Анатолий Дроздов - Непрощенные

Я схватился было за штык-нож, но мою ладонь перехватила рука сержанта. Сквозь зубы он прошептал: «Не кипиши», – а деду кивнул:

– Согласны.

Крестьянин удовлетворенно крякнул и начал развязывать мешок.

– У тебя там танк? – Рыжий явно глумился.

– Не. Танку там места нету.

На землю упала пара лаптей.

– Боты и… твои часы, жолнер.

Рыжий обхватил запястье, будто пытаясь оставить свой трофей.

Дедок ждал.

Сержант чертыхнулся и снял с запястья хронометр:

– Ладно. Снимайте сапоги, товарищ лейтенант!

Я колебался, надеясь отмудохать доморощенного коммерсанта, но рыжий снова подмигнул:

– Снимайте!

Ладно. Я стянул сапоги и бросил дедку. Тот протянул лапти.

– Тутока веревочки сзади. Завяжешь вкруг онучей!

Аллах, милостивый и милосердный! Счастье, что не видит родня!

Дед взглянул на сержанта, тот протянул часы.

– Ну! Где танк?

Старикашка ухмыльнулся:

– Ходьте. Тут недалёка.

Дедок не соврал. Через полчаса они были около заваленного ветками БТ-7. Танк спрятали недалеко от дороги. Выглядел он совершенно исправным: ни царапины, ни вмятины. Даже боекомплект оказался на месте, неполный, правда. Олег обследовал внутренности и вылез удивленный.

– Затвор не вынули, прицел цел. Почему бросили?

– Разреши, командир!

Коля заскочил внутрь, затарахтел стартером и выглянул из люка.

– Баки пустые, товарищ сержант!

Все ясно. Неведомые танкисты ехали, пока топливо не кончилось. Отогнали танк в лес, замаскировали, думая вернуться. Да только где его взять, бензин? Олег оглянулся. Дедок стоял на кромке леса, ухмыляясь.

– Иди-ка сюда, драгоценный!

Старичок осклабился беззубым ртом:

– Не… Я лепей тутай.

Олег пружинистым шагом двинулся к нему. Дедок дернулся, но сообразил, что убежать не успеет. Остался стоять.

– Чаго?

– Отдавай сапоги! И часы! Мы так не договаривались! Без топлива танк – груда железа.

Дед заюлил:

– За бянзин разговору не было! Танк – вось ён. Усё чэсна.

Рыжий схватил деда за шиворот:

– Сапоги! Часы!

Селянин бросил мешок ему под ноги:

– Шукайте!

Подбежавший Коля взял мешок. К общему удивлению внутри ничего, кроме давешних тряпок, не было.

– Ах ты, фокусник! Куда вещи подевал?

Дед, все еще вися на руке сержанта, захихикал:

– Дык я ж не валенок дурны. Пакуль шли, схавау.

– Спрятал?

– Дык.

– Где?

– Не скажу!

Олег еще раз тряхнул крестьянина, но тот только насупился.

– Дай я его немного попытаю, – предложил Ильяс, плотоядно улыбаясь и берясь за штык. – Мал-мала резать буду.

Дедок закашлялся:

– А что, хлопцы, вам, мабуць, и бянзин трэба?

Глаза сержанта сузились:

– Вещай, куркуль!

Дедок закрутился:

– Тут МТС недалека. Там бочки с бянзином, и сеялки, и трахтар!

– А немцы?

Селянин скуксился:

– Ну и немцев трохи. Вядома ж.

– Сколько?

– Ну так… Десяток, мабуць.

– Ах ты… Да я тебя…

Но что именно собирается сделать сержант с коммерсантом, лейтенант с мехводом не услышали. Кусты на краю поляны разошлись, в прогале появился ствол винтовки:

– Руки вверх!

Сержант отпустил дедка. Тот плюхнулся на колени и быстро-быстро, на четвереньках, заелозил в лес.

– Кто ты, добр человек? – поинтересовался сержант, поворачиваясь на звук.

– Руки!

Все замерли, послушно подняв руки.

Заросли раздвинулись, и на поляну вышло четверо красноармейцев. Замызганные, небритые, но с оружием: у двоих в руках – винтовки Мосина, у третьего – трофейный «маузер», самый здоровый шел с пулеметом «МГ».

– Почто гражданского тиранишь? – сквозь зубы спросил тот, кто с пулеметом.

Ильяс пригляделся. Судя по петлицам, все рядовые, но никаких попыток приветствовать лейтенанта у пришедших не наблюдалось. Ильясу это не понравилось.

– Представьтесь-ка, рядовой! – Он попробовал придать голосу металла.

Бойцы смерили его тяжелыми взглядами и переглянулись. Пулеметчик нехотя выдал:

– Рядовой Горовцов, 44-й стрелковый полк. Это бойцы сводного отряда. После прорыва следуем к линии фронта. А вы кто?

Ильяс решил спустить фамильярность:

– Лейтенант Паляница, 22-я танковая дивизия. Следуем туда же.

Горовцов кивнул на БТ-7:

– Ваш?

Сержант, убедившись, что конфронтация не грозит, обернулся, выискивая дедка, но того уже и след простыл.

– Наш… Выменяли вот.

– Почему лейтенант в лаптях? – Пулеметчик им явно не доверял.

– Потому что не хрен влазить в чужие разговоры! – вспылил сержант.

Горовцов перехватил пулемет и мрачно потребовал:

– Предъявите документы, товарищ командир!

Ильяс протянул удостоверение. Горовцов изучил подписи, печать и вернул. Подтянулся. За ним – и остальные бойцы.

– Извините, товарищ лейтенант. Разный люд бродит по лесам. Кто к своим пробирается, а кто и домой бежит.

– Сколько у вас людей, Горовцов? – влез с вопросом рыжий.

Рядовой перевел взгляд с лейтенанта на сержанта, убедился, что лейтенант не против нарушения субординации, и ответил:

– Тут четверо. В лесу еще столько. Из них один тяжелораненый, двое – легко. Оружие есть, но патронов мало… Жрать нечего.

Мехвод молча скинул с плеча сидор, развязал горловину и достал припасы.

Солдаты, получив от Горовцова кивок, опустили оружие и взялись за еду. Ели жадно и быстро. Часть продуктов отодвинули, видимо, остальным.

– Что собираетесь делать, товарищ лейтенант? – подал голос Горовцов.

Сам он к еде не притронулся.

– Да вот… Танк приведем в порядок и будем к нашим пробиваться, – неуверенно начал Ильяс.

Рядовой согласно кивнул:

– Если на машине, то быстрее. Да и немца встретим, отобьемся! Нас возьмете?

Сержант и лейтенант переглянулись.

– Почему нет? Не помешаете, – подтвердил Олег. – Нам бы топливо раздобыть! Дед говорил, недалеко МТС…

– МТС есть, – подтвердил рядовой. – В двух километрах село, там она. Только и немцы есть. Они танки ремонтируют: свои и наши. Полный двор навезли. Немцев много.

– Сколько?

– До взвода. В основном механики. Но винтовки у каждого. Охрана, пост на въезде.

Олег почесал шею:

– Кисло. С взводом не сладим.

Горовцов подошел ближе:

– Если разрешите… Мы тут третий день сидим: с ранеными не уйдешь. Все подходы изучили, сами думали попробовать. Ночью у них тихо. Двое часовых, остальные спят. Если действовать тихо…

Ильяс с сомнением посмотрел на рядового, но тот, судя по виду, и не думал шутить. Одиннадцать человек, из них трое раненых, атакуют взвод? Да он в своем уме?!

Но Олегу затея понравилась:

– А что? Немцы успокоились. Работы техникам много, день длинный. Устают, наверное? Спят крепко. А тут мы…

– Поднимется стрельба – помощь подоспеет. – Ильяс сбивал воинственный напор.