Артем Каменистый - Рай беспощадный

Из ям, где раньше жили островитяне самого низкого ранга, начали выползать пленники. При нападении готов у них не хватило духа оказать сопротивление, но, насмотревшись за это время на их поведение и наслушавшись о своих нерадостных перспективах, они осознали, что надо срочно менять жизненную позицию. Сейчас, похоже, для этого удобный момент настал. Большая часть пока что испуганно озиралась, но некоторые бодро хватали камни, палки, оружие павших врагов – и все это пускали в дело против раненых: добивать калек не так страшно, как выходить против здоровых и полных сил. Но были и такие, которые не боялись уже ничего: не думая о том, что могут умереть, они чуть ли не с голыми руками бросались в бой. Вот их-то в первую очередь находили копья и стрелы все еще сопротивляющихся захватчиков.

После короткого, но кровавого периода геноцида, устроенного воинами Танга, погибло девятнадцать человек, в основном старших. Но больше сотни осталось – сидя в ямах на скромной пайке воды и скользких моллюсках, которыми раньше только собак кормили, глядя, как веселятся насильники и убийцы, как гибнут подруги и друзья, они медленно зверели. И теперь их ярость нашла выход.

Место здесь благодатное, но поселок никогда не был раем – совсем на Эдем не похоже. Затем готы превратили его в ад. А теперь островитяне переделали остров в ад специализированный – предназначенный исключительно для готов.

Макс вспомнил о своей идее взять пленных, чтобы допросить, и понял – ничего не получится. Ну да ладно – не жалко.

Дина, склонившись над Мусой, внезапно обернулась, отчаянно вскрикнула. Крутанувшись на пятке, Макс выстрелил, но не успел – человек, которого она испугалась, скрылся за углом. Ловкий, быстро проскочить сумел. Он, видимо, пробирался к проходу в баррикаде, но почему-то кинулся к девушке. Убить хотел? Наверное. Хорошо, что передумал: она же без оружия осталась. Странно – на гота не похож. У тех стрижка гораздо короче.

– Дина! Ты что? Почему кричала?

– Это Люц! Он убегает!

– Не убежит – там Олег его из карабина снимет!

– Максим! Если он доберется до Липы, он всех там убьет! Всех! От злости! Не пятерых, а всех!

Лицо у Дины было страшным – осунувшимся, посеревшим. И все это за одно мгновение с ней произошло. Даже без ее рассказов о порядках в Липе теперь было понятно: Люц – изверг незаурядный, раз такой ужас одним своим видом вызывает.

– Да не кричи ты! Гляну! Сиди здесь! Только автомат держи под рукой – вдруг кто-то спрятался и выскочит на тебя!

– Беги! Догони его! Ты сможешь! Теперь сможешь!

Почему именно теперь он это сможет, Макс не понимал. Видимо, от ужаса Дина начала в словах путаться.

Макс побрезговал убирать мачете в ножны – кровью запачкает. Размахивая оружием, бросился к выходу из поселка, напряженно ожидая характерного треска винтовочного выстрела. Но тщетно – или с Олегом что-то случилось, или он ухитрился не заметить пробежавшего мимо него Люца. Но как можно этого не заметить? Ослеп, что ли?!

Выскочил за баррикаду – никого. Ни Олега, ни Люца. Направление, которое надо было перекрывать с особой тщательностью, никем не охраняется – проходи кто хочет.

Люц из тех врагов, которых отпускать нельзя ни в коем случае. Макс помчался к берегу кратчайшей дорогой. Он знает остров лучше врага и должен успеть раньше него.

На пляж выскочили одновременно: Макс – прямиком на группу из трех кокосовых пальм, Люц – шагах в сорока левее. Оба уставились друг на друга, затем прихвостень готов зигзагами рванул вдоль кромки воды – по мокрому песку бежать гораздо удобнее.

Макс не рискнул стрелять – он далеко не снайпер, чтобы из незнакомого оружия поразить такую верткую цель с такой дистанции. Да и короткоствольный револьвер – оружие близкого боя. Бросился следом. Люц бежал быстро – быстрее него. Но у пловцов грудная клетка шире и дыхалка лучше – измором возьмет: не протянет враг долго в таком темпе.

Заросли кустов остались позади – выскочили на Пустой мыс. Люц, скинув обувь, рванул по сухому зыбкому песку, наивно понадеявшись, что преследователь не догадается повторить этот трюк. Но Макс не стал пороть горячку – остановился, вбросил чуть подсохшее мачете в ножны, проворно скинул обувь, уже на бегу продел через шлепки ремень от кобуры, и они теперь не мешали.

Люц успел оторваться прилично, но из виду Макс его не упустил. Оба мчались с рекордной скоростью – раскаленный песок, обжигая ступни, хорошо стимулировал. Пересекли мыс, добравшись до южной стороны острова. Повернули к расселине. Дистанция начала сокращаться: тактика Макса сработала. Обернувшись через плечо, Люц это понял и попытался уйти в кусты. Позволять ему этого нельзя – в зарослях у гада появится шанс уйти или даже западню устроить. Макс легко перерезал дорогу, направляясь параллельно берегу, угрожающе вскинул револьвер, делая вид, что целится. Люц, на миг остановившись, в отчаянии швырнул копье. Между противниками было не меньше полусотни метров, и Макс даже глазом не повел на этот бессмысленный жест.

Хотя не столь уж бессмысленный: без оружия бежать легче.

Но Люцу это не помогло – когда они добрались до поросшего кораллами мелководья, тянувшегося здесь до самой расселины, дистанция сократилась настолько, что можно было рискнуть выстрелить. Если не с первого раза, то со второго или третьего преследователь обязательно попадет в гада. Но Макс не спешил – он передумал торопиться. Хоть Люц ему лично никогда ничего плохого не делал и даже слова худого не сказал, он его возненавидел заочно после рассказов Дины. И приговорил тоже заочно. К смерти. Но быстрой смерти садист не заслужил – пусть хорошенько прочувствует ее неотвратимость. На себе испытает то, что испытывали его жертвы.

Сегодня первый раз в жизни Макс был жесток.

Бросив шлепанцы на песок, он быстро обулся, помчался за Люцем, вновь увеличившим дистанцию. Но теперь враг не мог бежать – неловко переваливался с ноги на ногу, вскрикивая от боли и бессильной ярости. Каждый шаг давался ему с мукой: индийские йоги спят на гвоздях, потому что на поросли коралла спать невозможно. Мало того что они пронзают кожу острыми ростками: на восточном побережье почему-то расплодились самые агрессивные виды полипов. К этим розовым и красным веточкам даже прикасаться нельзя – обжигают будто раскаленным железом, после чего остаются долго не заживающие язвы. Дети, собирающие ракушки на мелководье, сюда не ходят – даже в обуви можно пострадать при неосторожном шаге.

И по всему этому «блаженству» Люцифер продвигался босиком.

Макс, шагая вслед, начал насвистывать. Если откровенно, попытка сыграть веселую мелодию не удалась – не то настроение, дыхание не выровнялось, да и во рту пересохло после бега. Но Люца этой демонстрацией безмятежности проняло – обернувшись, он на миг показал перекошенное лицо, после чего опять побежал, уже не пытаясь ставить ноги на более-менее безопасные участки.