Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Ну и нафиг ваш пир, логично решил я, захрустел лангустиной, да и уткнулся носом в учебник, недавно приобретённый.

Так прошло часов пять. Не сказать, чтобы всё время жрали: трепались окружающие, да и дрыхли. Начальство, временами, покидало экседру разносоставными группами. Ну и я пару раз уборную посетил, при помощи служки, который с коллегами имитировал бурную деятельность вокруг пирующих в самом прямом смысле слова.

Музыканты менялись на каких-то гимнастов, жрунов огня (одарённых, жулики, констатировал наблюдательный я) и прочих развлекальщиков. Даже шуты, скоморохи или как их там по-местному было. Смешно было так, что я чуть чело дланью не расшиб, остроумствования их слушая и на падения любуясь.

А к трём пополудни увертюра заканчивалась, и начиналась сама трапеза. Засновали служки, бурно деятельные, на сей раз, уже без имитации. Притащили, для начала, “жидкое” как первую перемену, супы и бульоны всяческие и каши даже, отметил я, скромно хлебая перепелиный супчик с сырком.

Ну и развлечения сменили направление, а именно, пред хозяйским возвышением нарисовались артисты, с пафосом и преувеличенными эмоциями отыгрывающие некую пьесу.

Не люблю театр, констатировал я еще дома понятую истину: слишком они наигранные, фальшивые. Вот опера из Мира Олега, это да. Там пафоса столько, что он меняет качество, переставая резать глаза и уши. Но, увы, Мир Полисов оперы не знал, как и балета.

Ну и перемены блюд шли, а где-то через час от начала в пьесе начали появлятся, пардон, постельные сцены. Кто-то там с матушкой, кто-то там с богом, в детали я не вникал. Но актёры стали натурально, пардон, сношаться. Не строя на этом ход пьески, да и вроде сюжетно оправдано, но “артистично”, в лучших традициях порнофильмов.

Бедолаги, искренне посочувствовал я совокупляющимся в таких позах, что кроме жалости, у людей понимающих, они ничего и не вызывали.

Впрочем, окружающие такового не находили, да и акцент внимания смещался с пожрать на актёров. До поведения посетителей стрип-клубов Мира Олега зрители не дотягивали, но явно оживились, на мучения актёров посматривая. Садисты, заключил я, да и понял “причину” своего посещения лупанария. Как и причину покидания пира.

Хотя, признаться, публичный коитус меня скорее отталкивал. Интимное дело интимным не просто так зовётся, а всякие отклонения — отклонения и есть.

Впрочем, часов в пять это не помешало мне служку известить, что сей вертеп я покидаю. Добродум, углядев мой подъем, с саквояжем, важно кивнул, якобы дозволение давая. Да и несколько из коллег-помощников уже покинули пиршество.

Сопроводить меня соизволил всё же управляющий, на моё “дела”, понимающе кивнувший, да и оповестивший, что пир продлится и завтра, так что могу я к нему присоединиться после.

— Не думаю, служба, — ответствовал я. — Дождусь патрона, делами занятый.

— Похвальное рвение, если господин соизволит прислушаться к моему мнению, — выдал дядька уже в саду.

Господин не соизволил, но и озвучивать это несоизволение я не стал, просто кивнув. За что был снабжён информацией, где обретаются в округе наёмные колесницы, что было рукой подать. Недаром, как я уже отмечал, особняк был на границе Акрополя.

Загрузившись в колесницу и озвучив целью своей поездки лупанарий Сикста Птоломея, я был ошарашен прорывом труб красноречия возницы.

— Господин, зачем вам этот презренный клоповник? Меркурием-покровителем клянусь, там клопы, натуральные! — затараторил водила и развёл лапы столь широкó, что, по совести, выходили там клопы заместо персонала, каковой при таких насельцах был и не нужен. — У домины Люции Терриллы прекрасное заведение, чистое, опрятное, с замечательными…

— Любезный, мне желается в лупанарий Сикста Птолемея, — прервал я назойливое тарахтение ровным тоном.

Водила надулся, примолк, трогая свой самокат. Впрочем, надолго тишину я себе не обеспечил. Через минуту водила встряхнулся, и всё так же частя, выдал.

— Господин, а вы слышали про новое постановление Публия Гая? Куда катится Рим! С таковыми поборами мы все пойдём по миру, точно вам говорю, — дал свою экспертную оценку водила. — А вот я, на его месте…

— Я не римлянин, — ровно отрезал я, перебив говоруна.

— Я тоже, — отмахнулся надоеда от моих слов. — Но обитаем-то мы в Вечном Городе, я вот, к слову, из Августа Тиранорума. Так вот, я говорю…

— Я не из полисов полуострова, — всё так же ровно поведал я. — И не интересуюсь политикой римской и италийской. Помолчите, любезный, и везите.

Водила надулся просто фантастически, взоры на меня бросал возмущённые и презрительные, но до искомого лупанария всё же довёз. Приняв молчаливо плату, он стартовал с места, не понижая голос, почти проорав “понаехало тут варваров всяческих!”

И вправду, всю Италию заполонили, ироды. Вот как хорошо было при благословенном Царстве Этрусском, мысленно хмыкнул я, направляясь к отмеченному поверх врат барельефом волчицы вратами лупанария.

Проникнув в гнездо разврата, я обнаружил приглушённый свет, низкую, но удобную, не только лежачую мебель, укрытую залежами пушистых шкур. А за полукруглой стойкой пребывал смазливый вьюнош, годов двадцати с чем-то.

— Лупанарий Сикста Птолемея счастлив приветствовать благословенного гостя, — расплылся вьюнош в слащавой улыбке. — Вы желаете что-то конкретное, либо мне вас проконсультировать? Или позвать люпи?

— Мне советовали, заслуживающие доверия люди, — начал я, не в первый раз внутренне ухмыльнувшийся прозвищу римских продажных девок: “волчицы”. — В вашем заведении воспользоваться услугами Мани Сигийского.

— У господина очень мудрый подход и заслуживающие уважения знакомые, — расплылся в лыбе вьюнош. — Если ожидание в пару мгновений не затруднит уважаемого гостя, всё внимание названной особы, не обделённой многочисленными талантами, будет полностью обращено на него.

— Не затруднит, — не стал я расстраивать бордельмейстера, лено, сутенёра или как там этого типа.

Через пару минут и вправду явил…сь, нечто неопределённого пола, с каштановыми вьющимися волосами. В бесформенной тунике, скрывающей возможные признаки. С широкой улыбкой, оно подхватило меня под руку, да и повлекло в недра лупанария, оказавшегося скорее садом, с множеством крошечных домиков, очевидно “нумеров”.

Заведённый в один из них, я коротко бросил:

— Меня послал леший.

— Сочувствую, — на ломаном славском ответило оно, подобравшись. — Проходи, раздевайся, — выдало оно.

Что я, хмыкнув, сотворил, благо, под простынёй ничего и не было. Параллельно начав извлекать припрятанный костюм.

— Своё? — констатировало оно.

— Предпочитаю своё, а вот куртка или пиджак не помешал бы, — ответствовал я.