Александр Прозоров - Царская сабля

– Добрый день, Полина, это Евгений Леонтьев. Как там наши успехи в архивных исследованиях?

Девушка помялась, потом признала:

– Пока, к сожалению, никак. Оказывается, все связанные с архиепископом Афанасием документы хранятся не у нас, а в научной библиотеке имени Добролюбова. Он ведь оставил огромное количество исследований, наблюдений, трудов. По ним сейчас ученые диссертации защищают и работы всякие пишут. Это уже не наше ведомство, так просто сведений не получить. От Басарги Леонтьева у нас только хранится расписка об изъятии податной книги. Сама книга, видимо, была увезена в Москву, в министерство.

– Куда?! – вздрогнул Женя от неуместного термина.

– Ну, в эту… В тамошнюю центральную налоговую службу. Не знаю, как там она в шестнадцатом веке правильно называлась.

– Это сейчас не важно. Еще что-нибудь есть?

– Мне удалось найти среди каталогов земской избы отписку, что товары ваш боярин сдавал в Михаило-Архангельский монастырь. Однако архивы духовных учреждений у нас в другом отделе. И личные дела тоже в отдельном корпусе. Сегодня мне туда уже не попасть. Но я еще пару часов бумаги этого периода здесь полистаю. Вдруг какое-нибудь дополнительное упоминание про Басаргу найдется?

– Да, пожалуйста. Очень на вас надеюсь.

Увы, жизнь царедворца у Басарги не задалась. Во время первой поездки в Кремль, в великокняжеские палаты, боярский сын из провинциальной деревни возле Воротынска порядком растерялся из-за обилия соболиных и песцовых шуб, бобровых шапок и золотого шитья, был оттерт далеко к стене и, не понимая происходящего, лишь крутил головой, восхищаясь золотой резьбой, настенной росписью и богатством убранства. Красота, золото, меха и глянцевый наборный пол – вот и все, что отложилось у него в памяти. Однако князь Михайло увез его из Кремля веселый донельзя, а войдя дома в прихожую, так и вовсе захохотал, хлопая юного воина по плечу:

– Ну ты шельмец! Ну, прославился! Ну, молодец!

– Что случилось, княже? – не понял Басарга.

– Нешто забыл, как на пиру у меня выше князя Петра Шуйского за стол сел и согнать всячески не давался? – снова зашелся смехом Воротынский. – В палатах ныне токмо о том и пересуды. О том, что князьям Шуйским ныне ниже детей боярских самое место причитается. Оттого на тебя все пальцами и показывали, и Петруша весь пунцовый от гнева хаживал и едва посохом младшего Друцкого не оприходовал.

– А-а, вот оно почему… – послушно согласился Басарга, хотя сам особого шевеления вокруг вспомнить не мог.

– Да уж, теперича тебя точно во всей Москве каждый смерд узнавать станет, – утер проступившие слезы князь Михайло. – Твое счастье, боярин, что не средь схизматиков диких мы проживаем, а в стране православной. Не то, попомни мое слово, князь Шуйский еще сегодня толпу бретеров [20]к тебе бы подослал!

– Что же мне теперь делать? – Заморского слова «бретёр» боярский сын не знал, но признаться в этом постыдился.

– Нельзя тебе ныне в Кремль, боярин, больно заметен, – чуть успокоившись, вздохнул князь. – Пусть забудется сия потешка да гнев шуйский остынет. Бо сотворит чего неправедное тебе в отместку и разностью в родовитости не побрезгует! – Князь Михайло опять не смог сдержать смеха, но быстро успокоился. – Государю о тебе я сам напомню, когда наедине с ним останемся. Посторонним про сию незадачу слышать не след. Но ныне сие осуществить сложно. Хан Сибирский Едыгей недавно послов прислал, государю под руку просится. Оттого суеты много в делах царских, дьяки округ Иоанна, ровно мухи, роятся. Грамоты целовальные готовят, о ясаке сговариваются, знатность правителей тамошних исчисляют, дабы место средь князей русских определить, службу назначают татарам тамошним, кормления воеводские нарезают. Занят ныне Иоанн, не подойти.

– Так, может, и мне там место найдется? – отважно предложил Басарга.

– Может, и найдется, – согласился князь, потирая шрам на лице. – Да токмо раньше весны с оными разобраться не успеют. Али тебе невтерпеж?

– До весны долго…

– Знаю, – кивнул Воротынский, скидывая шубу на руки подоспевшей дворне. – Эх, под замок бы тебя, в поруб на сие время посадить… Да токмо ты ведь храбростью и прилежанием в ратной службе отметился. Награду себе, а не кару выслужил. Посему на крепость совести твою положусь, а не запоров тюремных. Отдыхай пока свободно. Москву посмотри, родичам письма отошли. Но о наказе моем не забывай! С иноземцами не разговаривай, с незнакомцами будь настороже. Ты о себе еще того не ведаешь, чего рода иные, полагаю, разнюхать успели. Подарков превыше всего нежданных опасайся да угощения дармового. С добротой показной яд измены в души завсегда и заливается.

Князь уже шел по коридорам широким и уверенным тяжелым шагом, боярский сын за ним еле поспевал.

– Лука, баню мою вели истопить, – вскинул руку хозяин дома. – Ныне к супруге иду, побасенкой веселой порадовать, что из Кремля привез. Мыслю, у нее на весь вечер задержусь.

Басарга понял, что в дальнейших планах князя он становится лишним, – и отстал.

Свой вечер, а также и следующий, воскресный день Евгений посвятил чтению документов и очень быстро нашел место, где приворовывают местные строители: объемы выполненных работ весьма существенно превышали возможности заявленной техники. Это означало, что к перевозкам привлекается «левый» транспорт – нелицензированный, а то и вовсе частный. Расценки у «халтурщиков», само собой, были ниже, и разница оседала в кармане организатора аферы.

Однако к перерасходу государственных средств это нарушение не вело и потому в компетенцию аудитора Счетной палаты не входило. Да и наказания за подобные нарушения обычно ограничиваются штрафами. Это ведь не уголовщина, а так – мелкая шалость на местном уровне.

Полина вечером отзвонилась сама. Сказала, что нашла монастырские учетные книги и даже записи принятых товаров, однако увязать расходы и поступления, связанные именно с Леонтьевым, оказалось невозможно. Школы монастырь, разумеется, содержал. Но по расходным книгам выходило, что оплачивал он их из своей казны. Даже если какая-то договоренность у монахов с Басаргой и была, то в документах не отразилась. И какая именно из десятка школ для Евгения интереснее других – тоже непонятно.

– Да, вчера я забыла сказать, – спохватилась девушка. – Я ведь расписку Басарги и вторую его грамоту на телефон сняла. Если хотите, могу скинуть. Но расходные книги фотографировать не стала. Там слишком много всего, памяти не хватит.

– Да, это любопытно, – согласился Женя. – Давайте завтра во второй половине дня встретимся. Может, к этому времени хотя бы по мичману найдется что-то интересное? Тогда сразу весь материал и передадите.