Вадим Денисов - Путь на Кристу. Закрытые воды

Дидье думал секунд шесть, решая, насколько дорог ему важный, если не важнейший на сегодняшний день клиент, и принял вполне предсказуемое решение.

– Вообще-то…

– Не продолжайте, уважаемый, я умею хранить тайну. Вдруг у таинственного незнакомца ещё есть такие же? Обещаю комиссионные от сделки.

– Это Себастьян Гомес, владелец таверны «Чистый Двор» в Панизо, – быстро ответил меняла.

И я начал торопиться. Обмен завершился в рекордно короткий срок, а любезный Дидье остался весьма доволен размером вознаграждения, на этот раз несколько превышающим стандартное.

– Костя, срочно дуй в порт, к радиостанции, надо послать РДО на борт «Темзы». Пусть капитан на обратном пути зайдёт в Панизо и передаст весточки нужным людям. Тексты я сейчас напишу. А мне обратно в «Адмирал Бенбоу», появилась тема.

– Госпоже Квай, хозяйке «Сайгона»? – сообразил напарник.

– Тут на одно поле или цвет фишку не поставишь. И Алену Берсе отправлю, что держит «Джонатан», и Ирфану, да и Сампату надо бы…

Вот тебе и монетка!

Знаменитый «Сеятель» скульптора Шадра стал символом целой эпохи. Его не только на бумажных деньгах изображали, червонец «Золотой сеятель» 1923 года стал первой металлической монетой Советской России, введённой в обращение. В «Двенадцати стульях» авторы хорошенько отжались на этой теме. Вспомните, что Остап Бендер рисовал на агитпароходе «Скрябин»? Именно сеятеля, разбрасывающего облигации! Дословно в романе написано так: «Рисунок, сделанный хвостом непокорного мула, по сравнению с транспарантом Остапа показался бы музейной ценностью. Вместо сеятеля, разбрасывающего облигации, шкодливая рука Остапа изобразила некий обрубок с сахарной головой и тонкими плетьми вместо рук». Нам в отличие от современников, видевших этого сеятеля повсюду, все тонкости юмора авторов не понять.

Впрочем, мне сейчас вообще не до юмора.

Это конкретная ниточка, и упускать её нельзя.

Вспоминая это весёлое время, могу охарактеризовать его одной фразой – всё покатилось разноцветным колесом. Память выделяет два наиболее ярких эпизода.

Оба, что характерно, ночные.

Перед этим два дня я крутился юлой, разрываясь между Панизо и Манаусом.

«Темза» после планового рейса с последующим заходом в селенье зоргов ушла на Кайман, отдыхать. Особой выгоды от пробега севернее Аракары пока нет, но я налаживаю контакт, узнаю важное. Община Глока считается развитой, её жители с пренебрежением относятся к бродячим гоблинам, которые мешают людям плавать по реке. Это перспективный союзник, что важно для моих планов. Кстати, интересный заказ образовался! Опять за золото! Сколько же его у Глока? Завидовать не могу, люди пока не имеют возможности исследовать джунгли так, как зорги. От этих зелёных чертей, как шутят в экипаже, вся местная живность шарахается…

Мы с Костей остались в городе: мне с кем-то надо расплатиться, с кем-то пообщаться. Финализировал договорённости. Тех, кто думает, что я только и делал, что непрерывно занимался коррупцией, спешу разочаровать: это не так. С помощью денег можно получить доступ к чему-либо. Или Большой Доступ. Только вот репутацию деньгами не купишь. Войти в круг, стать своим человеком, нужным и при этом симпатичным, таким образом нельзя. Здесь нужны знакомства, услуги, настоящая бескорыстная помощь, постоянные плодотворные контакты, умение правильно слушать да говорить и, конечно же, неизбежные посиделки в кабаках и саунах… О чём это я? Классических саун на Лете пока не замечено, что-то неохота народу париться в таком климате. А вот у русских баня есть!

Жарко. Мы находимся в тропиках. Если говорить о земном аналоге, то это переходная зона между североафриканскими саваннами, некогда располагавшимися на месте нынешней безжизненной Сахары, и экваториальными джунглями. В полосе, проходящей по территориям нынешнего Сенегала – Гамбии – Гвинеи-Бисау – Мали – югу Нигера – северным территориям Ганы – Того – Бенина – Нигерии – южной части Чада – южным провинциям центральной части Судана. Если совсем просто, то города Леты лежат примерно между восьмой и пятнадцатой параллелями.

У меня почти всё получается так, как я и задумал, ловушка вот-вот сработает. Плохо то, что не могу работать с русской общиной Панизо. Во-первых, она маленькая. Во-вторых – криминальная. Причём по-мелочному, в пристёжечку, с этим нам ещё предстоит разбираться. Пока же довериться им не могу.

После суматошного дня я спал, словно убитый. Почивал, как большой важный начальник, и проснулся, как большой босс. Мало кто на Кристе вот так просыпается: от резкой тревожной трели старинного телефонного звонка. Круто, не правда ли?

С недавних пор проводная телефонная линия протянута и в офис Нельсона Сантаны, кубинца, нашего человека в Манаусе, начальника топливно-заправочного комплекса коммерческого общества «Темза». Офис хороший – просторный, удобный, с двумя гостевыми комнатами, находится рядом с берегом, причалом «Темзы» и собственно комплексом, в танки которого каждый раз сливается добытое в дальних рейдах горючее. Тут у нас береговой штаб.

Программа телефонизации Манауса назревала и задумывалась властями давно, однако именно последние события подстегнули исполнителей важнейшей задачи, несколько скорректировав дислокацию точек доступа. У кого есть аппараты? Три – в администрации Папке. Один у него дома, а как же. По одному аппарату стоит в полицейском управлении, пожарной охране, службе безопасности, в больнице и управлении погранохраны. Телефоны ставятся главам крупных по местным меркам национальных общин, вскоре он появится и у Бориса Кравцова. А вот то, что после разговора с губернатором заветный аппарат будет закреплён и за нашим офисом, стало приятной неожиданностью! Папке заново расставляет приоритеты. И правильно делает.

На осознании обладания таким ништяком все радости побудки и закончились.

Торопливо посмотрел на часы – два ночи, самый отруб! Что там стряслось?!

Ох ты… Голова кружилась: глубоко провалился, никаких снов не видел. В спине предательски кольнуло. Вот зараза, слишком резко вскочил, отвык от подобных трелей, на пароходе, в случае шухера, экипаж будят пусть и грубей, но зато привычней: матерными словами шкипера, ревущими над палубой по громкой связи.

Здесь от телефонного общения отвыкаешь быстро. И это очень хорошо, не общаясь с людьми постоянно и лично, вы постепенно теряете биологическую способность это делать. Даже самый цивилизованный город Леты находится в той самой эпохе, когда на Земле появились только первые аппараты, и люди не знали, что вообще говорить, поднимая трубку. Александр Грэхэм Белл вводил в обиход «Ахой», как кричали моряки, приветствуя суда, но победивший Томас Эдисон предложил легендарное «Алло». Я же и про это слово забыл.