Вячеслав Шалыгин - Остров Z

– Хватит, – послышался голос Федорова. – Гражданин Бажов осознал, что не прав. Не так ли, Тимофей?

Командир присел рядом с Бажовым на корточки. Тимофей попытался проморгаться, но сумел открыть лишь правый глаз. Левый остался залепленным грязью.

– Вы… не имеете права! – прохрипел Бажов.

– «Тварь я дрожащая или право имею?» – процитировал Федоров и вздохнул. – К сожалению, этот вопрос неуместен, Бажов. Все вокруг вывернуто наизнанку, и то, что за речкой воспринимается как метафора, здесь имеет прямой смысл. Кругом полно трясущихся тварей, а я имею право их отстреливать, поскольку я – человек. Гордо звучит?

– Этого… мало!

– Мало быть человеком? – спросил Федоров удивленно. – А вообще-то вы правы. Надо быть еще и решительным человеком. Вы, кстати сказать, поступили, как решительный человек. За это я прощаю вам вашу нелепую выходку. Поднимите его!

Бойцы подняли Бажова и поставили на ноги. Федоров смерил Тимофея задумчивым взглядом, но больше ничего не сказал. Отвернулся и взмахом приказал отряду двигаться в сторону Сосновки. Партизаны подчинились, два приставленных к Бажову конвоира крепко ухватили его за плечи и заставили топать вместе со всеми. Но далеко отряд не ушел.

Позади, как раз у опушки леса, в сторону которого бежали Наташа и Шаман, грохнули два выстрела. Ополченцы, как по команде, обернулись. Сделал это и Бажов. В этот момент прозвучали еще два выстрела, а затем вдруг стукнули еще два, но громче и без эха, отраженного от лесочка. То есть последние два выстрела были ответными. Бажов не видел Наташу и Шаманова, но сильно сомневался, что это они палят в ответ. Скорее они залегли между кочек, чтобы не торчать на линии огня (или рухнули замертво после двух дуплетов?!), а в перестрелку с расстрельной командой вступил кто-то другой. И вступил, надо сказать, очень даже профессионально. Один ополченец рухнул как подкошенный, а другой крутанулся волчком, выронил ружье и, согнувшись в три погибели, торопливо поковылял прочь.

Бойцы отряда схватились за оружие и дернулись было в сторону леса, но Федоров осадил их коротким приказом.

– Стоять!

– Иваныч, как же… – пробасил один из партизан. – Это ж… там Степан… того.

– А там кто, ты знаешь? – Федоров указал на лесок. – Ты хочешь, как Степан, на пулю нарваться? Да и уйдет стрелок, пока добежим.

– Не, ну… Колобка хотя б дождаться.

– Дождись. – Федоров выдернул из строя еще двух бойцов. – И вы двое останьтесь. Остальные в Сосновку, марш!

Конвоиры снова подтолкнули Бажова, но Тимофей все-таки успел заметить, что ровно на середине расстояния между местом, где рухнул подстреленный Степан, и опушкой леса зашевелились две фигуры. И зашевелились бодро, не как раненые. То, что с Наташей и Шаманом пока все в порядке, придало Тимофею сил и значительно улучшило настроение. Что будет дальше, вопрос сложный, но хотя бы сейчас все обошлось. А дальше… посмотрим. Бажов и Сева тоже попали в затруднительное положение, так что Тимофею было бы логично сосредоточиться на собственных проблемах. Для начала неплохо выяснить, где Сева?

Тимофей вытянул шею, пытаясь отыскать оператора в строю партизан.

Сева шел в первых рядах, не связанный, и вообще держался так, словно был одним из ополченцев, разве что без оружия. Он даже о чем-то разговаривал с бредущим рядом бойцом. Что ж, наверное, Сева в чем-то прав. Не можешь победить – присоединяйся или хотя бы делай вид, что ты из числа сочувствующих. Одно странно: если его не связали, значит, Сева не сопротивлялся. То есть он никак не отреагировал на решение Федорова пристрелить парочку потенциальных зомби? Неужели не понял, что замыслил командир ополченцев? Все произошло быстро, а Сева стоял далеко, мог и не разобраться, но…

Бажов понимал, что версия хромает на обе ноги, но другой версии у него не было. Вернее, была, но рассматривать ее Тимофей не хотел. Она выглядела дикой. Сева никогда не был героем, но… нет. До полного малодушия он не мог опуститься. И вообще, кто знает, как там все было? Может быть, он и дернулся, но увидев, как пинают Бажова, передумал? И что теперь, осуждать его?

Минут через десять отряд вошел в Сосновку, а еще через десять в деревню пришли оставленные Федоровым наблюдатели. Раненого Колобка они притащили на руках. Басовитый боец, споривший с Федоровым, лично явился доложить командиру о результатах.

Федоров принимал доклад в штабе. Так ополченцы называли просторный, хотя и безнадежно старый дом в центре деревни. Когда отряд вошел в Сосновку, командир сразу направился к штабу, прихватив с собой Бажова и двух бойцов-конвоиров. Остальные ополченцы разбрелись кто куда.

Странный все-таки был отряд. Тимофей это сразу заметил, но только теперь задумался об этом всерьез. Командир сначала побоялся атаковать того, кто уложил двух его бойцов, а потом Федоров еще и бросил раненых и убитых на поле боя. Казалось бы, крышка авторитету, но Федорова все равно слушались. А теперь все разбрелись по хатам, словно после рабочего дня. Никакой дисциплины и всяких там военных ритуалов… или хотя бы полувоенных. Понятно, что ситуация сложилась нестандартная, но даже с учетом ситуации… как-то ненормально это выглядело.

Выслушивать доклад Федоров уселся в солидное кожаное кресло, которое никак не вписывалось в убогую обстановку деревенского домишки. На фоне облезлого шкафа, пыльного дивана у стены и покрытого грязной клеенкой стола кресло выглядело, как «Феррари» в колхозном автопарке. Откуда оно вообще тут взялось? Впрочем, более важным был вопрос, почему басовитый не начал доклад, пока Федоров не уселся на свой трон?

Бажова вдруг осенило. Это и был ответ! Трон! Этот партизанский командир чувствовал себя местным царьком. И все остальные относились к нему соответственно. Что за бред? Ну, это у них надо спросить. На чем может базироваться авторитет царька? Явно не на его личных качествах. Заботливостью о подданных и справедливостью он не отличался. Значит, имел какой-то козырь в рукаве. Какой? Допустим, волшебный талисман или ключ от сейфа с несметными богатствами, или же он знал какую-то тайну, без которой людям здесь не выжить. Необязательно это правда, он вполне мог просто убедить «подданных», что знает эту тайну. Но сути дела этот нюанс не менял. Федоров держал всех на коротком поводке не потому, что он выдающийся стратег, политик или администратор. Причина была иной. Какой – пока неясно, но другой.

– Докладывай, – разрешил Федоров, усевшись поудобнее.

– А чего там долаживать… – басовитый махнул рукой. – Колобок еле дышит. Мы его к Варваре отнесли. А Степана в поле оставили, только ружо забрали. Вот.

Боец поставил ружье в угол.

– А где второе? – Федоров строго посмотрел на ополченца.