Максим Шейко - «Попаданец» в СС. Марш на восток

Вместо всего этого пришлось болтаться по сборным пунктам и переполненным казармам с трехэтажными (!) нарами, жевать осточертевшую перловку и трястись под тонким одеялом в отсыревшей от майских ливней палатке. А разъяснить, зачем и почему все это нужно, никто так и не удосужился. Слухи, правда, все это время ходили. Причем самые разные, на любой, так сказать, вкус. Поговаривали и о возможном нападении гитлеровской Германии, и о происках британских империалистов, и даже о новом освободительном походе. В последнее Ромке верилось больше всего.

С чего бы, в самом деле, немцам на нас нападать? Ведь еще двух лет не прошло, как с Гитлером подписали договор. А немцы – они хоть и фашисты, а своего не упустят, в смысле, выгоду свою знают – это Рома твердо усвоил еще в детстве, из рассказов отца, который сталкивался с германскими солдатами во времена Империалистической, да и потом, в восемнадцатом году, когда они, оккупировав Украину, ненадолго пришли в его родной Тростянец. Серьезный, основательный народ – таково было мнение родителя, и Роман был с ним вполне согласен.

С англичанами тоже все было ясно – империалисты, они и советской власти враждебны. Но вот только нападать на СССР им сейчас совсем не с руки, как бы ни хотелось этого ихнему буржуйскому правительству. А все потому, что их лупят смертным боем те самые немецкие фашисты, с которыми Советский Союз подписал договор о ненападении. Так что по всему выходит, что немцы с англичанами сейчас сильно заняты друг другом и нападений от них ожидать вроде как и не стоит.

Вот освободительный поход – это другое дело. Пару лет назад, находясь еще на срочной службе, Марченко довелось поучаствовать в польском походе. Тогда, как говорил их ротный политрук, от гнета польских панов были освобождены миллионы украинцев и белорусов, влившиеся в дружную семью советских народов. А к СССР присоединились новые территории, вставшие на путь социалистического развития. Роман политруков, вообще-то, не сильно жаловал, причем не за какие-то конкретные дела, а так – взагалі [25]. Ну вот не нравились они ему и все тут.

Скорее всего, эта нелюбовь к политсоставу проистекала от того, что они являлись представителями советской власти, с которой у семейства Марченко отношения поначалу как-то не сложились. Отец у Романа в Гражданскую оказался в Добровольческой армии Деникина, после разгрома которой осел в небольшом городке Невинномысске на Кубани, где и прожил еще несколько лет, вернувшись на родную Сумщину лишь в середине двадцатых. Хоть и был он в белой армии всего лишь полковым писарем и о своей судьбе в те неспокойные времена нигде не распространялся, но осадок, как говорится, остался.

А тут еще началась коллективизация, и у вполне зажиточной семьи появились реальные шансы попасть в списки раскулаченных. Спасло от этой невеселой перспективы только то, что Александр Марченко в ту пору как раз работал на привычной должности писаря (или еще какого делопроизводителя – Рома тогда в этом не сильно разбирался) в районном представительстве органов – спасибо церковно-приходской школе, научившей в свое время родителя грамотно писать каллиграфическим почерком. Потом был голод, вроде бы и обошедший Ромку стороной, но любви к новой власти не прибавивший.

Словом, жилось при большевиках как бы неплохо, но неспокойно. И это свое отношение Роман сполна перенес на политсостав РККА. Вслух такого Марченко, ясное дело, не говорил и вообще старался с их ротным политруком пересекаться пореже – береженого, как говорится, и Бог бережет, хоть его (Бога), по словам политрука, и нет.

Так вот, несмотря на подозрительное отношение к руководящему политсоставу РККА, Роман не мог не согласиться, что освободительный поход в Польшу был делом хорошим и правильным. Потому как своими глазами тогда много повидал, да и поговорить с тамошними жителями довелось. Вспомнить хотя бы, как их встречали цветами на улицах польских сел и местечек! Хотя какие они польские? Самые настоящие украинские! И живут там вполне обыкновенные украинцы, с которыми Марченко без проблем общался на своем родном, с детства привычном языке. Так что «важность политического момента» Роман тогда вполне себе прочувствовал и осознал.

А помимо политического был и вполне себе обычный интерес – в бывшей Польше Марченко удалось достать совсем новые женские туфли, очень красивые. Добыл он их по случаю – чтоб не пропали, как говорится. Но по возвращении домой они ему неожиданно пригодились, когда Роман решил наконец остепениться и всерьез принялся за потенциальных невест. Оксана – первая красавица на их улице, когда он презентовал ей свой трофей, была прямо-таки на седьмом небе от счастья и надевала их только на танцы по выходным, чтоб пофорсить перед подружками. Ну а Рома сразу вырвался далеко вперед своих многочисленных конкурентов в погоне за девичьей рукой, сердцем, ну и всем прочим. Удачно получилось, в общем, и с размером повезло. Потому к идее нового освободительного похода Марченко относился со сдержанным оптимизмом. Но это все так, в общем, а на практике вся эта политическая неопределенность вела к тому, что он уже четвертый месяц торчал в армии, хотя изначально рассчитывал вернуться домой еще к началу лета.

Собственно, в мае уже даже объявили о скором роспуске по домам всех резервистов, а кое-кого даже и отпустили, но Ромке не повезло. Его как вполне грамотного (8 классов – не шутка!), да еще и с боевым опытом (во время того самого польского похода ему довелось один раз пострелять из винтовки в настоящем бою), слегка придержали. А потом увольнение в запас и вовсе приостановили на неопределенное время. Марченко тогда второй раз в жизни пожалел о своей образованности. Первый раз был несколько месяцев назад, когда Рому, едва призвав на учебные сборы, согласно какому-то там приказу НКО, настойчиво пытались отправить в офицерское училище именно потому, что его образование превышало стандартную семилетку. Отбиться удалось только тем, что восемь классов – все ж не десять. Сказал, что завалил выпускные экзамены и потому не прошел в девятый класс – поверили. На самом деле двоечником он не был, Марченко тогда просто надоело учиться и захотелось взрослой жизни, вот он и взбунтовался, прекратив учебу и устроившись на завод. И вот детская прихоть неожиданно аукнулась спустя несколько лет.

Сегодня же Роман, проходя мимо командирской палатки, услышал краем уха разговор, который ему ну очень не понравился. Товарищи командиры обсуждали предстоящую передислокацию их части из летних лагерей, где они сейчас находились, куда-то на запад. Куда – Марченко так и не расслышал, но и самого факта было более чем достаточно. В школе Рома учился не зря и два плюс два сложить мог вполне – раз будет передислокация, значит, не будет никакого увольнения в запас, а будут либо учения, либо еще чего. Но в любом случае домой он теперь попадет не скоро, а время-то идет. Уже июль не за горами – середина лета! А значит, встреча с Оксаной вновь откладывается.