции и не знал её законов. В России я ориентировался, но здесь… Да и деньги я зарабатывал не ради богатства, деньги во все времена дают свободу выбора. Применительно к данным обстоятельствам – это возможность купить дом, нанять слуг, купить место на корабле или сам корабль.

Кто сказал «корабль»? А может, и в самом деле купить корабль и, обогнув Европу, приплыть в Россию к Петру? Да вот не запряжёт ли он меня снова бомбардиром к преображенцам? Если бы существовал в то время воинский устав, было бы боевое охранение, не попал бы я в плен к крымским татарам. Не случись счастливой оказии в виде Винченцо, сгнил бы со временем в Бахчисарае или у турок на галерах. И чего мне взбрели такие мысли на пьяную голову? Винченцо укладывал меня спать у себя в каюте, но я с пьяным упорством вырывался, хотел идти домой. В конце концов, Винченцо сдался, определил мне в провожатые двух матросов с наказом доставить прямо в дом, а не до порога.

Утром раскалывалась голова, хотелось поспать и понежиться в постели, но вошедший слуга известил:

– Вас дожидаются больные, на прием.

Какие больные, я никому не назначал! Выглянул из окна своей спальни. С высоты второго этажа был виден целый ряд карет. Неужели ко мне? Я с трудом вспомнил вчерашний вечер. Неужели Винченцо был прав?

Надо признать – венецианцев он знал куда лучше меня. Так, быстро умыться холодной водой, кофе с булочкой – здесь это было уже в порядке вещей. Оделся подобающим образом, спустился вниз. Ёшкин кот! Большая приёмная была полна народа – сеньоры и синьориты, богато и очень богато одеты, кто-то ухитрился приехать пораньше и оккупировал диванчик, кому-то слуги вынесли стулья, припоздавшие стояли. Я слегка поклонился и поздоровался. Голоса смолкли, и все уставились на меня.

– Синьоры, прошу по очереди в приемную, больше прошу не занимать очередь. – Подскочившему слуге бросил:

– Если кто ещё придет, проси перенести визит на завтра.

Кто-то, прослышав о чудесном преображении лица Джульетты, хотел исправить физические недостатки, другой жаловался на болезни, дамы через одну хотели столь же красивое лицо, как и у Джульетты. Кому реально мог помочь – назначил день операции, кто уверовал в сверхчестественное – отправил ни с чем домой.

Были и интересные случаи, где требовалось применить все мои знания, опыт и умение, даже на грани возможного. Итак, на послезавтра назначил операцию женщине – подтянуть лицо. Для себя я решил – день веду прием, другой день – операционный. На следующий день скопище карет стало еще больше, причем клиенты были знатнее, пытались зайти не по очереди, а по богатству и знатности. Вольности эти я сразу пресек: – После смерти к архангелу Петру тоже по знатности проходить будете, сеньоры? – Господа сначала оторопели, затем стушевались, и в дальнейшем скандалов в приёмной не было.