Олег Языков - Корректор реальности

Вы спросите – а что это мы так помолодели? Что за ненужный форс? Не на танцы ведь, на войну идем. Да была одна затея, точнее – мыслишка одна… Дело в том, что я хорошо запомнил, что после долгого отступления, после страшных, ошеломляющих немецких ударов, после безумного напряжения сил будет и на нашей улице праздник. Он назывался Сталинград. Здесь впервые мы сломали фашистскую бронированную клешню, проникшую на юге глубоко в тело нашей страны. Да так, что ни опомниться врагу от удара, ни в себя прийти от боли не дали. Так, скуля, и покатится он дальше на запад. А нам станет немного полегче. Настолько полегче, что вернут за парты курсантов летных училищ, в самые тяжелые минуты войны направленных на фронт, в окопы Сталинграда…

А мы с Андреем тут как тут – девятнадцатилетние, с достойной фронтовой биографией и наградами, и, главное, с большой мечтой подняться в небо, стать фронтовыми летчиками-асами. Да-а, мечтать не вредно… Но без мечты нет человека, нет солдата. Все у нас получится. Не может не получиться!

Вот так, к обеду, мы с Андреем и стали бойцами Красной Армии. Лейтенант, к которому нас сопроводил один из бойцов передового охранения, долго не мучился проблемой, откуда на него свалилось такое счастье. Мельком глянув на замызганные ученические билеты, которые я сам и состряпал прошлой ночью, посетив разбитое бомбой здание училища в Бобруйске, он задал нам несколько вопросов, уважительно покачал головой при виде набитой документами планшетки, спросил про пулемет и отправил нас обратно к сержанту Пахомову. Дескать – вышли на него, ну и служите вместе, под его началом. Мы так и остались щеголять в своей черной ремеслухе и ботинках-говнодавах. Форму нам не выдали – не было формы. Вообще, считай, ничего не было. Было чуть меньше сорока бойцов при одном пулемете, ну, теперь при двух, которым было приказано перекрыть одну из дорог на Могилев и продержаться на ней до второго июля текущего сорок первого года… Перед нами были немцы, а за нами никого и не было. Командование только-только успевало наладить тоненькую линию обороны за нашими спинами. Причем километрах в тридцати. В общем, нам предстояло стоять насмерть.

Раздербанив большую банку тушенки с сухарями, мы с Андреем приготовились воевать. Однако до вечера было тихо. Памятуя, что солдат спит, а служба идет, сержант разрешил нам немного прикорнуть. Ну, мы и продрыхли до самого боя. А к вечеру на нас вышли немцы…

– Андрей, прикрой! Я пустой! – Я стащил пулемет вниз и дрожащими от угара боя руками неловко сменил диск. Предпоследний, между прочим… Два я уже полностью отстрелял. За моей спиной, метрах в трех, звонко лупила самозарядка полубога.

– Готов! – Я выметнул тяжелый пулемет на бруствер, а Андрей нырнул в окоп на перезарядку. – Попробуй диск набить, Андрюха!

Я огляделся. Мы были на левом фланге наших окопов. Сам выбрал позицию для флангового огня. Немецкие танки прошли по центру. Два каким-то чудом нашим удалось подбить. Они медленно разгорались, пуская низкие, густые струи дыма. Еще шесть танков прошли линию окопов не останавливаясь. А вот пехоту нам удалось отсечь. Немцы откатились, но я понимал, что в покое нас они не оставят…

Вновь послышался гул моторов. Потом затрещали низкие кусты, и метрах в семистах выдвинулись три бронетранспортера. Почти одновременно с них ударили пулеметы. По брустверу окопов запылили зло визжащие пули. С нашей стороны раздался еле слышный голос лейтенанта, и захлопали редкие винтовочные выстрелы. Теперь можно было разглядеть и редкие цепи немецкой пехоты. Они двигались правильно, ловко перебегая от укрытия к укрытию, припадая к земле, волнами. Но пехотинцы пока подождут, вот и «Максимка» по ним стеганул, хватит им и этого… Нам надо бы зажечь бронетранспортеры.

Задача, в общем-то, решаемая. Их броня нашу винтовочную пулю вроде бы не держит. Вот только с какого расстояния, я не помнил… Будем экспериментировать.

Я стал выцеливать средний в атакующей линии бронетранспортер. До него было около восьмисот метров. Для пулемета дистанция нормальная. Кольца диоптрического прицела уверенно легли на морду бронехода. На свой пулемет я навернул пламегаситель, и теперь струя огня стрелять не мешала. Очередь легла точно. Еще одна… еще. «Ганомаг» встал, но его пулеметчик еще работал. Ну, это не проблема… Я поймал в прицел обрезанную щитком голову пулеметчика и пробил его короткой очередью. С этим все…

Тут же пришлось нырять вниз. Еле успел сдернуть свой пулемет. Вверху запылил под длинными очередями бруствер. Заметили, гады! Шеф приказал менять точку…

– Андрюха, набил хоть один?

– Ага, есть один! Держи… – Андрей перебросил мне полный диск.

– Себе приготовил? Тогда – прыгаем!

Хорошо, что мы сидим на отшибе. Никем не замеченные, мы с Андреем скакнули метров на двести в густые заросли кустарника. Зашипев от боли – подрали нас ветки, мы поползли вперед. В сидоре у Андрея с металлическим шорохом перекатывались винтовочные патроны.

Теперь крайний бронетранспортер был от нас метрах в четырехстах, немного впереди. Он неспешно полз, подкидывая задок на ямках, и истерично лая пулеметным огнем. Сам пулеметчик стоял спиной к нам.

– Андрей, делай гада!

Напарник снял пулеметчика с первого выстрела. Он ткнулся лицом в казенник своего «MG» и сполз вниз. А я не удержался – слишком уж хорошо выставились перед моим пулеметом идущие цепью немецкие пехотинцы. Это и называется – фланговый огонь. Безжалостный огонь по цепи, проекция которой представляла небольшую дугу солдат, перекрывающих друг друга. Такого шанса больше не будет, нужно работать.

Пулемет замолотил. Громко, радостно, по-деловому. Я все держал и держал очередь. Ствол, сделанный умельцами на базе Полигона, выдержит. Немцы кувыркались, оседали, пытались бежать, но – падали, падали, падали на землю, которую они пришли завоевывать огнем и мечом… Те, кого не убивали пули, гибли во вспышках пламени пирозарядов. Криков погибающих немцев я не слышал – все покрывал грохот дегтяря… Наконец он лязгнул затвором и замолчал. Диск закончился…

В ушах все еще стоял грохот выстрелов, над горячим стволом плавно тек нагретый воздух. Я пошевелился, и, тонко звеня, из-под левого локтя покатились блестящие гильзы… Бронетранспортер, оставшийся без пулеметчика, подвывая мотором, медленно пятился назад. Андрей приподнялся и несколько раз выстрелил ему в приоткрытый отсек. Этого хватило. «Ганомаг» встал и начал дымить.

– Что, Андрей, кажется, все? – Голос меня подвел, и мне пришлось сипеть. – Отбились?

– Кажись, да…

Договорить Андрей не успел. По линии наших окопов встали разрывы снарядов. А потом на них выкатились ушедшие вперед танки. Видимо, их вернули командой по радио.