Константин Радов - Миноносец. ГРУ Петра Великого

– Зная мой секрет, вы всегда сможете ее собрать и пустить в действие.

– И все же. Какая-нибудь ничтожная неисправность – и я в ответе перед Его Царским Величеством. Не согласитесь ли вы совершить путешествие в Россию? На условиях полной безопасности и высокой оплаты?

Не зря, не зря европейские газеты смаковали ужасы московских застенков! Создатель perpetuum mobile на крючок не попался. Лицо – словно лимон разжевал!

– У меня нет возможности путешествовать.

– Какие-то препятствия? Тогда, быть может, ваш брат? Он, кажется, принимал участие в построении машины?

– Он не поедет.

– Может, все же спросим его? Ваша Высококняжеская Светлость, вы позволите послать за братом господина советника?

Карл уже рот открыл для приказа, но Орфиреус опередил:

– Его нет в замке, он с утра ушел в город. Вы что, мне не верите, господин граф?

Я ласково улыбнулся:

– Ни на грош, господин коммерции советник. Хотите меня убедить? Подскажу способ. Почему бы вам не построить передвижную машину меньшего размера, скажем, не в двенадцать футов, а в три-четыре? Представьте: везём ее в Санкт-Петербург на повозке, а она крутится! Еще лучше передачу к колесам сделать, чтобы обходиться без лошадей. Хоть вокруг света езжай. Движение-то вечное! Дарю вам эту идею совершенно бесплатно. Как исполните, приезжайте на сей повозке в Россию за наградой.

Взгляд обманщика на миг полыхнул страхом и ненавистью: дошло до сукина сына, что его раскусили. Ландграф и придворные только глаза таращили в недоумении. Что с них взять? Немцы! Даже умница Гравезанд мне не поверил. Впоследствии он писал самому Ньютону об удивительном кассельском колесе, и джентльмены из Королевского Общества чесали в затылках под кудрявыми париками и морщили высокие лбы в недоумении, где бы взять двадцать тысяч фунтов на покупку секрета. Дело заглохло. Столь безумных меценатов в Лондоне не нашлось. Да и общее мнение ученых склонялось к невозможности вечного двигателя.

Исполнив намеченные дела на континенте, я тоже отправился в Лондон. Гораздо приятней было бы провести время в любимом и почти родном Париже – но тот, кто питает масштабные замыслы, обязан следовать суровой логике обстоятельств. В том числе логике географической. Путь к великой цели развертывается в последовательность малых дел, перевитых между собою, как пряди пенькового каната, – так я представляю это в уме, – и теперь волею судьбы сей такелаж тянулся, сплетаясь причудливыми узлами, через Ла-Манш, на негостеприимную почву коварного Альбиона.

В дни молодости мне уже случилось здесь побывать – и попасться в лапы флотских вербовщиков. Ускользнуть от сей гнусной шайки удалось не без потерь для нее. Прискорбный инцидент, омрачивший прошлый визит в британскую столицу, едва ли мог выплыть на поверхность, подобно утопленнику со дна Темзы, – однако тревожил душу. Я не забываю обид, в особенности, покушений на мою свободу. И даже дружба с отдельными англичанами никак не смягчала отношение к Англии в целом. Мерзкий холодный туман, грязные воды Темзы, черные, с прозеленью, гнилые сваи вдоль берегов, скрипучие ветряные мельницы Собачьего острова – всё внушало отвращение. Зато Федор Веселовский, лондонский резидент, встретил с величайшей (и, кажется, искренней) любезностью, охотно делясь сведениями и связями. Молодой дипломат был прекрасно образован и на редкость умен – он даже опередил меня кое в чем.

Стоило рассказать о гессенских приключениях и заикнуться, что хорошо бы приобрести машину Ньюкомена, он рассмеялся:

– Уже исполнено, ваше сиятельство!

Оказывается, пока я путешествовал по южным странам и выяснял отношения с берберийцами, резидент купил паровой насос для фонтанов Летнего сада. Ставить машину ездил не какой-нибудь безвестный мастеровой, а куратор экспериментов Королевского Общества Жан Теофил Дезагюлье, ближайший сотрудник Ньютона. Теперь, чтобы успешно отчитаться перед царем по части механических двигателей, требовалось сей аппарат превзойти. Ну, а для начала хотя бы изучить существующие английские образцы и посмотреть их в работе.

Но эти технические игрушки, как и знакомство с лондонским ученым миром, стояли у меня в списке дел под знаком малой срочности. Сначала – железо и уголь. В Англии иностранный граф или герцог (да хотя бы и принц крови!), разъезжающий с коммерческой целью, не вызывает ни малейшего недоумения. Что тут странного? Человек деньги зарабатывает! Вращаясь в образованном обществе, знать местный язык не обязательно. Французского и латыни вполне хватает, а разговоры со слугами можно вести через свиту – русских ребят, посланных сюда на обучение. Кроме них, меня сопровождали только что нанятые венецианцы: я же не зверь, чтобы отправлять людей в Россию посреди зимы! Пусть сначала в британском климате немного обвыкнутся, до навигации.

Здесь предпочитали не только заморскую, но и внутреннюю торговлю вести водой, каботажными судами вдоль берегов или лонгботами по судоходным рекам. Сообразно сему рынок железных товаров разделялся на две слабо связанных между собою части: Лондон с Восточной Англией, где царило семейство Кроули, и западное побережье со множеством соперничающих торговцев и мелких заводов, работающих большей частью для Африки и Вест-Индии. Единственные изделия западных графств, нашедшие сбыт в Лондоне, – превосходная чугунная посуда с Колбрукдельского завода в Шропшире. Взглянув на ровные тонкостенные котлы и кастрюли, я моментально вспомнил нескончаемые бесплодные мучения с отливкой бомбовых корпусов, больше половины которых уходило в лом. Даже те изделия, кои по необходимости приходилось щадить, в сравнении с этими котелками выглядели коряво. А чугунные пушки? Лучше и не вспоминать, сердце кровью обольется! Сплошные раковины! Бронзы же на всю артиллерию – где взять?!

На мои осторожные попытки вызнать секреты мастерства знающие люди только скептически улыбались. К Абрахаму Дарби много раз пробовали заслать шпиона или подкупить работников. Ничего не удавалось. Владелец завода был квакером, а работали у него родственники либо собратья по вере. Кроме хорошего жалованья, каждый получал домик с садом, вспомоществование в случае болезни, обеспечение по старости либо увечью… Естественно, все почитали хозяина, как отца родного. Искать отступников в этой сплоченной секте – что пытаться прорвать гвардейское каре.

Кстати, у Кроули порядки были похожие, хотя дух семейственности несколько размыт из-за огромных размеров дела. Три больших завода железных изделий, цементационные печи, монополия на поставки якорей Адмиралтейству… Ежегодный оборот металла – сотни тысяч пудов, половина оного – из Швеции. Три четверти английского производства стали. Солидная компания. Явиться в лондонскую контору со своими пропозициями было бы неприлично и прямо унизительно, знатные люди устраивают дела иначе. Пришлось рассчитывать, на какой прием к лондонскому лорд-мэру надлежит попасть, чтобы оказаться представленным Джону Кроули и невзначай, между разговорами о достоинствах министров Его Величества и статях скаковых лошадей (последнему классу скотов доставалось больше симпатии, чем первому), произнести: «Хочу вывести русское железо на английский рынок».