Юрий Винокуров - Псих поневоле [СИ]

Теперь разглядел местную охрану вблизи и поразился их оснащению, которое было избыточно для психушки — толстая, угловатая броня и оружие, вроде винтовки, дуло которой имело такой калибр, словно стреляло мячами для тенниса. Это напоминало экипировку из какой-то компьютерной игры, в которую я играл лет пятнадцать назад.

Они секунду разглядывали нас, после чего открылись двери метровой толщины, за которыми находилось тёмное помещение с квадратным бассейном в центре. Света с улицы хватило, чтобы примерно оценить его размеры — около пяти метров и дорожка трёхметровой ширины по периметру.

Из неприметной двери вышла дряхлая старушенция в халате и тонких белых тапочках. Она имела странные, полностью белесые глазаа, которыми критически оглядела нас с ног до головы. После чего, небрежно махнула рукой в сторону бассейна.

Носильщики опустили нас в холодную жижу, которая напоминала густые сопли и, вручив мне ноги Арена, покинули помещении. Дверь в туже секунду бесшумно закрылась, и мы остались в полной тишине и темноте.

Бассейн был неглубокий — около метра. Моя голова была над слизью, в то время как зад сидел на шершавом дне. Странно, но вязкая субстанция не выталкивало тело. Скорее всего, она имела более низкую плотность чем вода, хоть и походила на мутный кисель.

— Это что за хрень? — почему-то шепотом спросил я у Арена, набрав пригоршню этой жижи, временно положив отрезанные ноги на дно.

— Слизь Падальщика Истока. Ты же помнишь ту ванну, в которую мы с Бертом тебя закидывали? — зашептал он в ответ.

Я отметил, что в его голосе больше нет натужности, а значит, эти сопли уже начали его лечить. Лично чувствуя серьёзное усиление организма, я задумался — неужели они так и накачивают свои мышцы? Но было странное ощущение нарастания эха резонанса, хотя я ничего не делал.

— Да, такое сложно забыть… А почему эхо нарастает? — мне стало уже некомфортно. Это было так, будто в мозгу появляются помехи, словно смотришь телевизор, а картинка постепенно ухудшается, пока не останется одна рябь.

— В той ванне разбавленная слизь из этого бассейна. Тут концентрат, он в сотню раз быстрее восстанавливает пиковую физическую форму, но фонит. Отсюда и эхо, — Арен чем-то захрустел и не попросил меня погасить эхо. Опасается, что бабулька заметит?

— Тощенький, вылазь, тебе хватит. — раздался в темноте внезапный, дребезжащий голос бабульки, когда моё эхо стало совсем невыносимым.

— А я ещё не полностью здоров! — нагло возмутился я, стараясь растянуть время пребывания в этой чудо-жиже, вопреки предобморочному состоянию.

— Ну, как знаешь… — совершенно спокойно ответила старушка, чем поставила меня в тупик, но, тут вмешался Арен.

— Бегом вылазь, иначе она тебя убьёт! — яростно прошипел он, нащупав в темноте мой воротник и принудительно поднимая меня из соплей. — В слизи нельзя терять разум!

Я поверил сразу и быстро выцарапался на бетонный край бассейна. В абсолютной темноте шарканье старческих ног в тапочках звучало зловеще, и я сжался, ожидая расправы…

Маловажный факт: Давние эксперименты по получению искусственных «пустых » при помощи слизи Падальщика породили несколько безумных мутантов, которые уничтожили не одну лабораторию и с тех пор меры безопасности соблюдают даже самые отмороженные бандиты.

Шаги стихли в паре метров от меня, но это лишь добавило напряжения. Я вглядывался в кромешную темноту, но она была абсолютной и это нервировало ещё больше.

— Раздевайся! — раздался голос возле самого моего уха.

От неожиданности я попытался отпрыгнуть в сторону, но поскользнулся и грохнулся копчиком на бетонный пол. Тихо матюкнулся, осуждающе скосил глаза в темноту — в предполагаемое место нахождениястарухи, и буркнул.

— Мне мама говорила, чтоб я не раздевался перед незнакомыми тётями…

— Ну, как знаешь… — повторила она фразу, от которой мне вновь стало не по себе, но, Арен молчал, а значить убивать меня не будут.

Внезапно я почувствовал резонанс хтони и в маленьком помещении поднялся сильный ветер. Он давил со всех сторон, выжимая меня как губку и разрывая одежду. Слизь с моей кожи исчезла, и я догадался, что бабуля просто собирает ценный материал обратно.

Стоя в одних стрингах, посреди ураганного ветра, я сделал пометку в памяти, что не надо шутить с местным персоналом, даже если они выглядят как древняя мумия, ибо шуток они не понимают.

Ветер стих так же внезапно, как и начался, а во тьме раздалось бурчание старушки:

— Никогда с первого раза не понимают…

Я повернул голову на голос, но, понятно, что ничего не смог разглядеть, как бы не напрягал свои глаза. Как она тут вообще передвигается?

— Чего буркала выставил? Замуж позвать хочешь? — ехидно проскрипел бабкин голос.

Я ойкнул и быстро замотал головой, рискуя самостоятельно свернуть себе шею. Не, я понимаю, что на безрыбье и рак рыба, но мне не настолько хотелось рыбки, чтобы клюнуть на такой антиквариат.

— Ну, как знаешь… — вздохнула бабуля и зашаркала в мою сторону.

«В смысле?! Бабуля, ты чего?!» — стучали панические мысли в моей голове, пока роковое шарканье приближалось. Я уже практически не дышал, моё хозяйство поджалось так сильно, что умудрилось спрятаться в женские стринги, но жуткая старушенция прошаркала мимо, лишь хмыкнув, поравнявшись со мной.

— Ты тоже вылазь и раздевайся, а то знаю я вас — до последнего готовы сидеть… — посетовала бабуля и я услышал громкий «хлюп». — Арен выбрался из соплей, многозначительно прокашлявшись.

Вновь поднялся ветер, послышались влажные шлепки и через десяток секунд всё стихло. Дверь этого склепа сразу открылась и к нам повернулись головы охранников в тяжелых шлемах.

Арен, не мешкая, пошёл на выход, и я, не рискнув испытывать судьбу, потопал за ним следом.

— Отличные шорты! — не удержался я от комментария, глядя на его белые, укороченные штаны с кровавыми разводами до паха.

— Отличные трусы! — обернувшись, бросил он и ускорил шаг.

Стринги, хоть и двойные, не очень подходили для прогулок по морозу, да и к тому-же, вызывали нездоровый интерес патрулей охраны — бронированные «двойки», который проходили мимо, толкали локтями в бока друг друга и долго смотрели в мою сторону. Долбанные извращенцы…

Когда мы вернулись под купол, мои ступни потеряли всякую чувствительность и по цвету стали неотличимы от снега.

— Вы, вообще, хо́лода не чувствуете? — трясясь с частотой шестьдесят «дрыгов» в секунду спросил я у невозмутимого Арена.