Михаил Ремер - Тайны митрополита

– И священные, что ль? Как так: множат? – поразился Киприан.

– Оттисками. – И, увидев недоумение собеседника, пояснил. – Вон текст сначала набирается в страницу, потом и переносится на бумагу сколько надо раз. Потом – следующий лист. Пока один писарь год книгу переписывает, на станке печатном сотню сделать можно, а то и больше.

– Этим, что ли? – Киприан недоверчиво покосился на творение Булыцкого. – А куда книг столько-то?

– Как куда? – поразился Николай Сергеевич. – В дом в каждый. Чтобы слово Божье знали не понаслышке.

– И где же ты, чужеродец, грамотеев столько найдешь, а? – Уже чутьем своим поняв, что снова лезет не туда и не теми путями, пенсионер, склонив голову, замолчал. – Где видано, чтобы грех такой: Писание Священное в доме каждом, а?! – не отводя цепкого взгляда от собеседника, замолчал служитель, ожидая ответа.

– Прости, владыка, – тщательно взвешивая каждое слово, начал пришелец. – Бог видит: я как лучше хочу, да не всего, видать, разумею. Не серчай да растолкуй грешному, что да как. В дом чужой со своими законами не приходят. В доме чужом – уважение хозяину, – следя за реакцией владыки, продолжал Николай Сергеевич. – Так уж получается, что я с диковинами своими, – тот кивком указал на комплект наборный, – гостем в доме твоем. Да вот беда, – развел он руками, – уважение показать не могу, ибо знаю не все. Растолкуй! За труд не сочти да объясни неразумному, что да как.

– Растолковать? – Киприан сменил гнев на милость. – Вот что скажу я тебе, Никола. Слову Божьему поучаться у пастырей надобно. А с пастырей тех – спрос тройной! – Служитель, задумавшись, замолчал. – Ты, Никола, как думаешь, ересь, она откуда?

– Знать не знаю, – от неожиданности растерялся преподаватель. – Ты бы научил; уж кому-кому, а тебе видней, чем мне. Я – человек светский. Ты – от Бога да от Церкви. Не мне рассуждать о ереси и иже.

– А говоришь, не знаешь, – усмехнулся вдруг старик. – Знаешь ты все, да, хоть строптив, а все мудрости хватает совета спросить да поучения, прежде чем нести в мир ересь ту! Худо, когда домысли свои пастве под видом учения великого несут. Вот тебе и ересь, и кровь.

– Других поучать при незнании своем – грех, – старательно поддакнул Булыцкий. – Неведомо мне, как здесь, но в грядущем уму-разуму поучают, за столом сидя, да не на печи, – добавил он. Митрополит, в знак согласия, кивнул. Уже внизу, за столом друг напротив друга усевшись, продолжили они беседу.

– Арий, Македоний, Аполинарий, Несторий, Диоскор да Евстихий, – прикрыв глаза, негромко начал митрополит, – что в грядущем твоем о них ведомо?

– Да ничего, – покопавшись в памяти, пожал плечами преподаватель. – Имена, может, только, а чем прославились… не помню.

– Вот и ладно. Божий суд расставит на места все, да имена раскольников из памяти сотрет.

– Раскольники?

– Раскольники, – Киприан вместо ответа лишь снисходительно кивнул. – Они, по незнанию своему, других поучать собрались, да по собственному разумению Писание Священное понимать решили. Догматы отринувши, ересь посеяли в умах. Так то – люди от Церкви. И, если таких дьявол совратил да переиначил все, что будет, если каждый по-своему толковать тексты начнет, а? Каждому Писание в дом, – каждый поймет невесть как. Нет, Никола, – поучал старательно слушавшего пожилого человека гость, – через пастырей то желать надобно бы. Да и пастырям по решениям соборов Вселенских, да по догматам единым надобно бы. Вот скажи мне, чужеродец, – Киприан в упор поглядел на хозяина дома, – в твоем грядущем, что ли, в каждом доме по Писанию Священному, а?

– Нет, – отрицательно мотнул головой тот. – Ну, может, есть у кого-то, но таких – раз, два и обчелся.

– Пастырями, стало быть, слово несется?

– Пастырями, да, пониманиями едиными…

– Понимания? – встрепенулся Киприан. – Это как?

– Ну, как наказ, что ли… – задумался пенсионер. – Для всех единый; что и как читать, что и как понимать. Отроком – сказкой, мужам – молитвой.

– Это что же, соборов Вселенских решения, так получается?

– Ну, навроде того. Чтобы кроме слова пастыря еще и книга с поучениями, – поняв, что пусть и случайно, но нащупал слабину, с готовностью ответил пришелец. – А еще – былины да летописи. Так знали чтобы сызмальства про подвиги правителей да предков.

– А пастыри? Они что?

– Пастыри – тоже по книгам. Да по единым. Так, чтобы ни у кого и сомнения не оставалось. Сначала – обучение, а потом и слово Божье в мир нести.

– Добро, – довольно кивнул владыка. – И что, диковинами твоими книги множат?

– Ну, не совсем. Станки специальные, рядом с которыми мой – так… Смех. Но и того нет еще пока. Набор для него только. Каждой буквы по два десятка. Так, тексты чтобы наборщику складывать да на листы переносить.

– Грех! – уверенно замотал головой владыка. – Не дозволю! – резким движением тот отодвинулся подальше от Булыцкого. Впрочем, тот, уже подготовленный, и не удивился.

– В чем грех-то?

– Да в том, что этот твой на-бор-щик молитв не читает, пока набирает! Где видано такое, а?! Книгу святую переписать или Вселенских соборов решения – поперву пост выдержать строгий да молитвами душу очистить смиренными! Книгу святую переписать – да с благословения! Да с молитвой на устах. Да и потом, каждому по станку такому, что получится? Один – одно печатает, другой – другое. Писание – оно не для каждого! Епископу, не меньше!

– Один с молитвой одной на устах. Второй – другую молитву творя, третий – еще одну… А потом даже и книги священные людом по-разному читаются. А ошибется кто если? Мудрено ли, когда не о книге думает, но о молитве. И ладно, о молитве! А, если о другом о чем, тогда что?! И пойдет та ошибка из книги в книгу. И пойдут пастыри по таковой агнцев поучать. А потом и получается, что один по одной книге, другой – по другой! Чего хорошего-то? А потом тебе и ересь! А из-за чего все? Да что, через переписчиков дюжину каждая проходит. Оно каждый по ошибке, так и смысл уже не тот. Может, и без умыслу какого, а выходит так. А потом – труд великий пастырю благочинному: все под один чин приводить. Чем хорошо-то? Я тебе сейчас о чем толкую, – почувствовав, что снова заносить его начинает, притормозился буян. – Я тебе, владыка, станок такой сделаю, да ты сам решать будешь, кого допускать к нему, да что печатать, да кому что передавать. Решишь Писание Святое епископам единое? Да пожалуйста. Кому былины да Вселенских соборов разъяснения? Да Бога ради. Вон, Орды иго стряхнуть грезишь, так я – тоже. Вот только в Орде – не православие. Паства там – иная. Так на путь наставлять истинный ее. А без людей верующих да грамотных да без книг, чтобы под чин один, что ли? Те же черемисы? Та же мордва? Парма? Ох, трудов сколько! А людей обучить для труда того? Да и потом, – уже совсем спокойно продолжал трудовик, – латиняне-то, они тоже за душами охоту ведут. Вон княжество Литовское их паствой станет. Пересилят они, получается. И не только потому, что мечи острее да посулы слаще, но и потому еще, что в науках сильнее окажутся. А науки от чего? Ты поправь меня, если что не так говорю, – развел руками пенсионер. – Да я не меньше твоего желаю, чтобы лучше как было все. Да мне с моей колокольни иначе что видится, чем с твоей. Так с твоей – всяко вернее.