Гэвин Магнус - Семена Зла

— Что произойдёт, если я решу остаться обычным рыцарем и отойти от путей ордена?

— Если ты спрашиваешь о наказании, то ничего. За исключением того, что в этом случае тебе придётся бегать по мелким поручениям жрецов Отца всю оставшуюся жизнь. — пожал плечами вредный старик.

— Что-то не припоминаю в рыцарских клятвах обязанности им подчиняться.

— Ни один рыцарь в королевствах не откажется выполнить пожелание жрецов Отца, если оно не противоречит кодексу. — будничным тоном произнёс наставник. — Это одно из многих маленьких негласных правил нашего рыцарского братства.

— А если откажется?

— Не откажется. — с нажимом произнёс рыцарь.

— И всё же? — не отставал я.

Тяжело вздохнув и посмотрев на меня взглядом “Я уже десять раз пожалел, что взял тебя в ученики” сэр Кадоган всё же ответил.

— Принято считать, что нет во всём мире людей более достойных, чем те, кого Отец наш выбрал нести слово его. Даже короли не отказывают им в просьбах. Так что даже не думай об этом. Станешь парией.

Конечно, и так было довольно очевидно, что местные церковники обладают немалой властью — но теократия? Чем больше я о них узнавал, тем меньше они мне нравились.

— Прелестно. А в случае выполнения задания?

— Жрецы честные люди и не злоупотребляют доверием людей. Будь ты обычным рыцарем, или просто не справься с обучением, такого бы не было, но орден вложил в тебя многое — и, разумеется, хочет отдачи. Все странники свободны в выборе поступков и нам никогда не навязывают каких-либо дел, мы сами приходим к ним и спрашиваем, чем можем помочь.

— И когда ты последний раз заходил и спрашивал?

— Лет десять назад. Но я уже старый, так что мне можно. Вот в молодости было скучно, а служителей Отца всегда есть множество интересных дел. Славное было времечко. — рыцарь мечтательно прищурился.

Превосходно, просто превосходно. Но в эту ловушку я загнал себя сам — можно было ограничиться карьерой обычного рыцаря. Значит, старый хрыч хочет услышать историю с моим именем? Он услышит.

Прошло две недели, с тех пор как мы вышли из Кордигарда, двигаясь в сторону Арса. Центральное и старейшее королевство, вполне соответствовало рассказам о нём — даже перемещаясь по пересеченной местности, вдали от протоптанных караванами дорог нам так и не попалось никакой особо опасной живности. Мы находились на входе в крупный лес — он был естественной границей между двумя королевствами.

— Чувствуешь что-либо? — наставник вопросительно посмотрел на меня.

— Что-то на грани чувствительности. Группа небольших животных, но сложно определить точное число или размеры — на такой дистанции чувство словно размазывается…

— Не можешь точно определить, что это, лучше обходи стороной. — после выхода из столицы мой спутник немедленно принялся просвещать меня о тонкостях одиночного, или, в данном случае, парного путешествия.

Развитие чувства жизненной энергии не было простой задачей. Когда человек в первый раз пытается ощутить нейтраль, он непременно испытывает сенсорный шок, и именно поэтому монахи в первую очередь пробуждали это чувство в глубоких подземельях под крепостью — там, где живого минимум, разве что мох да крысы. Забавно, но именно на растущем в сырых подземельях мхе и живущих там мышах будущие сиятельные рыцари-странники учились различать типы живых существ своим чутьём. И это не было простым делом — на первый взгляд, отличить крысу от маленькой колонии мха было весьма тяжело. Растения и животные — и те и других полыхали жизнью. Но одни двигались, а другие нет…

Одним из экзаменов на подобное определение была мышь, выпущенная в траву или поле, и от ученика требовалось найти её и поймать с завязанным глазами, ориентируясь на чувство жизни. Травяной покров сливался в чувстве жизни в единый забивающий все ощущения фон… Но движущаяся мышка всё же была чуть-чуть ярче. Отдельной темой для разговора была хищные растения. Передвигаясь по бурелому даже ориентируясь на чувство жизни отличить кустарник-убийцу от простого растущего крупного дерева было крайне сложно. Поэтому передвигаться по лесу предполагалось днём, ориентируясь в этом плане на зрение, и избегать наиболее заросших областей. Сэр Кадоган говорил, что со временем, наиболее опытные из странников могут определять форму объекта по распределению жизненной энергии. К несчастью, до этого мне было пока далеко…

— Кто это?

— Двадцать бронекрыс. Судя по количеству — стая, а не самка с детёнышами.

— Поохотимся?

— До ближайшей деревни несколько дней пути — мясо стухнет. А за панцири много не выручишь, да и тащить их тяжело.

— Размяться не помешает.

— Размяться? Закончил обучение и почувствовал себя всемогущим? Ты вообще видел хоть одну бронекрысу за свою жизнь? — в голосе рыцаря совсем не было веселья.

— Ну, это всего лишь крысы, пусть и бронированные, разве нет?

— Видимо, название ввело тебя в лёгкое заблуждение. Впрочем, пожалуй, тебе будет полезно… Идём!

Сэр Кадоган достал меч из ножен и перехватив его поудобнее двинулся в чащу. Оставалось лишь последовать за ним…

Мы двигались молча и тихо. Вернее, тихо двигаться умудрялся наставник в латах, я же, одетый в более удобную для передвижения по лесу одежду всё же немного шуршал. Чем ближе мы подходили, тем лучше у меня получалось ощущать бронекрыс. В итоге мы вышли на небольшую лесную просеку, и наконец-то я смог рассмотреть наших противников.

Если бронекрысы и были родственником обычной крысы, то очень и очень отдалённым. Скорее это напоминало помесь вомбата с броненосцем — крупный грызун, покрытый броневым поясом. На спине находилась крупная пластина, похожая на черепашью. И что более важно, тварюшки определенно не были травоядными. На заляпанной кровью небольшой просеке несколько таких монстриков доедали человека — или, вернее, то что от него осталось.

— Начинай. - Коротко бросил мне рыцарь.

На голос среагировал не только я. Мгновенно прервав трапезу, два десятка бронекрыс развернули мордочки в нашу сторону, уставившись на меня маленькими чёрным глазами-бусинками. Раздумывали они всего мгновения — а затем дружно взяли разбег в мою сторону. Быстрый разбег…

Теорию противостояния различным тварям в ордене преподавали хорошо. Уязвимые места — шея, подбрюшья, лапки, мелькнуло в голове. А дальше размышлять времени не было — резко прыгнув вперёд, отточенным ударом я отсёк первой крысе голову. Вторая и третья взвились в прыжке одновременно, и их пришлось принять на щит. Ударом изрядно тряхнуло — как будто получил удар молота, а не прыжок крысы! Уклонившись от прыжка четвёртой крысы и разрезав ей брюхо в прыжке, я ушёл перекатом за дерево от прибегающих товарищей. И в этот момент что-то сильно укусило меня за ногу!