Вадим Денисов - Путь на Кристу. Закрытые воды

Бах! Капитан снова выстрелил, уже куда-то в воду, и, поводя стволом, начал целиться ещё в одного. И кто там говорил про экономию патронов? Вот она, горячка боя! Мирные, мляха, люди…

Капец! А что справа?

Перегнувшись на правом крыле, я замер: ещё один зорг сидел подо мной на кнехте, совершенно по-человечески потрясывая контуженной головой. Как он влез! По главной палубе внизу не пройти, мешают арки колёс, а все двери задраены. Прыгнул, зацепился сильными пальцами за низкий привальный брус, подтянулся – и уже на палубе! А там и на верхнюю… Тварь рыкнула, вскочила и быстро пошла по безлюдной палубе с топором наперевес. Да это не топор, господа, а страшная деревянная секира с вклеенными в лезвие острыми треугольными пластинками!

– Зорг на правой стороне!!!

Внизу тяжело затопали башмаки, матросы понеслись по трапу и палубе вокруг, спеша прикрыть незащищённое пространство.

С кормы показались двое: впереди профессор, поднимая блестящий револьвер, а за ним шёл Заремба с багром в руках. Какого хрена сюда полезли! Сидите внизу, у пушки! Арбалетчики дёрнулись последними, и теперь от них вообще не было никакого толку, одна опасность.

Тут Владимир Викторович зачем-то встал, перегородив всю палубу – «Зауэр» оказался бесполезен, стрелять мне уже нельзя, я не киношный снайпер, попадающий в яйца стоящему позади заложника террористу.

– Твою мать, Вова!

Гоблин на мгновенье обернулся.

Револьвер тявкнул – мимо! Второй раз – в молоко!

– Ложись, мля!!! – заорал что есть мочи механик, готовясь метнуть багор.

Но Мазин вновь замер, пытаясь прицелиться, – видно было, как дрожат его руки.

Зорг прыгнул вперёд, яростно замахиваясь страшной зубастой секирой… и тут боковая дверь, ведущая на палубу, с силой распахнулась, одновременно закрывая от меня профессора с механиком и отшвыривая гоблина к леерам. Тот сразу же развернул башку и ощерился во всю пасть, обнажив большие острые клыки. Я и сейчас мог промахнуться, но дверь помогала не отвлекаться – решился! Что?! Из двери белой молнией вынырнула тонкая мальчишеская рука с ракетницей.

Ба-бах! Наши выстрелы грохнули одновременно.

Я не увидел вспышки пламени, лишь сизое дымное облачко над палубой – шарик раскалённого термита влетел прямо в пасть зелёного эмигранта с чужой планеты. Наполненная адским пламенем башка резко откинулась, лапа выпустила секиру, хватаясь за грудь, куда попала пуля, выпущенная из винтовки. Гоблин секунду постоял, отклоняясь назад, а потом перекинулся через ограждение и рухнул в воду.

Ну, Лёха… сучок… Ну, ты гардемарин!

– Есть!

Дверь закрылась, юный артиллерист вышел и тут же согнулся через леера в рвотном импульсе, одной рукой вытирая слёзы… Профессор сидел с закрытыми глазами, откинувшись спиной на белый металл, а механик хлопал его по щекам.

– Палубным осмотреть судно! Парами, черти!!! – проскрипели жестяные динамики. – Судовому врачу на верхнюю палубу!

«Темза» еле шлёпала колёсами, подрабатывая против течения.

Метрах в пятидесяти по левому борту плавали обломки лодок и куски бальсы. Пять уцелевших зоргов пытались неумело грести к берегу, держась за толстые лёгкие обрубки.

Непривычная тишина – быстро отвыкаешь от неё в горячке боя. В ушах звенит! Я потёр уши, пару раз сглотнул, и звуки стали возвращаться.

Над подтопленным берегом летали птицы. Как же их тут много…

Вот сидят цапли, с интересом смотрят в нашу сторону, не снимаются – нет страха, лишь удивлены нездоровой суетой на реке. А эти птахи похожи на туканов, носищи огромные, загнуты, как банан… Тут и ибисы есть, в Египте такие же. И других хватает, белых и чёрных, пестрых и в маскировке – все заняты своим делом, словно и не было бешеной стрельбы на стремнине.

– Чисто, Илья Александрович!

Что-то прокричал командный голос врачихи, захлопали двери. Через несколько секунд завизжали девчонки: бляха, их-то кто выпустил! Нина, ну ты что, зачем! Вся палуба в крови, да ещё и ногами разнесли наверняка!

– Хорошо бы с воды поднять все эти луки, стрелы, пики… Что достанем, – нервно бросил я, машинально продолжая набивать второй пятиместный магазин. – И этих… пловцов добрать надо.

– Выловим, чё не выловить, делов-то, – легко согласился капитан, доставая из шкафчика блестящую фляжку. – Добрать… Может, арбалетчиков наших попросить? Как-то не с руки на воде беспомощных… Может, ты?

– Никогда оленей не бил на переправах. Да и не смогу пока.

От несгоревшего адреналина тряслось буквально всё, какая тут, к лешему, точная стрельба. Проблему решил Ярик, махнув нам рукой – сделаю, мол. После чего тихий стюард сел по-турецки, скрестив ноги, спокойно поднял биатлонку и начал выщёлкивать беглецов одного за другим. Чингизид – там, где я, там смерть! А я ему при встрече себя «бваной» предлагал называть… Вот где таланты зарыты.

– Патроны… – опять застонал капитан, но я сказал:

– Пусть стреляет. Это важно.

Про пленных даже не упоминалось, пропали бы они пропадом, звери страшные. На что они нужны, «зорги-зорги» слушать? Лишь морока и расходы. Один зелёный валяется битым лосем на баке, теоретически – объект для изучения. Только вряд ли капитан одобрит анатомичку на борту, а Котова сразу такие инициативы обрежет, она постоянно боится заразы. У меня же лично интерес к изучению внутреннего мира гоблинов не возникает, проще в Манаусе выяснить, наверняка там всё уже известно.

Впечатления по кадрам и ключевым моментам схватки не группировались – рано, не получается цельной и ясной картины. Я понимал, что уже через полчаса многое проявится, в том числе и всё то, что было сделано неправильно.

Но… Чёрт возьми, мы победили!

Опять взвизгнул девчачий голос, и капитан, кашлянув, поднялся.

– Пойду посмотрю. Напугают сейчас детей, дурни. Ты здесь?

Я кивнул. Не доверяю тому берегу, понаблюдать надо.

Матросы опускали на воду «Баджер» – парням предстоял сбор плавающего трофея.

Спускающийся с крыши Ярик подмигнул монгольским глазом, махнул рукой, я дружески ответил коллеге. Хорошо поработала группа «дальнего нарезного огня». Сел в капитанское креслице, ноги совсем не держат, коленки ходуном, как моторчики вставили.

Вот и сходили на стрельбище, боцман. Вот и сходили, полным составом.

Самое лучшее стрельбище из всех, какие можно придумать.

А «калашников» нужен.

Через полчаса вновь загудела лебедка, «Баджер», отряхиваясь струями воды, медленно пополз вверх.

– Отходим! Боцман, всей палубе приступить к уборке! Стюарды, подключиться!

Прямо перед носом «Темзы» парочка отъевшихся за лето больших белых птиц тяжело поднялась в воздух и низом, задевая воду кончиками больших крыльев, неохотно полетела в сторону берега. Пароход, встав на прежний курс, набирал скорость.