Артем Каменистый - Рай беспощадный

– А где диксы воду берут?

– Да кто их знает – они ведь не рассказывают. Может, им морской вообще хватает – живут на ней, как мутанты. Говорят, видели, как дикс жрал медузу, выброшенную на берег. В них ведь жидкости, наверное, много – может, так и выживают.

– Насчет воды – откуда она здесь?

– О! Это вопрос хороший! Я давно ждал, когда ты его задашь!

– Ну так не тяни.

– Макс, да на него нет ответа.

– Не понял?

– Ты когда сюда шел, случайно не видел труб больших, что из воды выглядывают? В один ряд торчат – будто зубчики на расческе.

– Видел.

– А сам буй видел?

– Не только видел – я даже посидел на нем немножко.

– А эту хреновину, на грушу обрезанную похожую, что мы штабом называем, видел?

– Я похож на слепого?

– Макс, никто не знает, откуда все это. Здесь повсюду разные штуки странные стоят. Очень старые на вид. Эн говорит, что здесь была цивилизация в давние времена, но сгинула до нашего появления. Конец света у них наступил почему-то. Но штуки эти остались. В основном они бесполезны – никому не мешают, но и толку от них никакого. Для чего поставлены – не знаем. С буями только понятно: они обозначают места, куда падает все, что светляку попалось. А в этой груше есть что-то вроде огромного кондиционера. Или холодильника. Я заглядывал одним глазком и видел кучу пластин. Одни слоем льда покрываются, на других вода конденсируется, но не замерзает, а стекает. Вот ее мы и пьем. Лед тоже в дело идет: в нем продукты замораживать можно.

– А энергия откуда берется?

– Не знает никто.

– А если перестанет работать?

– Это будет очень плохо – ведь без воды останемся. Только чего ей ломаться? Вон буи работают нормально, и вода тоже идет всегда, без перебоев.

– А кроме вас и готов люди здесь еще есть?

– Есть. Приходили несколько раз, и в дальних экспедициях иногда сталкивались.

– И как?

– Когда как. Обычно миром расходились.

– Что они говорили?

– Да они обычно все нерусские, а у нас переводчиков не было. На пальцах особо не поговоришь. С русскими тоже ничего интересного. Вроде у них все как у нас – рифы, мели, море, скука и все время жрать охота. Еще где-то за дальним буем наш поселок есть. Второй. Давно, еще до меня, здесь какая-то буча возникла, и часть народа туда перебралась. Но с тех пор о них ничего толком не известно.

– А они где воду берут?

– Не знаю. Может, колодцы смогли сделать или у них свои «кондиционеры». На Большом острове, говорят, даже озера есть с пресной водой.

– Большой остров? Кто там живет?

– Да никого там нет. Это территория диксов. Там их как блох на шелудивой собаке. Самое опасное место. Еще там тритонов полно. В общем, очень весело.

– Тритоны?

– Твари вроде крокодила. Здоровенные. Они редко в море выбираются и еще реже сюда доходят, но если попался, то хана – даже на суше догнать может. Быстрые твари. Большой тебя сразу прикончит, мелкий хватанет и подождет в сторонке. Яд у них на зубах – мясо от костей начинает отваливаться. Час-другой – и ты валяешься, а он тебя доедает… еще живого. Понял теперь, почему на Большом никто жить не хочет?

– Понял. А как же диксы там выживают?

– Наверное, тритонов жрут – это же диксы. – Жора сам засмеялся от своего предположения и тут же сменил тему: – А вот и Пустой мыс.

Заросли исчезли – будто отрезало. Впереди тянулись голые песчаные дюны. Жора, обходя их понизу, пояснил:

– Здесь раньше кусты рубили на дрова, от этого и получилась пустыня. Поэтому и запретили вырубки. Кому охота жить на таком месте? Тем более что ветер с ума сведет – от него ведь ничто здесь не защищает. Так что, Макс, перед тобой настоящая экологическая катастрофа. Наш Чернобыль. Мы до сих пор на границе кусты водой поливаем, когда дождей долго нет, – боимся, что дальше начнут пески расползаться. А вот и бородавки!

Жора выбрался на берег и указал вдаль – там, на группе рифов, чернели те самые странные бугры, заинтересовавшие Макса еще в первый день.

В шлепках идти было непривычно, но гораздо приятнее, чем в ботинках. Прав был Рыжий – ноги должны дышать, тем более при таком пекле. Добравшись до ближайшей бородавки, Макс остановился, не зная, что делать дальше, – так и замер по пояс в воде. Жора, забравшись на риф, достал из кармана палочку, сделанную, похоже, из бамбука. Снял черный колпачок, обнажив острие. Зажав в кулаке это немудреное орудие, принялся раз за разом бить в одну точку на поверхности бугра. Пружинящая шкура начала поддаваться, и вскоре, проделав приличную дыру, Жора запустил туда руку и вытащил комок какой-то липкой черной дряни, норовящей стечь по руке.

– Макс, раздевайся догола и полностью себя обмазывай этим. Спину я помогу.

– Зачем?!

– Ты давай быстрее, не стой! Чем быстрее сделаешь, тем лучше будет.

– Объясни хоть.

– Посидишь под кустом, пока не высохнет, потом смоешь – высохшая в тени липучка с кожи легко смывается. Потом все – солнце тебе не страшно. Хоть весь день загорай – ожогов не будет. Но надолго ее не хватает – послезавтра повторять придется, а лучше даже завтра. Еще плохо, что чесаться иногда начинает после этого, но перетерпеть можно. Ты давай мажься. На нашем солнце сгореть до костей можно – тебе ведь завтра работать придется, а там укрытий не будет. И ожоги твои болеть перестанут – она их мигом лечит.

– Запах от этой гадости – как от старых носков.

– Ничего, лучше вонь потерпеть, чем сгореть. Через недельку у тебя загар как у всех станет, тогда можно будет и без липучки обходиться.

– Кто догадался до такого, хотелось бы знать?..

– Вроде Эн придумал – он много чего придумывает. Шлепки эти тоже он придумал. Много возился с липучкой и вообще с бородавками – и заметил, что от ожогов помогает. Резину видишь на шлепках? Это тоже из бородавки. Тот слой, который до липучки идет, берется для таких дел. Если его промять хорошо и потом нагреть на огне, то он, пока не остынет, любую форму может принять – как пластилин. Но как застыл – то все. Потом хоть жги – не размягчится. Но при этом упругий.

– Удобно, – сказал Макс, натираясь липкой массой.

– Это точно. У нас бородавки на все дела идут – даже навесы обмазываем липучкой. Потому рядом и не осталось – вывели их. Эн говорит, что нельзя их все убивать, вот и начали по чуть-чуть забирать. Видишь, я эту дырку хорошенько замазал. Через месяц от нее и следа не останется. Бережем.

Пока Макс, сидя на песке в тени от куста, терпеливо дожидался, когда высохнет чудодейственная субстанция, Жора трещал без умолку. Он рассказал чуть ли не всю свою местную биографию, начиная с первого дня, когда, высунув от возбуждения язык, снимал светляк и вдруг брякнулся на мелководье. Крупно повезло – плавал он неважно.