Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!

Еще совсем недавно, мрачно поедая утреннюю гречку и кофе с бутербродом, я старался не думать ни о чем. Прежде всего, потому что дельных мыслей не было. Одно лишь уныние, которое можно было холить и лелеять.

И тут – на тебе. Как протянутая с неба божья рука.

Жизнь давно отучила меня радоваться представившейся возможности. Тем более если вариант выпадает в тот момент, когда я приперт к стенке. В первую очередь это вызывает у меня подозрение. Заставляет думать – кому же это выгодно.

Если урки действительно крутят через меня какую-то свою комбинацию и в итоге по-честному расплатятся со мной, я не против. Вот только весь мой прежний опыт общения с зэками сводится к одному – верить им нельзя. Сволочная порода людей, которые понимают и уважают только себя. Все остальные достойны лишь развода и кидка.

С другой стороны, что я теряю? Разве что призрачный шанс на благополучное разрешение создавшейся ситуации, не более того. Но не стоит в моем положении пренебрегать даже такой возможностью. Так что пробовать буду. Решено.

Я никогда не чурался физического труда. Но вместе с тем мне редко когда выпадала возможность доказать это на практике. По молодости зарабатывание денег сводилось к разным мутным движениям за гранью закона. Мне не приходилось впахивать грузчиком, у меня были иные занятия, где, впрочем, также ценилась физическая форма.

Не буду скрывать, от тюрьмы меня спасла армейка. Мне светила весьма приличная статья, по которой, даже первоходок, я мог сесть. Но, как частенько это бывает, военкому нужен был план, а мне следовало уйти от уголовной ответственности. В определенный момент наши с государством цели сошлись. Пожалуй, в первый и последний раз.

Выиграл я или проиграл, не попав на зону? Для меня вопрос никогда не стоял таким образом. Я отдавал себе отчет, что система в любом случае сумеет использовать меня так, как надо именно ей.

В части оказалось немало парней, подобных мне. Мягко говоря, не совсем законопослушных. Многие имели за плечами судимость.

В армейке я только укрепился в мысли, что не стоит судить о людях по первому впечатлению и по тому, какое прошлое у них за плечами. Главную роль играло настоящее. То, на что они готовы в данный момент и как относятся именно ко мне. Многие из ребят оказались неплохими товарищами и здорово меня выручали на солнечном юге нашей прекрасной Родины. Некоторые там и остались. Навсегда.

Мне повезло. Причем даже не потому, что я остался в живых, хотя уже одно это, безусловно, немало. Больше меня радовало, что я приобрел те самые навыки, которые мне нужны. Бесплатно.

Не могу сказать, что в армии мне безумно понравилось. И утверждать, что сильно прикипел к автомату и рейдам, тоже будет глупостью. Просто возвращаться на гражданку мне хотелось меньше, нежели шариться по горам. В общем, я подписал контракт, по которому честно оттрубил еще некоторое время.

После увольнения пошел в охрану. И занимался почти тем же самым, чем промышлял и до армии. Разве что в той или иной степени применяя умения, которые дала мне война.

Собственным экскурсом в прошлое я пытаюсь подвести вот к чему. Работы я не чурался, однако мне никогда не выпадало пахать по-серьезному.

Таскаться с отбойным молотком по узкой шахте было для меня внове. Однако габариты и достойная физическая форма сделали свое дело. Мне с первого же дня был определен помощник, и я, без устали выполняя взятые на себя обязательства, работал с утра и до вечера. На следующий день выдали уже двух подсобных, поскольку один, понятное дело, не справлялся.

Так вот, ныне роль моего второго номера принял на себя Ловкач. Безропотно переоделся в теплые штаны и ватник. Водрузил на голову каску, вернее, стальной шлем, отдаленно напоминающий немецкие образцы [3], получил кирку и лопату. Все это молча и, я бы сказал, обыденно.

Я отметил и следующее обстоятельство: выдающий снаряжение и одежду заведующий пунктом снабжения смене напарника не удивился. Комендант временного лагеря удовлетворился визуальной поверкой, когда мы, стоящие на импровизированном плацу, произвели расчет. Бригадир, назначая пары на работы, не задумываясь, поставил меня с Ловкачом.

Я не был склонен считать происходящее случайностью. Я, например, не знал, что мне предстоит изготавливать шурфы для закладки взрывчатки. Известно это стало лишь после утренней поверки, при определении объема работ бригадам и парам. Ловкач же знал об этом заранее. Соответственно, никаких сомнений не могло быть в том, что предварительная работа им и его кодлой с работягами, а вернее с теми, кто что-то значил, из начальства, была проведена. Не нужно было обладать особой проницательностью и для того, чтобы определить, что именно требовалось моему новому напарнику.

Примостившись на сваленную в кучу породу, я задумчиво посмотрел вниз. Положил на колени погашенный фонарь.

– Потуши, – кивнул Ловкачу, и тот, отлично меня поняв, выключил свой осветительный прибор. Узкая выработка, в которую мы забрались, мгновенно погрузилась во тьму. В абсолютную тьму – ни лучика света, ни отблеска его.

Первым желанием человека, оказавшегося в кромешной тьме, будет желание света. И я ничуть не удивился, когда мои пальцы покрепче обхватили рукоять фонаря. Хоть какое-то спокойствие и уверенность.

Но свет нам с Ловкачом сейчас был противопоказан. Мы и забрались в боковой штрек с одной-единственной целью – спрятаться.

Мой напарник пошевелился. Не нужно было никаких объяснений, и так понятно – страшновато. Мне и самому было неуютно, хотя приводить себя в пример тоже не совсем корректно. Ну какой из меня опытный шахтер?

Так что я только заново ощупал фонарь, который не выпускал из рук, и постарался выкинуть из головы иррациональный страх темноты. Было чем занять свои мысли. А именно – наконец-то озвученным предложением Ловкача и сутью задания.

Мне было предписано не только проводить напарника до изготовленных шурфов, но и изъять вместе с ним взрывчатку. Конкретно – патроны аммонита [4], килограмма по полтора каждый. Для успешного проведения операции требовалось спрятаться, подождать, пока взрывники заложат заряды, дойти до шурфа, затем в зависимости от обстоятельств или отключать сеть, или просто забрать патроны.

План был прост и вполне работоспособен. Пока взрыв не будет инициирован, сами по себе заряды не взорвутся. Их достаточно безопасно переносить с собой, перемещать, транспортировать.

– Взрыв во сколько? – произнес я в темноту.

– В четыре тридцать. Часы у меня есть, – ответил Ловкач. Мог бы и не добавлять второе. Я сразу обратил внимание на его запястье. Наручные часы, как и любые другие, были редкостью в лагере.

– Нас выпустят? И не проверят даже? – озвучил я то, что волновало меня в не меньшей степени, чем время подрыва.