Гэвин Магнус - Семена Зла

Вытянув из руки нить смерти, я аккуратно потыкал ею в крысу. Крыса не отреагировала. Вырастив несколько нитей, я аккуратно пронзил ими крысу. Тщетно. Кажется, такими темпами мне удастся скорее превратить её в прах, нежели оживить, о чём я честно и сообщил Кадогану.

— Каждое существо имеет собственные жизненные токи, каналы, по которым проходит жизненная энергия. Сейчас они мертвы и пусты у этой крысы — но что если ты добавишь в них свою силу? Именно так, как переливают жизнь целители?

Я попробовал сделать так, как предлагал Кадоган Сосредоточился, нащупал что-то, так похоже на мой собственный канал смерти в руке. Вонзил в него нить и провёл по ней немного смерти. И бронекрыса зашевелилась…

План старого рыцаря был прост. Мы должны были двигаться быстрее, чем нас достигнет послание от верховного жреца Ренегона и главы церкви Отца по совместительству. За пару месяцев, отчёты, вероятно, достигнут Кордиграда, и, по предположению наставника, в ответ на них должны быть отправлен посланец с приказом нам двоим явится и дать ответы на все интересующие вопросы, игнорирование которого могло привести к объявлению нас вне закона. Ослушавшихся такого призыва в истории королевств не было, однако наставник прогнозировал именно такой исход — и я ему верил.

Конечно, бегать от посланников бесконечно было нельзя. Однако наставник считал, что знает способ избежать любых вопросов, и для этого нам необходима поддержка верховного магистра ордена странников. Однако посвящать меня в детали он отказался, сославшись на клятву, аналогичную данной мне самому.

Пока мы двигались, с редкими остановками, быстрым маршем в сторону Таллистрии, я задумчиво рассматривал человека, что был моим учителем на протяжении уже почти десятка лет. В этом переходе именно он взял на себя роль проводника и лидера, а ко мне вернулась уже, казалось бы, давно позабытая роль пассажира, как было когда-то, ещё до обучения в Келлийском монастыре.

Времени на тренировки почти не было. И хотя навыки передвижения по лесу возвращались семимильными шагами, все схватки со встречными тварями Кадоган без колебаний брал на себя, оставляя мне лишь роль наблюдателя. Большую часть он оставлял живыми, тяжело раня — и моё искусство смерти, имея столько материалов для опытов и тренировок, прогрессировало, открывая для меня новые и новые грани. Мы двигались вперёд, оставляя за собой просеку мёртвых зверей. Управление поднятыми существами напоминало игру с ниточной марионеткой — и чем дольше я пробовал, тем больше марионеток мне удавалось держать под своим контролем. Однако ко времени, когда мы уже перешли были почти на территории Таллистрии, я понял, что упёрся в предел.

— Всё. Больше не получиться.

Наставник посмотрел на меня вопросительным взглядом, ожидая пояснений. Мы взяли передышку на поляне, где нами была убита стая волков. И с трудом прибавив седьмое существо к уже имеющейся стае марионеток, я понял, что это предел. Новые нити распадались и рассеивались, а в голове уже мутило. Отчётливо было ясно, что ещё одного волка я добавить не смогу. И это уже была далеко не первая попытка.

— Семь существ это мой предел. Возможно, будь они поменьше смог бы больше.

Старик потёр подбородок.

— Думаешь, это не выйдет тренировать?

Ответить на этот вопрос было сложно. С рассказов демона я знал, что мастера смерти могли поднимать целые легионы. Однако тот вёл обучение постепенно, и я логично предположил, что используются иные методики, мне ещё неизвестные.

— Может и выйдет, но пока я упёрся. Нужно менять подход, менять методику. Делать марионетки более автономными. Удивительно, что мне удаётся управлять одновременно даже семью.

Делать семь дел одновременно, конечно, я не мог. Однако управление марионетками было сродни дёрганью за нити — можно было дёрнуть за одну, другую, третью, а потом наблюдать, как они выполняют примитивные команды. Получалось управлять лишь примитивными инстинктами — приказать есть, двигаться, напасть на добычу или защищаться. Натравить мёртвое травоядное животное на хищника, например, мне вообще не удалось.

— Они не устают, не чувствуют боли, не обращают внимание на большую часть повреждений. Семёрка волков-марионеток, пожалуй, могла бы разорвать аналогичных живых в несколько раз больше. Это уже гигантское подспорье.

Наставника радовали и такие успехи. Он вообще с удивительным воодушевлением делал всё, чтобы помочь мне развить и отточить навыки. Изначально я опасался его реакции: в моей голове искусство смерти как-то слабовато сочеталось с идеалами благородных рыцарей. Однако старик, похоже. не испытывал к подобным занятиям никаких предубеждений. Подозреваю, даже в самом чудовищном кошмаре он не мог представить применение чего-то подобного против людей, и потому только радовался, представляя, сколько жизней можно спасти с подобными силами.

Это подводило меня к мысли, что распространить искусство смерти по миру, как того хочет демон, будет значительно проще, чем я думал. Жители королевств не имели никаких легенд или мифов, которые можно было связать с некромантией или искусством смерти. И, если судить по Кадогану, как следствие, не имели ничего против подобного. Однако всё упиралось в само верховное божество, которое, со слов голоса из пустоты подобное бы не одобрило от слова совсем. Мог ли он лгать? Возможно. Но отыгрывать назад было поздно, сделка заключена, и в возможностях призвать меня к ответу по ней сомневаться было глупо. После уже продемонстрированного…

Сидя на бревне в Таллистрийской деревне, где мы остановились на отдых, я задумчиво рассматривал улочки. Что-то казалось мне странным. Словно некая неуловимая неправильность присутствовала здесь: обычный деревенский двор, частокол, домашняя скотина… Переводя взгляд с места на места мне никак не удавалось понять, что же не так.

— Переночуем и двинемся на рассвете.

Кадоган, тяжело грохнулся рядом со мной, слегка звякнув латами. Последний переход был тяжёлым — в этот раз зверьё в пограничье между королевствами было особенно многочисленным, и мы оба изрядно вымотались за последние несколько дней, что шли на прорыв, играя с ним в салочки. Наставник — от частой рубки, я — от постоянного применения искусства смерти.

Однако выспаться нам не дали. Утробный звук тревожного рога разнёсся по деревне, знаменуя тревогу. Окраинные поселения, как правило, не могли позволить себе колокол — а потому обходились более простыми вещами. Спали мы не раздетыми, поэтому поднялись мгновенно. Не впервой.

В кромешной тьме ночей Тиала порою сложно ориентироваться. Однако на юго-восточной вышке частокола зажгли сигнальный огонь, сообщающий жителям, что нападение на деревню идёт с той стороны. Мы были на стенах одними из первых, и там уже шёл бой.