Юрий Корчевский - Самоход. «Прощай, Родина!»

– Тоже трофей? – спросил он.

– Он самый! Из подбитой самоходки немцы сбежали, а мы в рубке нашли. Видимо, НЗ с собой возили.

Виктор съел кусок, заедая его ржаным хлебом. НЗ – неприкосновенный запас – был в каждой самоходке. Несколько банок тушенки, сухари, иной раз – брикетированное гороховое пюре. Случалось, когда повара не успевали подвезти горячую кашу – самоходки на марше были или позиции бомбили, – экипажи без угрызений совести съедали НЗ. Зампотылу ругался, но бойцы только посмеивались – не сидеть же голодными. А заряжающий Вяткин однажды даже высказался по этому поводу:

– Оставим НЗ нетронутым, а нас подобьют. Столько добра пропадет – лучше уж слопаем.

Засиделись допоздна, начали разговор о перипетиях боя. Оказалось, самоходку Донцова наши потеряли из виду – но как немцы ее проглядели? А ведь ворвись в деревню хотя бы три самоходки – и исход мог бы быть другим. Но что говорить о несбывшемся?

Ночевать Виктор ушел в свою землянку. Забив топку дровишками, он уснул. Проснувшись утром, заснул снова и спал до полудня. Самоходки и экипажа нет, служба остановилась.

Проснувшись в обед, вышел из землянки, умылся снегом и сразу взбодрился.

Тут появился посыльный:

– Стрелков, к комбату.

Неклюев занимал комнату в избе, остальные помещения принадлежали замполиту и штабу.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – Виктор приложил к шапке ладонь.

– Садись. О беде твоей знаю и вот что хочу предложить: у нас почти исправная самоходка есть, недавно в расположение роты притащили. Мотор неисправен, перебирают. Думаю тягачом ее в ваш бывший капонир затащить. Ты же наводчик, вот и будешь огнем поддерживать – как из артиллерийского дота.

– У пушки электроспуск, напряжение в бортовой сети должно быть.

– Ты посмотри на него, яйцо курицу учит! Аккумулятор зарядим, поставим – всего-то и дела что на две копейки. Иди к помпотеху, принимай технику.

– Есть! – Виктор вскочил.

Комбат принял решение, его же дело – выполнять. Неклюева понять можно: потери большие, и даже одна, пусть и неподвижная пушка – большое подспорье.

Виктор отправился к помпотеху.

У самоходки был снят броневой щит над моторным отделением и вместо двигателя зияла пустота.

– Знаю, комбат говорил, – встретил его помпотех. – Иди, перетаскивай снаряды с грузовика. Как стемнеет – перетащим твою самоходку.

Виктор уже хотел возразить – какая она моя? Хотя… Двигатель отремонтируют и поставят, экипаж наберут, и вполне может статься, что это его будущая машина.

Он забрался в «артштурм», открыл замок пушки, осмотрел ствол, покрутил маховики, проверил прицел. Все было исправно. В двадцати шагах стояла полуторка со снарядами. Маркировка на всех ящиках немецкая, ящики аккуратные, добротные…

Виктор притащил по одному пять ящиков, потом перегрузил снаряды в боеукладку. Пустые же ящики перенес в свою землянку – будет чем печь топить.

Пока возился, настали сумерки – зимой темнеет рано.

Когда он вернулся к самоходке, ее уже прицепили тросами к тягачу – причем сразу двумя тросами, и это называлось «брать на усы». Если бы в самоходке был механик-водитель, хватило бы и одного троса.

Виктор взобрался на рубку – на башенном погоне тягача-танка сидел помпотех. Так они и поволокли самоходку.

Громко лязгали траки. Когда работает мотор, их не так слышно, солирует рев двигателя.

Самоходку загнали в капонир, и только тут Виктор спохватился: самоходка окрашена в серый цвет и будет выделяться на снегу. Пришлось на тягаче ехать на рембазу, брать ведро с известкой и белить рубку. На морозе известковый раствор не столько сох, сколько сразу замерзал, но все же труды его не пропали даром – самоходка не бросалась в глаза.

Усталый, Виктор поплелся на кухню – за всей этой суетой он забыл пообедать.

На кухне повар выскреб из котла остатки каши.

– Ты бы еще позже пришел! Уже и караул свою пайку забрал.

– Я делом был занят! – возмутился Виктор.

– Водку будешь брать? Фляжку давай.

– Ну ее…

В землянке он затопил буржуйку, поел и снова завалился спать.

А утром после завтрака направился к самоходке. Забравшись в рубку, включил на прием рацию: вдруг атака и надо будет огнем поддержать… Но потом сообразил – он нужен будет только для отражения немецкого наступления, для большего у наших сил нет. С двумя оставшимися на ходу самоходками деревню не взять, удержать бы эти позиции.

Виктор начал вращать верньер настройки и услышал голос Левитана – тот передавал сводку Совинформбюро.

Очень некстати в открытый люк заглянул помпотех:

– Чего аккумулятор сажаешь? Выключи рацию! В атаку все равно не пойдешь, а если немцы попрут – услышишь без рации.

Виктор радиостанцию выключил. Черт, принесла нелегкая помпотеха, сводки с фронтов прослушать не успел.

Одному в самоходке сидеть было скучно и холодно, и он периодически разглядывал в прицел деревню, занятую немцами – прицел приближал видимое. Иной раз были четко видны фигуры немецких пехотинцев, и Виктор подосадовал, что среди наших бойцов нет снайпера, иначе гитлеровцы не ходили бы столь вольготно. Из пушки стрелять по одиночному человеку слишком расточительно, а из обычной винтовки не попасть. Снайперское же движение в РККА широко развернулось только в 1942 году.

Виктор добросовестно отсидел в самоходке половину дня, а потом выбрался из стальной коробки и пошел обедать. Когда человек голоден, он мерзнет сильнее.

За едой поболтал с ремонтниками. Возвращаться в выстуженную самоходку ему не хотелось – ноги не шли, как будто предчувствие было. И верно – только забрался в рубку, как немцы начали стрелять из гаубиц.

Обычно артиллерийский налет предшествовал атаке.

Немцы злобствовали долго – около получаса. Снаряды ложились то в районе пехотных траншей, то переносились в глубь нашей обороны.

Потом огонь стих и послышался отдаленный рев танков.

Виктор приник к прицелу – от деревни в сторону наших позиций шел десяток танков. Немцы шли грамотно, укрываясь время от времени своими подбитыми танками.

Виктор слез с сиденья наводчика, взял из боеукладки бронебойный снаряд и загнал его в казенник пушки. Еще один снаряд уложил у самых ног, чтобы не метаться в тесноте.

Танки дошли приблизительно до середины поля и вышли из-за сгоревшей техники. Тут же захлопали противотанковые ружья – к зиме в войсках появилось довольно много такого оружия.

Били в первую очередь по гусеницам. В случае попадания танк теряет ход, а то и разворачивается, подставляя бок, – тогда можно стрелять в борт.

Начали стрельбу две противотанковые пушки – их резкие выстрелы отличались по звуку от глухих выстрелов танковых пушек.