Андрей Посняков - Атаман

– Все, Егорий. Уходим. Сейчас на заимку зайдем да двинем подальше, утра не дожидаясь – от греха.

– Угу…

Быстро окатившись «летненькой» водицей из небольшой шайки, Егор накинул армяк, сунул ноги в принесенные кем-то – наверное, Антипом – лапти(!) да вслед за братьями зашагал по бережку вверх, к усадьбе…

К усадьбе… Найти Леху, уехать поскорее отсюда… Это что ж такое творится-то? В чистом виде сто пятая… ну, эти-то – молодой человек неприязненно покосился на своих спутников – понятно, защищались. Хотя… вон, Антип бежит, догоняет, на ходу наклонился, руки кровавые о снег обтер. Ой, не зря он в баньке задержался… бедный Ждан. Хотя с чего он бедный-то? Сам пришел – точнее, пришли – напали, едва кишки из него, Егора, не выпустили! Копьями-то махали со всем остервенением, мать их… Если б не бокс – остался бы он на снегу, не ходи к бабке, лежал бы вот так, раскинув руки… голый, блин. Одно хорошо – холодно бы не было.

Поднявшись к усадьбе, молодой человек закрутил головой в поисках «уазика» или, на худой конец, снегоходов. Вот тут же они стояли, у ворот, а «УАЗ» – во дворе… Черт! Удивленно щурясь от бьющего прямо в глаза солнца, Вожников осознал, что пришел вовсе не туда, куда надо бы. Не та оказалась усадебка! И забор не тот – частокол какой-то, и двор маленький, и дом – не дом, а избенка курная, почти по самую крышу в сугробе.

– Эй, мне, наверное, не сюда надо. Усадьба-то где?

– Она и есть, паря, – обгоняя, буркнул Антип. Обернулся. – Ты одежку-то свою где кинул?

– Теперь уж не помню… Да и вообще – трудно соображать, – честно признался Егор.

Антип махнул рукой:

– Ла-адно, сыщется что-нить. На заимке много чего есть. Жаль старика, похоронить бы, да некогда. Прав Иван Борисыч – уходить поскорей надо. Ждан – пленник – сказал, их сюда одноглазый весянин привел… полдюжины воев. Еще три дюжины – на Пашозерский погост пошли, думали нас там застать. Просчитались. А ведет их Афанасий Конь, младшой воевода московский.

– Младшой воевода? – честно говоря, Вожников такого термина не припоминал и от реконов раньше не слышал. – Боярин? Служилый человек?

– Точно – служилый, – Антип неожиданно расхохотался. – Нас словит – выслужится, дальше некуда. Пару деревенек Василий-князь ему, уж верно, пожалует.

Пару деревенек…

Егор еще хотел что-то спросить, да Антип не дал, опередил:

– Данило Борисыч бает, будто ты голыми руками – двоих. Правда ль?

– А чего ж неправда? – молодой человек рассеянно повел плечом. – Я ж боксер, хоть и бывший. Одному – джеб, апперкот – второму.

– Силе-о-он! Ладно, еще поговорим, паря.

«Сам ты паря!» – входя в курную избу, буркнул про себя Вожников. Пригнуться не успел – стукнулся лбом о низкую притолочину, выругался… Братья с Антипом засмеялись.

– А они тут пошуровали, – осматриваясь, задумчиво произнес Иван. – Эвон, все разбросано.

Младший, Данило, хохотнул в бороду:

– Серебришко искали, шпыни!

Егор слушал вполуха, пораженный неожиданно открывшейся ему картиной, точно сошедшей с полотен передвижников. Типичное житье-бытье угнетенных гнусным царским «прижимом» временнообязанных крестьян какой-нибудь Пустопорожней волости: минимум мебели – опрокинутый стол, сколоченный из тесаных досок, лавка, распахнутый настежь сундук. Все правильно, машинально отметил молодой человек, доски в старину только тесали, не пилили. И сундук такой – даже не старинный, древний.

– Да-а-а, – присев на лавку, с усмешкой протянул Иван. – Ну что, Егорша, сыщешь тут свою одежонку? Хо! Лучше и не ищи – одевай, что есть.

Молодой человек так и сделал – а что, лучше голым ходить, в армяке да в лаптях? Ничуть не стесняясь, натянул на себя исподнее – узкие полотняные порты, нижнюю – тоже из полотна – рубаху, поверх нее накинул рубаху шерстяную, крашенную, похоже, дубовой корой… нет!

Конечно же, крапивой с квасцами!

Цвет такой характерный, буровато-зеленый. Это ж надо – и тут реконструкторы! Ну, кому другому придет в голову рубахи из грубой шерсти ткать да крапивой красить? Кстати, не такое уж и простое дело, весьма даже трудоемкое. Конечно, можно все заказать – есть в Москве магазинчики, на подобной продукции специализирующиеся, – мечами торгуют, кольчугами да вот, одежонкой. Весь комплект русского ратника – служилого человека века четырнадцатого – запросто можно купить, что у реконов вовсе не возбранялось, однако и уважения не вызывало. Иное дело, ежели сам делал, сам ковал, сам красил – рецептов на специальных сайтах полно, да и в социальной сети «В контакте» групп немерено, в основном почему-то «римских» – всякие там легионы, варвары… Да, тевтонцы еще. У них, впрочем, тоже рукодельцы уважались, а еще – те, кто по-латыни говорить мог, а в случае Егора – на каком-нибудь средневековом русском говоре, они ведь сильно меж собой отличались, москвич от рязанца, смолянин от новгородца. Последние, кстати, к древнему языку ближе: «щ» не выговаривали, часто заменяя двойным «ш» – ишшо, пишша… или даже – пишта, «цокали» – цто? цево? зацем? согласные удваивали, гласные глотали… а, к примеру, рязанцы, наоборот, – тянули: о-о-о… а-а-а-а… у-у-у… Егор за долгие вечера навострился на разных старинных диалектах болтать, мог как рязанец или московит, мог – как новгородец. Вот и этих «чертей» понимал – их говор от современного языка не так уж и сильно отличался… Может, кое-как научились, да и посчитали – сойдет, ладно… Вот опять! Надев армяк, Егор вскинул голову – что ж, это все ж реконструкторы, выходит? Очень похоже, что так. Кому еще в курной избенке жить надо, без телевизора, телефона, ноутбука? Ничего ведь тут такого не было, даже хоть какого-то инструмента – дрели, плоскогубцев, кусачек… Топора – и того… Хотя нет! Топор все-таки был: вон, в уголке валяется. Егор не поленился, поднял… и ахнул! Вот вам и топор – настоящая боевая секира! Изящная, между прочим, вещь, вполне приличной убойной силы – куда там сабле! Длинное прочное древко, серебристое – полукружьем – лезвие. И метать, при нужде, можно, и зверя дикого бить, и дровишки порубать на костер.

– Вижу, приглянулся тебе топорик, – неслышно подходя сзади, сказал Антип. – Так бери… и вот тебе пояс да нож. Сапог своих не сыскал?

– Нет.

– Ну, некогда сейчас, надевай уж поршни, в лаптях далеко не уйдешь.

Да уж, точно не уйдешь, тут Егор был согласен – обычному мужику-крестьянину, скажем, еще даже веке в девятнадцатом одной пары лаптей едва-едва на три дня хватало. Так что с лаптями… Поршни!

Эти вот, поданные Антипом, башмаки с кожаными ремнями именно так и назывались. Ну, поршни так поршни – лишь бы впору пришлись…

Присев на лавку, Егор быстро натянул обувь, прошелся: впору.

Обрадовался, хоть, казалось, с чего бы? К чему? До «уазика» только дойти да рвать поскорее отсюда ото всех этих непоняток-разборок, или… или все же «авторитетов» попытаться отыскать?