Юрий Иванович - Роль чужака

Прощаться старался официально: кивнул головой, пожелал доброго дня, пообещал зайти за своим персональным ужином. И дальше уже мы с целителем поспешили в безлюдное место. И недалеко оно оказалось, хватило подняться на пятый этаж и углубиться в один из коридоров. Там мы отыскали свободные апартаменты, плотно закрыли за собой дверь и вольготно расположились обедать, а когда утолили первый голод, позволили себе и по сторонам осмотреться.

Кстати, Бродский не преминул и повариху разговорить, а та была персоной тоже весьма информированной. Видимо, повара – они волей судьбы оказываются на пересечении любых информационных потоков и сами порой служат почтовыми ящиками, или, иначе говоря, серверами всемирной информации. Давшая нам добавку служительница кастрюль и сковородок косвенно подтвердила информацию шеф-повара, но и от себя добавила. Получалось, что принцессы, до того как ворваться в мои апартаменты, «…душу вымотали из Оляны и Марты, требуя подробностей о новом нежданном фаворите своей божественной старшей сестры. А значит, они собрали обо мне, к моменту моего прихода к Вере, полную информацию. И наверняка не сомневались, что геройское участие в знаменитом уже сражении я тоже принимал. Герой как бы… А всё равно рискнули и решили убрать посредством невыполнимого задания.

«Неужели им так нравится какой-то смазливый зуав? – размышлял я, доедая обед, слушая разглагольствования Шеяна и посматривая на потолок и стены гостиной. – Или мои старые подружки настолько обрадовались новости обо мне? Живом, целом и растущем? И пытаются оградить глупую Марию от всяких коварных соблазнителей? Мысль приятная, но чтобы она подтвердилась, следует узнать только одно: каким гонениям подвергся тот самый Вирник Глот? Если и его отправили на смерть, я девчонкам всё прощу!.. Если успею. И если они меня до того каким иным способом не затолкают в «деревянный макинтош». А значит, надо как-то устроиться несколько лучше, чем я примостился. То есть получать всю информацию, а самому в тот же момент находиться как можно дальше от начальства. Ох! Чуть не забыл самое главное: и чтобы Машка ко мне каждую ночь приходила! Или я к ней…»

Сразу вспомнилась прошедшая ночь. Тут же живо представилась следующая… Насыщенный организм впал в нирвану чувственного ожидания… Мир вокруг поблек… Звуки затихли…

И от громкого окрика Шеяна я даже вздрогнул:

– Да ты меня не слушаешь! – Он ещё при этом ложкой по столу постучал. – Я тебя уже третий раз спрашиваю: что будем делать дальше?

– Извини! – Я аккуратно помассировал кожу на голове, которая так и не думала зарастать волосом. – Я просто немножко… заработался.

– Чего? – выпучил на меня глаза целитель. – Ты не просто оплыл, как отожравшийся хомяк, ты почти заснул! Какая же это… извини, работа?!

– Извиняю, – проявил и я великодушие. – И ещё раз напоминаю наши с тобой обязанности: я – познающий твердь. Ты – мой помощник, ассистент и лаборант. То есть ты – младший атрегут. А? Правда, гордо звучит?.. Но я сейчас не о том… Ты думаешь, мы банально насыщали свои организмы пищей?..

– Я общался и разговаривал, – сразу отмежевался от обвинений Бродский. – Это ты «…насыщал организм семью порциями».

– …Нет! Мы работали! – продолжил я, словно и не заметил язвительной ремарки со стороны. – Ты мне подавал ценную информацию, а я просматривал стены данных апартаментов на предмет нахождения в них потайных ходов.

Тайланец мне нравился всё больше и больше. Потому что уважительно кивнул пару раз и заверил:

– Так и буду утверждать. Даже под самыми жестокими пытками. Работали мы! Ненормированный рабочий день, как у целителей.

– Точно! Тебе вообще полагается две оплаты. Ты ведь ещё и за моим здоровьем продолжаешь вести наблюдение. А это дорогого стоит!

– Три! Три оплаты! – воодушевился тайланец. – Я ведь ещё успеваю обучать музыкантов-эйтранов новым мелодиям нашего княжества. Они от них в восторге, обещают при оказии сыграть парочку наших самых боевых маршей.

– Ого! – притворился я завидующим. – Да ты так умудришься получать больше главного атрегута?

– Больше? Ну, если мне ещё и часы засчитают, во время которых я разглядываю стены и потолок с моей помощницей…

– Правильно! Повышенная чувствительность в нашей работе достигается лишь совокупной концентрацией всех чувств воедино с конгломератом внешних ощущений. Я тоже потребую добавки за ночное время, пользуясь нашим совместным научным открытием.

Мы с ним поржали, расслабились, а потом я, под хорошее настроение, решил пробить давно интересующую меня деталь:

– Шеян, братишка, я вот скажи мне: почему ты до сих пор ни разу меня не спросил о конкретном месте рождения? Или из какого я города?

Действительно, Бродский никогда меня об этом не спрашивал. О себе и о происхождении рода своего он рассказал, а я в ответ про себя помалкивал. Он и не спрашивал. Что, в общем-то, было странно. Вот я и решил выяснить.

Шеян подумал-подумал, глядя на меня с иронией, а потом всё-таки разоткровенничался:

– Чего тебя спрашивать, если ты не тайланец. Уж я-то как целитель это сразу рассмотрел. Слишком иная у тебя кожа на голове. Быстро смекнул, что она после ожога такая. А у нас мальчики с детства голову особенным зельем мажут, вот потому она и лысая со временем становится. У тебя же особенный след от этого зелья отсутствует. Был бы вместо меня Трёхщитный из наших, сразу бы тебя раскусил. Но их с нами рядом не оказалось. Тогда я решил тобой озаботиться, подлечить… Да так и прилип. Интересно стало, выживешь ли ты после многочисленных смертельных травм. Ну а уж когда сразу три Первых Щита в тебе рассмотрел, ты для меня как родственник стал… И мне, в сущности, всё равно, откуда ты родом и кто ты такой. Чувствую, что человек ты хороший, правильный, а остальное не важно.

Хорошее у него получилось объяснение. Чёткое, краткое, да и лестное. Хорошим меня назвал и правильным. Как такому было не поверить? И удобно с любой стороны: не достаёт вопросами, а во всём остальном готов помочь без малейших раздумий. Про секреты моего организма никому постороннему не проболтался. За ворота, ведущие в подвалы, шагнул – и не поморщился. С советами не лезет, дисциплинированный, чувство юмора отменное, да и вообще отличный мужик. До сих пор поверить не могу, что ему уже тридцать седьмой год, а ведёт себя, словно мой ровесник. Ещё и подчинённый. Или он меня за старика принимает? Вряд ли, целитель всё-таки. Тогда, значит, силу мою сумел оценить магическую? Это уже ближе к сути. Ему по докторской этике и врачебному ремеслу положено в таких вещах разбираться. И уж у него сомнений не было в том, что я со своими эрги’сами мог уничтожить весь центр колонны со зроаками.