Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

– Ты издеваешься?

– Взгляни, – Виктор достал из пакетика билеты. – Один и тот же фильм, один и тот же сеанс, только даты разные… А теперь посмотри на место! Одно и то же на всех билетах!

– Сорок три… – пролепетала Кира.

– Я проверил: кресло под номером сорок три – единственное в зале. Оно есть только в седьмом ряду – он самый длинный.

– А это значит… – теперь и она растерянно моргала. – Это значит…

– Ничего это не значит! – буркнул Виктор. – Полная туфта. Еще одна мистическая загадка. Твоей мамаше, или кому там еще… не по нраву зрители, оказавшиеся на сорок третьем сиденье. Она их вылавливает по одному, говорит, мол, твой номер сорок три, уважаемый? Тогда получи пулю. Щегол будет в восторге!

– Что мне теперь делать? – У Киры на глазах выступили слезы. – И что собираешься предпринять ты?

– Что тебе делать – не знаю, – честно признался Виктор. – Езжай домой и никуда не выходи по вечерам. Хоть какое-то алиби. А мне сегодня предстоит поход в кино…

– Что? – она не верила ушам.

– Последний сеанс. Сорок третье место…

Дома на пороге ее встретил отец. Он нервно поглаживал усы, как делал всегда, когда был чем-то встревожен или расстроен.

– Мне нужно поговорить с тобой, девочка…

– Пап… – она бросилась ему на шею и, уже не сдерживая себя, разрыдалась.

– Знаю-знаю, – он гладил ее по волосам. – Нелегко тебе сейчас, родная.

– Я не понимаю ничего, – всхлипывала Кира. – Я не знаю, что мне делать. Происходит что-то чудовищное и необъяснимое. Помоги мне, папа!

– За этим я здесь. – Он взял дочь за плечи и заглянул ей в глаза. – Я появился в твоей жизни, чтобы оберегать тебя от невзгод. Вместе мы найдем выход из любого положения. Ты верь мне…

Они прошли в гостиную, Кира привычно бросила сумку на стул, а папку положила аккуратно на телевизор, рядом с фотографией. Женщина в белом платье по-прежнему грустно смотрела со снимка на мужа и дочь. Казалось, стоит только очень сильно захотеть, и она шевельнется, вздохнет и произнесет наконец что-то очень важное. Кире сейчас, как никогда, нужны были эти слова.

– Скажи, папа, – она внимательно вгляделась в фотографию, – откуда у тебя этот портрет?

– Мне подарила его твоя мама в нашу самую первую встречу, – отец сел в кресло. – Почему ты спрашиваешь?

Кира раскрыла папку и достала из нее точно такой же снимок, только поменьше.

– Эта фотография сделана из фильма «Сорок третий номер».

– Что за фильм? – удивился отец.

– Я сама не знаю, – горько вздохнула она. – О нем неизвестно ничего, ни кто его снимал, ни кто в нем снимался. Ничего, кроме одного: он слово в слово повторяет то, что писала мне мать в своих письмах – историю ее любви и ее непоправимой беды.

Отец покачал головой.

– Знаешь, – сказал он, – вот об этих письмах я и хотел с тобой поговорить.

– Давай, поговорим, – согласилась Кира. – Мне тоже нужно о многом тебя расспросить.

– Помнишь, – отец погладил усы, – в нашу первую встречу, когда мы были на седьмом небе от обретенного счастья, я попросил тебя об одном одолжении?

– Да, – ответила она. – Ты просил меня отправиться с тобой на остров Хойту. Ты говорил, это очень важно для нас обоих.

– Я и сейчас это повторю, – отец встал. – Хойту – злой гений и одновременно талисман нашей семьи. Он соединил нас с твоей мамой, и он же разлучил. То, что является трагической, неразрешимой загадкой для одних, для нас с тобой – единственный путь к раскрытию тайны и обретению счастья.

– Но мы ведь и так счастливы, – возразила Кира.

– Это верно, – отец обнял ее. – Мы отныне одна семья, и это главное. Однако жизнь продолжает подбрасывать нам трагедии и беды. Наш визит на остров – спасение от них. Когда-то твоя мать сказала мне: «На Хойту никому ходу нет, кроме тебя и… еще одного человека. Твоей дочери… Настанет день, и вы появитесь там, чтобы стать богатыми и счастливыми».

– Богатыми? – с сомнением переспросила Кира. – Мама писала, что золото, запятнанное чужой кровью, никого не сделает счастливым.

– Глупышка, – отец покачал головой. – Любое золото всегда в чьей-то крови. Так устроен мир. Но дело даже не в этом. Остров Хойту – не просто остров сокровищ. Он – путь к воссоединению душ. Нам предначертано там оказаться, и мы должны…

– Папа, – перебила Кира, – ты помнишь, что я тогда ответила? Я показала тебе последнее мамино письмо, которое помню наизусть. «Не поддавайся соблазнам и искушениям, – писала она. – Не пытайся никого облагодетельствовать или удивить своим появлением на острове. Ты не можешь попасть туда, пока страдает душа, пока не кончится срок воздушным мытарствам . Будет день, и ты придешь на Хойту. Но не за золотом и не за славой. А за тем, чтобы понять, что в жизни главное, без чего нет спасения. Когда настанет такой день – ты почувствуешь сама. Или я подскажу тебе…»

– Вот! – Отец многозначительно поднял палец. – «Или я подскажу тебе…» Дочка, я ведь с того нашего давнего разговора ни разу не затрагивал эту тему. Не хотел тревожить тебя или причинять тебе боль. Я молчал… до сегодняшнего дня.

Кира вопросительно подняла на него глаза.

– А что сегодня?

– Тебе не кажется, что последние события – знак? – спросил отец. – Череду необъяснимых и жутких происшествий – убийств, таинственных совпадений, фатальных пророчеств – объединяет одно: женщина в белом платье с черной накидкой на плечах. Женщина, с которой вы так похожи.

– Что ты имеешь в виду? – пролепетала Кира.

– «Или я подскажу тебе…» – шепотом процитировал он. – Я думаю, дочка, что тот день, о котором тебе говорила мать, настал.

В комнате повисла тишина, изредка нарушаемая шорохом занавесок, трепещущих от летнего ветра на распахнутом настежь окне.

– Знаешь, я тоже об этом думала, – призналась Кира. – Все, что происходит в последнее время, не имеет рационального объяснения. Бред, мистика, фантасмагория, как сказал один мой знакомый. Таинственный фильм… Странным и страшным образом возникшая мама… – Она бросила взгляд на фотографию. – Я хотела тебя спросить, папка… Это глупо, наверное, а может, даже кощунственно…

– Спрашивай смело, – кивнул тот.

– Моя мать… Она… – Кира запнулась. – Словом, она способна на убийства?

– Ты же знаешь, – вздохнул отец. – Она отомстила за меня и поплатилась за это своей жизнью.

– Я имею в виду – на убийства ни в чем не повинных людей. Убить человека, купившего по глупой случайности билет в седьмой ряд, на сорок третье место, только для того, чтобы подать мне знак… Чтобы «подсказать»…

– Сложный вопрос, – отец погладил усы. – Выходит, что способна…

– Как такое возможно? – выдохнула Кира. – Эта жестокость не укладывается в ее образ, в ее письма…

– Но ведь и старуха на острове убивает всех подряд, – возразил отец. – Наверное, там… – он воздел глаза к потолку, – свои законы…