Александр Баренберг - «Ради жизни над землей». Воздушный авианосец

Мы тоже учли. Атаковать по старой схеме, даже вернув преимущество в высоте, все равно почти самоубийство. Слишком плотный оборонительный огонь. Правда, действительно эффективен он становится на сравнительно близких дистанциях – сто, максимум – сто пятьдесят метров. Особенно учитывая, что обороняющим дирижабль бойцам приходится палить вверх, а плотная местная атмосфера делает невозможной прицельную стрельбу на больших дистанциях даже из карабина – пуля быстро теряет устойчивость. Но на полусотне метров залпы картечниц по-настоящему смертоносны. Поэтому мы под них подставляться не будем.

Первые звенья «ангелов» зависли над пыхтящей на всю катушку своими четырьмя трубами веретенообразной тушей. С ее поверхности протянулись трассы первых выстрелов – самые нетерпеливые из стрелков открыли огонь, хотя шансов попасть в висящие с четырехсотметровым превышением еле различимые на фоне яркого бело-голубого неба крылатые силуэты у них практически не имелось. Но основная масса обороняющихся, включая как притулившихся на внешних веревочных снастях карабинеров, так и все заранее оборудованные стационарные «корзинки» с картечницами, пока молчали. Ждали, пока в соответствии с ранее применявшейся нами тактикой крылатые бойцы перейдут в пикирование и приблизятся на дистанцию эффективного огня. Вот тогда-то их и встретит огненная стена…

Однако «ангелы» пикировать не торопились. Наоборот, «зависнув» как можно точнее над серединой дирижабля, с небольшим опережением вдруг выпустили каждый из рук по небольшому черному предмету. Через несколько секунд сидящие на верхней части оболочки воздушного судна немцы, приглядевшись, могли бы различить продолговатые заостренные цилиндры, из задней части которых вырывается незаметный почти сноп пламени (надеюсь, «ангелы», взволнованные первым боевым применением новой «игрушки», не позабыли поджечь фитили…).

Увидели ли немцы в подробностях наше новое оружие или не успели, мне неизвестно. Какая разница, в общем? Главное – бомбочки достигли высоты дирижабля и начали срабатывать. Некоторые выше, другие ниже, а парочка, пробив острыми носами оболочку дирижабля, рванула внутри. К сожалению, разработанные в связи с исчерпанием запасов моих гранат и взрывчатки небольшие бомбы на единственно доступном сейчас черном порохе надежностью и эффективностью не отличались. Длина фитилей была рассчитана на пятнадцать секунд – столько продолжалось падение с четырехсотметровой высоты (впрочем, была предусмотрена и регулировка времени сгорания путем отрезания фитиля по заранее размеченным позициям). Однако в реальности запалы сгорали с большими отклонениями от запланированного времени. Поэтому и взрывались бомбочки где бог на душу положит, а не прямо возле дирижабля. Если помножить этот временной лаг на невпечатляющую точность подобной бомбардировки и смешную мощность заряда, то возникали определенные сомнения в достаточности имеющихся на руках у двух поднятых в воздух эскадрилий «ангелов» боеприпасов для надежного поражения дирижабля. Впрочем, это мы как раз сегодня и собирались выяснить. На крайний случай бомбочки имелись и на моем велокрыле, хотя без лишней надобности принимать участие в бою я не собирался.

Пока же, встав на параллельный воздушному судну противника курс, на дистанции в полкилометра и с некоторым превышением, я, уравняв скорости, наблюдал в бинокль результаты атаки первой эскадрильи. То есть, как и положено крупному военачальнику, обозревал поле боя с безопасного холма, который мне заменял мой заслуженный аппаратик. Пока что особо заметных успехов не наблюдалось. Несколько взорвавшихся рядом с обшивкой бомб смели с нее осколками около половины ничем не защищенных стрелков, висевших на веревках. Приятно, конечно, было видеть смешно дрыгающие конечностями серые фигурки, уносящиеся к далекой земле, однако основные стрелковые точки с картечницами, защищенные металлическими листами, кажется, ничуть не пострадали. То есть вторая эскадрилья снизиться для более прицельного бомбометания не сможет.

А около половины бомб вообще пролетело мимо. Только пять или шесть, пробив оболочку, взорвались внутри. Но особых повреждений на поверхности не наблюдалось. Так, небольшие дыры, и все… Правда, кажется, внутри что-то начало гореть. Эх, бросить бы заряд, как в старые добрые времена, прямо в трубу… Но при такой плотной обороне это самоубийство.

За следующие пять минут отбомбилась и вторая эскадрилья. Повреждений у вражеского дирижабля прибавилось: слетела в тартарары еще добрая треть одиночных стрелков, а одна из корзинок с картечницей, получив прямое попадание, перестала портить своей угловатой металлической коробкой изящные аэродинамические обводы баллона. В нескольких местах обшивка начала тлеть, но уже были видны мечущиеся на веревочных «перилах» команды пожарников. И это они предусмотрели, гады!

В общем, несмотря на очевидные повреждения, дирижабль падать не собирался. Нет, подъем ему пришлось прекратить и даже перейти в управляемое снижение, но никак не в падение. Как я и боялся, совокупной мощности попавших зарядов для гарантированного поражения не хватило. И имеющиеся у меня на борту четыре бомбочки вряд ли изменят расклад. Однако попробовать надо! Тем более что ни ускорителей, ни бомб для повторной атаки мы не запасли – слишком далеко было тащить.

Быстро произвел расчет предстоящей атаки. Спереди было две стационарные огневые точки, одну снесло взрывом. А вторая… Рискнем, что ли? Обогнав дирижабль, развернулся со снижением, внезапно оказавшись с ним нос к носу. Метров двести, даже меньше. Для картечницы далековато, а вот моим пулеметом можно и попробовать. Короткими очередями стал пытаться поразить железную коробку и того, кто потными от напряжения руками торопливо направляет оттуда сейчас на меня толстый ствол картечницы. Пули ложились то левее, то правее, то ниже, а расстояние неумолимо сокращалось. Противник оказался стойким бойцом – не стреляет, ждет, пока я не приближусь достаточно. Уже сто метров, блин! И тут очередная моя очередь накрывает наконец прямоугольник дурацкой коробки. Даже отсюда вижу, как фигуру в сером отбрасывает к противоположной стенке.

Теперь сверху никто мне не угрожает. Стрелки все попадали или сбежали, а остальные стрелковые точки развернуты назад. С трудом разжав намертво, казалось, застрявшие на рукоятке пулемета пальцы, хватаю первую попавшуюся бомбу и, ведя машину впритирку к обшивке, бросаю металлическую сигару в дымовую трубу, еле успев поджечь фитиль. Впрочем, не уверен, что его вообще нужно было поджигать. Вторую бомбочку просто бросаю в последнюю трубу (из-за сложения скоростей две внутренние трубы избежали подобной участи) и взмываю вверх. Кажется, кто-то в меня все же успел выстрелить, судя по появившимся рядом следам трассеров. Но мимо.