Михаил Рагимов - Волхвы Скрытной управы. Щит

Сначала детей было много. Со временем становилось все меньше. Кого-то, как я понял значительно позже, не выдерживающих темпа, увозили. Кто-то ломался.

Через шестнадцать лет нас осталось пятьдесят человек. Но уже не тех детей, что когда-то привезли на базу. Пятьдесят крепких двадцатилетних парней, блестяще подготовленных, лучших из лучших. И Неждана, сестренка, выдержавшая безумную гонку наравне с нами.

И тогда нас собрали, чтобы объяснить, ради чего все это делалось. И вторично попытались разлучить нашу тройку…»

Общие собрания в «Дубраве» были редкостью. Даже не редкостью. Вообще их не было никогда. Конференц-зал простаивал большую часть времени, стараниями завхоза постоянно заполняясь непонятными ящиками и коробками. Разве что редкие занятия по риторике здесь проводили, чтобы воспитанники получили практику выступлений в больших помещениях. Да и не каждое занятие. Куда чаще выносили в лес и на поля, невзирая на дождь и снег. Обычно после марш-броска. Совмещали приятное с полезным.

Еще в конференц-зале одно время собирались группы перед зимними выходами. Удобно разложить барахло на большой площади, чтобы аккуратно все пересчитать и ничего не забыть. Но в последние годы перестали. За ненадобностью. Все, кто что-то забывал, уже давно отсеялись.

А вот сегодня созвали всех, даже дежурных из состава «курсантов» поснимали с постов. Из-за такой неожиданности собрались аж за полчаса до назначенного срока. Отроки маленько пошумели, перебрасываясь шуточками да подначивая Неждану. Это как положено. Никому не удалось к девке прислониться, но каждый надеялся пробиться к ее сердцу удачной остротой. Девушка в долгу не оставалась, а язычок у нее был куда острее мужских…

Наконец, появились командиры. Легкий гомон в горнице плавно перешел в шепот и вскоре затих. Начальство явилось все: воевода Серый, профессор Николай Васильевич и генерал Кубенин. Профессора на базе видели редко, он все больше мотался по городам и весям, утрясая внешние проблемы. Генерал и вовсе появлялся раз в три-четыре месяца. Смотрел на тренировки дружинников, улыбался в усы или недовольно качал головой и уезжал, перекинувшись парой слов с воеводой и профессором. А сейчас вот пришел на собрание. Было с чего погомонить, но привычка к дисциплине пересилила: замолчали.

А поднятая рука воеводы заставила закрыть рты даже самых отъявленных болтунов.

– Ну что ж, мои дорогие воспитанники, – начал речь профессор, – обучение ваше подошло к концу. Осталось только назвать причину столь своеобразной подготовки. – Николай Васильевич мелко засмеялся. – Я знаю, что ваши светлые головы выдвинули не один десяток версий. Кое-кто подобрался очень близко!

– А я тебе что говорил? – плохо скрываемым басом прошептал кто-то на задних рядах, склонившись к собеседнику.

– Тихо! – рявкнул Серый.

Зал выжидательно замер, словно перед броском. Никто не думал, конечно, что подобное обучение проводилось исключительно по прихоти заведующего учебным процессом. Уж больно специфические навыки давались в «Дубраве». Естественно, предположения строили все. В основном, во время выматывающих кроссов, когда ноги работают, руки ритм отбивают, а голове заняться нечем. Но ничего путного придумать не смогли. Где в двадцать первом веке могут потребоваться навыки владения, к примеру, мечом и луком? Разве что в черной-черной Африке. Да и то, там сейчас больше на «калашников» полагаются. А из холодного оружия применяют только разделочные ножи…

Профессор тем временем продолжал.

– Так вот, готовили вас специально под одно-единственное задание. Скоро мы сможем открыть портал в прошлое. Если точнее, в десятый век. Вы пойдете туда. Единой дружиной. С заданием – предотвратить феодальную раздробленность Руси. Историю тех лет каждый из вас знает получше краснодипломников любого истфака. Кучу ситуаций отыгрывали. И не один раз.

Профессор сделал паузу и отхлебнул воды из стакана.

– Нефигово поигрались, – выдохнул Заслав, двухметрового роста парень, входивший в лучшую «рукопашную» тройку.

– Ага, поигрались, – отреагировал профессор улыбкой. И повторил: – Предотвратить феодальную раздробленность. Как – решите на месте. Возможности наши, к сожалению, ограничены, попадете в год девятьсот тридцать девятый от рождества Христова, за шесть лет до смерти князя Игоря. И за два года до его неудачного похода на Византию. Впрочем, историю вы, повторюсь, знаете. Насколько ее вообще можно знать. Дело в другом. Обратной дороги нет. А потому каждый имеет право на отказ. Найдем, куда пристроить.

Николай Васильевич замолчал, обвел взглядом притихший зал. Тишину можно было потрогать рукой.

– Сколько вам времени нужно на размышления? – спросил генерал, кашлянув в кулак.

– Кто идет? – тут же поднялся, проскрипев неаккуратно отодвинутым стулом Мстислав, один из близнецов, вечных заводил, проказников, а заодно и братьев неугомонной Нежданы.

– Я иду, – ответил воевода. – Куда я от вас денусь. Ну и вы, кому не страшно головой вперед в прорубь махануть.

– Я с тобой, – тут же отозвался Вашко, – что ж я отца брошу, что ли?

– И мы, пожалуй, пойдем, раз на нас надеются, – хором высказались близнецы, все трое. Не уловить звонкий голосок Нежданы было невозможно.

Зал взорвался, отозвавшись общим одобрением. Отказников не было…

Серый улыбнулся про себя. Другого результата и не ожидал. Успел изучить воспитанников за шестнадцать лет. Из списков вычеркивали не только не справляющихся с нагрузками. Старались отделить и тех, кто мог испугаться, подвести, а то и предать, польстившись сиюминутной выгодой. Бочкой варенья и ящиком печенья…

– То есть все готовы? – подытожил генерал, в отличие от воеводы не скрывающий довольной улыбки. – Прекрасно! Верил в вас, ребята. Значит, идет воевода Серый и пятьдесят дружинников…

– Пятьдесят один, – поправили Кубенина.

– По списку пятьдесят человек, – удивился генерал, снова опустив глаза в документ, который, впрочем, при желании мог бы воспроизвести по памяти. Но порядок должон быть, – и одна девушка, – уточнил он. – Но посылать девчонку… – Кубенин мотнул головой, всем видом показывая свое, мягко говоря, отрицательное отношение. – Там мясорубка. Хуже любой «горячей точки». Наташа остается.

– Товарищ генерал, – снова встал Мстислав, – отпустите сестру. Ей без нас не жизнь. Да и нам без нее – тоска смертная. Не подведет она. И в подготовке никому не уступает. Вы же знаете.

Дружинники одобрительно зашумели. Неждану любили. Опекали немного, то да. Впрочем, исключительно как знак внимания, не нуждалась девушка в опеке.