Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

Кто-то хлопнул Духова по плечу. Тот едва не вскрикнул от неожиданности, обернулся и увидел парня лет двадцати пяти. На круглом, небритом лице сияла щербатая улыбка, длинные черные волосы разделены прямым пробором.

– Чего моргаешь-то? Привет, говорю! – парень хохотнул и отошел, не сводя с Андрея прищуренных серых глаз.

– При-ивет! – тихо выдавил Духов.

– Ну вот, уже лучше. Ты чего робкий-то такой? Первый раз здесь, что ли?

Андрей кивнул.

– Поня-а-а-атно! – протянул парень и запустил в волосы пухлую пятерню. – Тогда тебе повезло, что меня встретил. Я Румус. Знаю тут каждый уголок! – последнюю фразу он проговорил с особой гордостью.

– Андрей, – назвался Духов.

– Вот и познакомились, – Румус довольно ухмыльнулся. Вновь придвинулся, несильно пихнул Андрея кулаком в грудь. – Ну что, пойдем, покажу тебе все? Причем совершенно бесплатно!

«Надо быть настороже, а то мало ли», – подумал Андрей, но в ответ снова кивнул.

Румус улыбнулся еще шире и, развернувшись, чуть ли не бегом двинулся в путь. Духов еле поспевал следом.

– Тут, брат, жизнь каждый день кипит, – рассказывал новый знакомый. – Разумеется, не так, как на внутренних витках, но тоже ничего. Ты, кстати, какими средствами располагаешь? – не сбавляя шага, он посмотрел на Андрея и чуть не влетел в высокого бородатого старика в длинном белом одеянии и высокой шапке. Тот охнул, отступил. Румус лихо провернулся вокруг себя и как ни в чем не бывало пошел дальше.

– Одной облигацией, – робко ответил Духов, глядя на ближайший прилавок. Он был заставлен склянками – большими и маленькими, пузатыми и вытянутыми. Рядом топтался продавец – маленький сухой человечек с голым черепом и выдающимся горбатым носом.

– М-да-а, маловато, – Румус качнул головой. – Совсем Фроны Шкурников ценить перестали. Вы же каждый день своими потрохами с Ползучим Бором торгуете! Если бы не вы, добралась бы давно эта зараза до Степной Обители!

Андрей промолчал. Мимо проплыли еще два прилавка с одеждой.

– Ну да ничего, – продолжил парень. – Сейчас найдем, на что тебе дощечку потратить. Ты сам-то что купить хотел? Скажи, я присоветую, где дешевле.

– Ложку, – едва Андрей ответил, Румус остановился и согнулся от хохота.

– Ло-ожку? – заикаясь, выдохнул он. – Ну, ты даешь! На что она тебе? Накупил бы лучше жратвы да устроил себе праздник. Я же знаю, чем вас, Шкурников, кормят. Пей-едой. А это дрянь та еще. Неизвестно, от чего вы быстрее загибаетесь – от лающей болезни или от пей-еды.

Духов нахмурился, пожал плечами.

– Ладно, – Румус добродушно крякнул, положил ему руку на плечо. – Извини, если обидел. Не хотел, честно. Но ты все ж таки подумай, нужна тебе ложка или нет. Тут ведь, – он понизил голос, наклонился, – не только еду и барахло купить можно. Есть и живой товар. Два часа как раз в одну дощечку и обойдутся. Недалеко осталось, сейчас сам посмотришь. Девочки – что надо! Заласкают так, что мигом о своей шкурничьей доле забудешь!

Замедлив шаг, Андрей повернулся к Румусу, открыл рот, чтобы возразить. Тот посмотрел на него, хохотнул. Обхватив за плечи, развернул и повел в проход между двумя прилавками. На одном лежали темные ломти вяленого мяса и поникшие пучки зелени. На другом высились башни из тарелок, кружек и горшков.

– Сейчас поглядишь на наших красавиц, – приговаривал Румус, подталкивая Духова. – Свое дело знают! К ним даже Фроны с внутренних витков приходят!

Шли еще с полминуты. Потом Румус забежал вперед, встал перед Андреем. Раскинул руки и торжественно провозгласил:

– Добро пожаловать к кельям телесных радостей!

Он привел Духова в пропахший мочой закуток с несколькими железными дверями. Из-за одной доносились частые громкие стоны. Возле стены стояли четыре женщины. Неопрятные, вульгарные, в коротких засаленных платьях. Андрею хватило одного взгляда на них, чтобы почувствовать себя грязным. Затошнило, захотелось отвернуться. Однако Румус смотрел на шалав с гордостью.

Те, приметив возможных клиентов, оживились. Зашушукались, стали хихикать. Одна, долговязая, с немытыми, собранными в высокую, сложную прическу волосами, подалась вперед. Открыла рот и высунула язык. Острый темный кончик задрожал, будто у змеи. Другая, с короткой стрижкой и толстыми кривыми ногами, повернулась, задрала подол и хлопнула себя по отвислому синюшному заду. Ее товарки отозвались визгливым смехом.

– Ну, как? – спросил Румус, не отрывая от «живого товара» томного взгляда. – Нравятся?

Андрей покачал головой, попятился. Сделав шагов пять, развернулся и двинулся прочь. В спину летел хриплый хохот четырех шлюх.

«Мерзость!» – думал Духов, ускоряя шаг. Вскоре он оказался между знакомыми прилавками – с мясом и зеленью и с посудой.

– Э-эй! – голос Румуса. А вот и он сам – догнал и смотрит: растерянно, виновато. – Ну, чего ты? Не хочешь девочек – так и скажи! А то развернулся молча, ушел! Напрасно, кстати, отказываешься!..

– Прекрати, – тихо, но твердо перебил Андрей.

– Ладно-ладно, – парень поднял руки. – Забыли. Не было ничего. Пойдем ложку тебе искать, раз так надо.

Снова потянулись прилавки с одеждой и едой. Кое-где висели самодельные амулеты всевозможных форм и цветов, призванные, по словам продавцов, защищать от Пожирателей и Извергов. У очередной лавки со снадобьями шел спор: невысокая полная женщина пыталась впихнуть торговцу – кудрявому толстяку с повязкой на правом глазу – маленький флакон коричневого стекла. Она что-то говорила, но до Андрея долетали только отдельные фразы: «Не помогло!», «Как было и раньше!», «Кашель!» Рядом с ней стоял мужчина в костюме Шкурника. Женщина нечаянно задела его плечом, и тот, согнувшись, зашелся в приступе лающего кашля. Тут же забыв про флакон, женщина обняла Шкурника за плечи, стала успокаивать. Продавец пару секунд равнодушно смотрел на обоих, затем пожал плечами и отвернулся.

– Обычное дело, – заявил Румус, заметив, что Андрей смотрит в сторону прилавка со снадобьями. – Многие долго не верят в лающую болезнь. Считают, что простудились, и тратят последнее на лекарства. Потом видят: толку нет, и пытаются вернуть снадобье. А продавцам плевать. Продали – и хорошо. А помогло или нет – это уже не их дело.

Андрей кивнул, вспоминая Фабела.

Кто-то сзади потянул его за подол балахона. Духов вздрогнул, обернулся и отскочил, испуганно вскрикнув.

– Ты чего? – Румус оглянулся, проследил за напряженным взглядом Андрея. И кивнул: – А-а, попрошайки вылезли. Скоро по всем рядам расползутся милостыню выклянчивать. Орать-то зачем?

– Это… – выдохнул Андрей, по-прежнему глядя на маленькое существо, – что?!

– Ах, да: ты же здесь в первый раз. Забываю все время, извиняй. Это попрошайки из келий милосердия. А бояться не надо, ничего они тебе не сделают.