Оксана Гринберга - Королева. Выжить, чтобы не свихнуться

Самой было не до еды. Попрошу потом Кэти что-нибудь найти! От вина тоже отказалась. При одном взгляде на наполненный бокал почувствовала недомогание, сродни тому, что терзало последние три дня. Так у меня уже было однажды, когда отравилась в ресторане. Затем месяц рыбу видеть не могла. Может, прежней королеве подсыпали яд в вино?

Предаваться размышлениям не позволили. Музыка становилась все настойчивее, и, с моего разрешения, начались танцы. Я же была занята беседой с послом Испании графом Ферией, причем на его родном языке. Вот такой вот поворот! Оказалось, я не только свободно понимала испанца, но и отвечала без запинки.

Посол был колоритен. Черный с золотом костюм великолепно сидел на крепкой фигуре. Белоснежные кружева тончайшей работы кокетливо украшали манжеты. Белый воротник подчеркивал смуглый цвет лица графа. Я бы назвала его симпатичным, если бы не большой нос и не пугающие демоническим блеском черные глаза. Он давил на меня взглядом, потому что, подозреваю, главной задачей посла было уговорить королеву Елизавету выйти замуж за своего короля. Он принялся за работу с решимостью выполнить ее любым способом. Для начала Граф Ферия заверил, что Филипп II от любви ко мне давно потерял не только голову, но еще и аппетит вместе с интересом к жизни. Бедный король не находил себе места, охваченный страстным томлением настолько сильным, что придворные опасались за его жизнь.

Я чуть было не подавилась водой в бокале, которую пила вместо вина. Он меня за идиотку держит или здесь в ходу такое обращение? Если не подводит память, то страстное томление, каким бы сильным оно ни было, Филипп благополучно преодолел и уже через несколько лет твердой рукой направил Великую армаду к берегам Англии.

– Мой король покровительствовал вам всю жизнь, – гнул свою линию граф. – Надеюсь, вы помните, что именно он уговорил королеву Марию, вашу сестру и свою покойную супругу, освободить вас из Тауэра…

Вот это да! Значит, Филипп II уже был королем Англии? Сдается мне, ему понравилось.

– Дорогой граф, – сладко улыбнулась я послу. Секундой позже мужчина подвинулся ближе, словно я собиралась нашептать ему на ушко военные тайны. Затем еще ближе, чуть было не уткнувшись носом в квадратный вырез моего платья. Я пожалела, что прозрачная вставка из тонкой материи, начинавшаяся от ворота и собиравшаяся на зеленую ленту у шеи, слишком уж прозрачная. Или граф уполномочен донести королю о наличии или отсутствии груди у королевы Англии? – Сейчас не лучшее время для разговора о таких серьезных вещах. Я только что встала с постели после болезни, и у меня нет желания думать о государственных делах. Давайте веселиться!

Я кокетливо захлопала ресницами. Пусть считает, что английская королева – дура! Правда, веселиться, как предлагала графу, не получалось, хотя заигравшая мелодия к тому располагала – будоражила кровь и вызвала улыбку, тянула размяться и стряхнуть оцепенение от долгого сидения за столом. Тут я заметила направлявшегося ко мне лорда Дадли. Его только не хватало для полного счастья!

– Играют вольту, моя королева, – произнес, улыбаясь, мужчина, опустился передо мной на колено и протянул руку: – Позвольте! – Затем добавил негромко: – Наш танец, Елизавета.

Вольта! Но…

– Не надо, Роберт, – покачала головой. Увидела, как вспыхнули недоверием темные глаза. Кажется, он ожидал чего угодно, только не отказа.

– Прошу вас!

– Я… не могу. В другой раз, лорд Дадли!

По столам, отравляя атмосферу обеденного зала, побежал злорадный шепоток. Мне стало жаль фаворита прежней королевы, но я понятия не имела, как танцуют эту проклятую вольту!

– Неужели лорду Дадли указали на его место? – картинно удивился граф Ферия и с преувеличенным интересом посмотрел на Роджера Эшама. Я растерялась, но промолчала. А если при дворе решили, что королева сменила красавчика конюшего на бывшего учителя из Хэтфилда? Интересный получается расклад! Удобный для меня – щекотливый для Роджера. Что, к примеру, скажет его жена? Кажется, я видела кольцо у него на пальце.

Поговорить с учителем не удалось, потому что сразу после того, как меня покинул испанский посол, еще двое рискнули пригласить королеву на танец. Настойчивый граф Арундел, который, кажется, даже не расстроился из-за отказа, и светловолосый мужчина лет тридцати в бордовом камзоле и смешных штанах, к виду которых, впрочем, я уже стала привыкать.

– Уильям Пиккеринг, – Роджер поспешил на помощь. – Очень достойный и обходительный мужчина из хорошей семьи.

Я с интересом взглянула на того, кто заслужил букет комплиментов от Эшама. Личный секретарь так просто ими не разбрасывался. Мужчина оказался более чем хорош собой, просто голливудский блондин с серыми глазами, обаятельной улыбкой и пробивающейся рыжеватой щетиной. Несмотря на возраст, в его облике до сих пор присутствовало что-то неуловимо мальчишеское. Может, все из-за улыбки – искренней и открытой. К сожалению, пришлось отказать и ему. Кажется, надо срочно найти учителя танцев.

Затем я сидела и смотрела, как веселится придворный люд. Настроение испортилось окончательно, когда среди танцующих увидела Роберта, кружащего одну из фрейлин. Ах вот как! Встала и, посетовав на усталость, отправилась в свои покои. Роджер, который так и не притронулся к еде, поспешил за мной, да и фрейлины не заставили себя ждать. Ну вот, испортила всем развлечение!

В покоях я взялась за документы, подготовленные Уильямом Сесилом, подозреваю, с одобрения Тайного Совета. Министры вдумчиво и основательно выбирали себе короля, а мне – мужа, так что бумаг собралось много. К каждому претенденту прилагалась краткая характеристика, написанная каллиграфическим почерком. Рядом – другими чернилами с трудом различимыми каракулями – шли заметки, сделанные, подозреваю, рукой государственного секретаря, потому что после каждой надписи стояла буква «W» ( прим. Уильям – William). К тому же прилагалось несколько портретов, с которых на меня сурово глядели неулыбчивые мужчины, словно недовольные тем, что их рассматривает королева Англии.

Роджера я усадила читать письмо Палаты общин, попросив придумать, как бы им ответить так, чтобы ничего не ответить. То есть послать, но культурно. Фрейлины расположились вышивать, при этом негромко сплетничали. Иногда до меня доносился приглушенный смех. Кэти отправилась распорядиться, чтобы нам с Эшамом подали обед в личные покои. В окружении этих полузнакомых людей я чувствовала себя уютно, по-домашнему. Осталось прояснить один тревожащий меня вопрос.

Я в лоб спросила Роджера, как поживает его жена. Затем добавила, что хотела бы видеть ее при дворе. Сделаю одной из фрейлин, чтобы не болтали лишнего! Оказалось, Маргарет Эшам находилась в семейном поместье Салсбери, что в Эссексе, и приехать в Лондон никак не могла. И все потому, что находилась на последних месяцах беременности. Роджер мило покраснел, когда признался в том, что их ждет пополнение семейства. Путешествие длинное и тяжелое, и он не хотел бы рисковать здоровьем жены и ребенка. Я улыбнулась: