Юрий Корчевский - Командир штрафбата

Они подошли поближе.

– Восемь человек обойти пакгауз с тыла, остальным – подобраться поближе.

Часть штрафников, прячась за сложенные штабелями шпалы, стоящие в тупичке колесные пары, пошла в обход, а Сергей с оставшейся группой двинулся к пакгаузу.

До него оставалось метров сто, как с чердака по штрафникам ударила автоматная очередь. Она не задела никого, только возникли фонтанчики на земле. На сотню метров из МР-40 попасть уже затруднительно, это не ППШ, и уж тем более не трёхлинейка.

Штрафники залегли за рельсами, за брошенной дрезиной. Бойцы открыли ответный огонь, причём более точный, поскольку автоматчик на чердаке больше не стрелял.

За пакгаузом громыхнула граната, послышалась ожесточённая автоматная перестрелка. И если в начале стреляли и немецкие автоматы, и наши ППШ, то потом уже только наши. По звуку стрельбы сразу можно было понять, кто стреляет. У ППШ выстрелы частят, как швейная машинка, и более резки, немецкий же МР-40 имеет голос побасовитее, и темп стрельбы почти вдвое ниже.

Штрафники, посланные на разведку, вышли из-за пакгауза, махнули рукой. Подошёл Сергей с бойцами, заглянул внутрь пакгауза. Семь убитых эстонцев, и один должен быть наверху, на чердаке. Ни у кого из них не было ни ножа на ремне, ни штыка в ножнах.

– Ну-ка, слазь на чердак, – скомандовал Сергей одному из штрафников, – там должен быть убитый. Посмотри – нож у него на поясе есть?

Бойцам тоже стало интересно: эстонца прирезал кто-то из своих – это понятно, однако ножей при убитых нет.

По большому счёту Сергею было наплевать, кто из них убил товарища, но он привык не оставлять загадки неразгаданными.

Штрафник спустился с чердака.

– Убитый у слухового окна лежит, полголовы пулей снесено. А вот ножа при нём нет.

Сергей выругался.

– Ушёл, сволочь! Был среди них ещё один, который и добил своего. Изо всех них – самый жестокий, скорее всего – главарь.

По смершевской привычке он едва не бросился с бойцами разыскивать ушёдшего, однако махнул рукой. Скорее всего в городе он не один, а может, и не один десяток недобитых фрицев. Чего же их сейчас разыскивать? Небось форму свою и документы они уже бросили, переоделись в гражданскую одежду и пытаются выбраться из города. Да и батальон на нём, надо всех собрать – убитых, раненых, живых. Это в обычной пехотной части не всегда убитого могут или имеют возможность найти. Наступление невозможно остановить. А убитый после близкого взрыва землёй присыпан может быть. И пишут иногда писари – «без вести пропавший». Нельзя такого допустить со штрафниками. Здесь в каждой судьбе ясность быть должна. Живой – в списках живых, убитые – пересчитаны поголовно, внесены в списки и отосланы в штабы армии, а затем и в архивы. Без вести пропавший штрафник – чёрное позорное пятно на его родственниках. А вдруг он в плен сдался или дезертировал – в лесах укрывается, бандитствует? Потому быть убитым за Родину – этого мало, надо ещё, чтобы труп нашли и опознали.

Вот такой работой, нужной, но скорбной и неприятной занялся Сергей, и вместе с ним – все офицеры батальона.

Сергей писал и подписывал готовые бумаги, а в голове навязчиво присутствовала одна мысль: «Как там Эльжбета?» Всё-таки помогла она ему, и скорее всего – не только ему, а в его лице – СМЕРШу и армии в целом. Батальон скоро передислоцируют в другое место. Штрафники – не пехота, те в обороне могут месяцами на одном месте сидеть.

Пока он занимался неотложными делами, наступил вечер. «Идти к Эльжбете или не идти?» – раздумывал Сергей. Даже не так – идти он решил твёрдо. Вопрос в другом: идти сейчас или завтра днём? Всё-таки уже вечер, вроде неудобно – ведь не по службе идёт, не задание выполняет…

И всё же он решился. Вдруг завтра приказ передадут и придётся уходить из города?

Сергей зашёл на продсклад, взял несколько банок тушёнки, консервированной американской колбасы, буханку хлеба и пачку чая. Женщине бы конфеты принести, цветы – только вот где их сейчас взять? Война, не до конфет и цветов – это уже после победы можно будет. А сейчас эти продукты не будут лишними, они помогут выжить.

Увязав «сидор», Сергей направился к дому Эльжбеты.

Память не подвела, ноги вынесли его прямо к знакомому дому.

Дом был цел, не разрушен случайной бомбой или снарядом. На кухне светился слабый огонёк, наверное – свечка, поскольку электричества в городе не было.

Сергей поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Немного волновался – вдруг Эльжбета не одна? Всё-таки она молодая и привлекательная женщина и вполне могла найти себе мужчину.

Испуганный женский голос спросил из-за двери:

– Кто?

– Открой, Эльжбета, это Фёдор. Помнишь – пивная, власовец, «пиво горькое»?

Щёлкнул замок и дверь отворилась. На пороге стояла Эльжбета, держа в руке подсвечник с огарком свечи. Женщина подняла его повыше и осветила лицо Сергея.

– Ты? – удивилась она.

– Ты одна? К тебе можно?

– Конечно, заходи.

Сергей шагнул в коридор, прикрыл за собой дверь и снял с плеча «сидор».

– Это тебе.

– Женщина взяла в руки вещмешок и всмотрелась в погоны на плечах Сергея.

– Ты офицер?

– Да, майор.

– О! Майор – это высокий чин! Проходи на кухню, попьём чаю.

Сергей вымыл руки – вода из водопроводного крана едва текла тонкой струйкой.

Он вышел на кухню и уселся на табурет.

– Ну, Эльжбета, рассказывай, как живёшь?

– Плохо, – просто сказала Эльжбета. – Перед приходом ваших немцы как с цепи сорвались. Поляков стали притеснять, меня с работы уволили. Да и работы уже нет, пивная закрылась.

– Ничего, – ободряюще сказал Сергей, – скоро всё восстановится, будет ещё лучше, чем до войны. А Гливице будет польским городом. Ты только не сдавайся, выживи. Как твой власовец поживает?

– Ты про Дементьева?

– Ну да, про начальника штаба. Или у тебя другие власовцы были?

– Ну и шуточки у вас, пан майор! Конечно, не было. А власовцы ушли вскоре после того, как ты исчез. И ни весточки от тебя – жив ли, добрался ли до своих.

– Какая весточка, Эля? Я на советской стороне, ты – в тылу у немцев. Живой, раз перед тобой сижу.

– Сегодня весь день стреляли. Я молилась Святой Марии, чтобы дом не разрушили. Это просто ужас какой-то!

– Это мой батальон город штурмовал.

– Так ты командир, пан майор?

– Вроде того, штрафниками командую.

– Не слышала о таком роде войск, – наморщила лоб Эльжбета.

– И не надо бы слышать.

– Наверное, что-то сверхсекретное?

– Военная тайна, – усмехнулся Сергей. – Ты вот что. Как всё успокоится и наши вперёд уйдут, организуется гражданское управление городом. Обязательно появится военная комендатура и будет отдел СМЕРШа. Так ты сходи туда. Ты нашим помогала – помогут и тебе. Хотя бы с работой, в той же комендатуре. Карточку рабочую дадут, значит – с голоду не умрёшь!