Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Смогу и к девяти пополуночи, — проявил небывалую щедрость я.

— Излишне. Будьте к обеду, вас встретит на проходной Управы человечек. До завтра, — отрезал Леший, разорвал связь.

Вот же леший, мысленно ругнулся я, вешая трубку. И наткнулся на требовательный взгляд отца. Всё же, мысленно вздохнул я, протягивая визитку, я на иждивении и живу его милостью.

— Товарищ главы управы? — аж присвистнул Володимир. — Высоко летать стал, Ормонд Володимирович, — не без ехидства констатировал он, возвращая визитку. — А что потребно ему? Я-то, признаться, на твое “Лешего мне потребно!” — с ухмылкой процитировал он, — помыслил, что шуткуешь.

— А бес его знает, отец, — честно ответил я. — На испытаниях экзаменационных был, честно скажу, не по сердцу мне пришелся. Одно слово — леший злонравный, — на что последовал смешок. — Однако ж, звал, притом, не думаю, что кофием с ним угоститься и последние спектакли обсудить.

— Дело тут такое… Что не по сердцу пришелся — сие худо, вот только и шанс тут кроется, очевидно, немалый, — начал изрекать банальности Володимир. — Так что, совет мой тебе отеческий: неприязнь смири и шансом не кидайся, — заключил он, а на мой недоумевающий взгляд с усмешкой пояснил. — Всё ж, сын ты мне, не желаешь в семейное дело идти — неволить не буду, хоть и жду. А дурного желать крови родной я точно не буду, — припечатал он. — Так что ежели не совсем цербер сей Леший, — хмыкнул он, — то совет я тебе дал.

— Благодарствую, — несколько смущённо ответил я, покидая отцов кабинет.

Так, рассуждал я, завтра я двигаю к этому Добродуму (не стоит привыкать к “лешему”, брякну ещё по привычке). Вообще, довольно странная с ним картина вырисовывается. Я, как бы это помягче сказать, не образец смирения и вряд ли мечта начальствующих чиновников, в плане меня в сотрудники заиметь. Да и самому Добродуму я не сказать, чтобы хамил, но зело тернисто отвечал, скажем так. Ну, положим, в курсе он моей одаренности, притом, что это у меня по срокам и впрямь выходит выдающимся — но отнюдь не уникальным. Была легендарная девчонка из-за Уральских гор, коия “одарилась” аж в десять лет. Правда, как я вследствие изучил, до дюжины лет не дожила, лишив себя жизни. Впрочем, бывали и иные примеры, без столь печальных итогов, так что не “уникален” я, отнюдь.

Далее, работа по истории. Ну, прямо скажем, не дурна, но и не шедевр. Перепечатывать и выдержки в учебники “Мыслей презанимательных Просвещённого Ормонда Володимировича” вставлять чиновники Академии, гимназиума и Полиса в целом не будут. Дикари-с, хмыкнул я.

Но нужда у дядьки во мне есть, не сказать что критичная (хотя бес знает, но очень вряд ли), но насущная. И вот он ещё вчера бывшего гимназиста, значит, ожидает на завтрашний обед.

Хм, а не связанно ли это с памятью Олега, начали копошиться параноидальные мысли об “конторе по отлову впопуданцев”, мирно притаившейся под личиной безобиднейшей Управы Посольских Дел, отлавливающей соответствующих личностей, да творящих над ними изуверства немыслимые, на благо Полису, конечно.

Бред какой-то, поставил я вердикт мыслям своим после минутного обдумывания. Всяко бывает, но тут вероятности столь мизерные, что даже прикидывать, как себя вести, неохота. Хотя, не помешает, но в общих чертах: в разрезе, когда выйти из комнаты в окно, а когда погодить.

Но если не “впопуданство”... Ой, нетушки, не дамся! Панически промелькнула явно “олеговская” мысль на шуточное определение чумы параллельных Миров. Чему вторила и ормовская: “точно не лешему этому, даже за службу достойную”.

Но тоже, прямо скажем, маловероятно, несколько успокоился я. Чуба у лешего я не зрел, соответственно, столь противоестественная страсть к куску сала, коим я ныне являюсь, невозможна. Ну или пошлю его подальше, тоже вариант.

А вообще, выходит, что и нет у меня явных достоинств, кроме “тернистости”, немалой одарённости, и не идиот я, хочется верить. Как-то маловато выходит для интереса столь весомого политика, как ни крути.

А значит, ничего я не надумаю, да ежели надумаю что, будет это вилами по воде писано, окончательно решил я. Еду завтра да смотреть буду по обстоятельствам.

А в обед следующего дня, совершив свой “мученически-лечебный” моцион, я подъезжал к Управе Посольских Дел, не менее беломраморной, нежели сыскная. Впрочем, архитектура, пусть и единого архитектурного стиля, была более “классической”: четырёхэтажное здание было “вписано” в монументальную колоннаду и “прихлопнуто” классическим антаблементом.

Поймав себя на том, что я нервничаю, а архитектурами любуюсь, дабы оттянуть “свидание с лешим” я сжал булки и решительно проник на территорию Управы Посольских Дел.

Где меня буквально от дверей смерил взглядом некий тип, вид имеющий столь заносчивый, что позволял непричастным любоваться на богатое внутреннее содержание его носа.

— Ормонд Терн? — процедил сей тип.

— Ормонд Володимирович, — не без ехидства покивал я. — Что вам угодно, любезный? — искренне улыбнулся я, на что собеседника аж передёрнуло.

— Вас ожидают, Ормонд ВОЛОДИМИРОВИЧ, — бездарно попробовал скопировать нашу фамильную колючесть тип. — Следуйте за мной.

— Мне надлежит сменить дорожное платье, — продолжил я с явно поднимающимся настроением и широкой, доброжелательной улыбкой.

— Встреча в беседке трапезной, ваш вид, — перекосило типа, — приемлем. Следуйте за мной, не можнó Добродуму Аполлоновичу ожидать.

Ну не можнó, так не можнó, милостиво рассудил я, барственно кивнув типу. Последний развернулся, засеменил в недра управы, но моя персона торопиться не желала, шествуя размеренно, хоть и довольно быстро. Так что провожатому, ликом более напоминающему, на текущий момент, демонов из верований, пришлось подождать мою персону, после чего соизмерить скорость с моей.

В итоге привёл сей тип меня в обширную трапезную на четвёртом, а точнее, пятом этаже: располагалась она в антаблементе, более того, крыши как таковой не имела, последнюю заменял скат оранжерейных окон, ныне распахнутых. И имела небольшой сад, в который меня тип и вовлёк, подведя к беседке с Лешим.

— Приятного аппетита, Добродум Аполлонович, — явил воспитание я.

— И вам желаю его, Ормонд Володимирович, присоединяйтесь, — широким жестом указав на полный яств стол.

— Благодарствую, — ответил я, располагаясь за столом.

Впрочем, блюда трогать не стал (мало ли что), а вопросительно и, нужно отметить, требовательно уставился на Добродума. Последний попробовал употребить некую снедь, но тяжесть моего взора ему явно в том препятствовала. Так что отложил сотрапезник прибор, повзирал на меня, хмыкнул и произнёс:

— Спрашивайте, Ормонд Володимирович, — выдал Добродум. — А то, признаться, под взором вашим не то, что кусок в горло не лезет, но и опасаюсь, как бы вы во мне дыру не проглядели, — шутканул леший.