Александр Изотов - Магия вето

А я был уверен, что ничего там и близкого к Вепревым не найдут. Меня хотели убить, для этого никто не пошлёт прямого наследника или родственника.

Наверняка пешки какие-нибудь, из пришвартовавшихся к великому роду семей.

Ведь трупы обезображены? Отличий нет? Да и тот футляр с моей фоткой рассыпался в труху.

У них было. Моё. Фото.

Мы приближались к ограде академии, как к стене спасительной крепости. Так мне казалось, хотя я всегда был реалистом.

— Так, чтоб из академии никуда больше, — прошипел Яковлев Громову, когда довёл нас до караульной будки.

Полозов, начальник караула, смотрел на нас с лёгкой тревогой, особенно на Фёдора. Ему, наверное, могло прилететь за то, что выпустил студентов наружу.

Прежде, чем перейти за ворота, я посмотрел на другую сторону улицы. И увидел Плетнёва-младшего. Каштан был не один, а со своим другом Антоном-пеликаном.

Искреннее удивление на лице обоих я расшифровал правильно. Этот выродок не надеялся меня больше увидеть в живых.

— Ты чего? — спросила меня Елена, когда мы уже были во дворе академии.

Я глянул на неё, и Перовская отшатнулась. Фёдор рядом усмехнулся:

— А, этот взгляд. Кому-то будет хреновастенько.

Мне снился сон.

И мы все должны были погибнуть.

Псионик знает о смерти за секунду до неё. Но если это смерть всего живого вокруг, то псионик узнает об этом гораздо раньше. Весь мир готовится к боли, и это чувствуется в потоках энергии.

А может, дело в том, что во сне всегда знаешь чуть больше, чем положено?

Я стоял на холме. Впереди высились ещё холмы, их было очень много, и все они мерцают странным светом. Будто всё усыпано лунными камнями, вроде того эфируса.

Это была ночь, ярко освещённая четырьмя Лунами, которые висели в небе, как четырёхцветный светофор. Когда столько лун, звёзд вообще не видно, но в Пробоине они видны даже днём.

Луны шли высоко над горизонтом друг за дружкой, будто вели хоровод. Пробоина висела сверху, взирая на них, как на своих детей. Детей, рассыпавших бисер по холмам.

Я заметил, что вдалеке кто-то копошится. Это люди — они бегают внизу холмов, суетятся, пытаются собрать эти сокровища. Заползают по склонам, но почему-то скользят вниз. Им очень трудно подниматься до сияющих гребней, где камней больше всего.

Я вгляделся в одну фигурку, карабкающуюся вверх. Её ноги будто утопали в земле… Стой, так это же песок.

До меня дошло, что я стою в пустыне, и это не холмы, а песчаные дюны до самого горизонта.

— Чёрная Луна, — послышался рядом молодой голос.

Я сразу повернулся. Да, жжёный ты псарь!

Василий Ветров стоял рядом, показывая пальцем на Пробоину. Он был чуть пониже меня ростом, свет четырёх лун заставлял его седую шевелюру чуть ли не мерцать.

Я сразу поднял ладони. Мои. Это мои руки, Тимофея Зайцева.

— Туда смотри, безлунь ты бестолковая, — раздражённо крикнул Василий, — Чёрная Луна!

Я снова посмотрел на небо. Странно, теперь всего три луны внизу, Белая исчезла. Всё та же Пробоина сверху… Не вижу Чёрной Луны.

А тревога нарастала. Люди внизу копошились, ни о чём не подозревая.

— Бежать надо, — сказал я, — Сейчас что-то начнётся.

— В Пробоину смотри! — Василий будто меня не слышал.

Да и вообще, ведёт он себя довольно странно для своего скромного характера. Дерзко.

Но я всё же всмотрелся в небесную дыру. Мне показалось, или… Точно, часть звёзд не видно. Вся Пробоина была ими усыпана, словно окно в другую галактику, но при этом ровно посерёдке звёзд не было видно.

Словно чёрный зрачок посреди глаза.

Тут до меня дошло, что это какой-то большой тёмный объект, не отражающий света, закрывает часть звёзд. Вроде бы круглый, как и положено луне.

В этот момент в мир хлынули страх и ненависть. Грязная псионика, разбавленная чистой злостью. Словно кто-то там ненавидел всех внизу.

А может, это моя ненависть? Ведь я — Иной, и ту короткую жизнь, что мне отмерена в чужом теле, я должен убивать. Убивать всех вокруг до тех пор, пока не придут оракулы.

Мурашки побежали по спине. Я почему-то знал, что это не мой страх, а Василия. Да и сон будто бы его, а я лишь зритель.

— Бежим! — закричал вдруг Вася, а потом пустился вниз по бархану, — Сейчас начнётся!

— Я вообще-то тебе то же самое сказал, — буркнул я, усмехнувшись.

Седой парнишка через пару шагов споткнулся и покатился по песку, как и положено неуклюжему дрищу. Я отсюда слышал, как он охает и кряхтит, кувыркаясь и пытаясь вскочить на ноги.

Я не побежал, остался стоять на вершине, пытаясь разглядеть Чёрную Луну.

Её уже нет.

Вот же на хрен! Все звезды на месте, нету чёрного пятна. Блин, Вася, твою мать…

Стоп, а где луны? Их тоже нет.

Сожрала Пробоина, даже не подавилась.

Теперь ночь была в полной власти. Стало темно, да так, что Пробоина слилась со звёздным небом, будто и нет никакой аномалии. Просто ночь, только камешки эфируса блестят в пустыне, делая её похожей на застывший во время шторма океан.

Как это обычно бывает во сне, я понял, что всё нормально, сейчас луны вернутся. Какая у нас там Луна ушла несколько дней назад. Белая? Значит, сейчас она и появится.

Я вглядывался в то место на звёздном небе, где должна быть дыра-аномалия. Вот засветились справа её границы, будто с той стороны тоннеля включили прожектор.

Приближающаяся Белая Луна уже отражает свет, и сейчас появится её край…

Не появился. Вместо этого через Пробоину хлынули обломки. Тысячи, миллионы искрящихся звёздочек вылетали, занимая положенную Белой Луне орбиту.

— Ох ты ж на хрен, — вырвалось у меня.

По законам физики, обломкам требовалось время, чтобы долететь до планеты. Да и не все они должны упасть, некоторые будут летать вечность.

Но во сне свои законы…

Уже спустя несколько секунд обломки вошли в атмосферу, превращаясь в горящие кометы с хвостами и озаряя округу пламенем.

Стало светло как днём, а я так и смотрел на Пробоину, которая выплёвывала и выплёвывала останки Белой Луны. Словно сожрала, а теперь, довольно усмехаясь, срыгнула.

Когда вся округа озарилась взрывами и пламенем, земля под ногами стала уходить, а в лицо ударил нестерпимый жар… я почувствовал взгляд.

Всё горело, плавилось, взлетало ввысь… О том, что случилось с людьми, собирающими эфирус, я и думать не стал.

Но кто-то просвечивал меня тонким потоком псионики.

Где-то там, во всём этом аду, далеко впереди, стояла одинокая фигура. Незнакомец смотрел на меня, стоя на нетронутом островке песка, который будто гвоздём закрепили посреди хаоса. Вокруг взметались столбы пыли, ревело пламя, песок оседал расплавленным стеклом…

А одинокий силуэт стоял и смотрел.

Он хочет мне что-то сказать?

Небеса надо мной озарились так, что я прикрылся рукой. Огромная горящая глыба, которую я не успел даже рассмотреть, увеличилась за доли секунды, закрыв собой всё небо, и ударила…