Серг Усов - Превозмоганец-прогрессор

— Тебе что-то не нравится? Нока, твой тон…

— Мне этот твой дружок противен, Крим, и ты об этом знаешь. К тому же, меня напрягают взгляды, которые он бросает на Эфру, — баронесса посмотрела на ехавшую впереди младшую баронессу Рой, — Не для него я свою дочь рожала.

С лэном Машвером у Крима недавно и в самом деле стали удачно складываться взаимовыгодные отношения. Друзьями вассалы разных сюзеренов — Аган приносил клятву графу Фейру Карскому — вовсе не были, но внешне старались таковыми казаться даже друг другу.

Крим старался не вникать и не задаваться вопросами, откуда у его приятеля время от времени брались редкие и дорогие товары. Он лишь помогал через своего управителя в Шероде их реализовывать, и как барон предполагал, это были далеко не все лэновские "находки".

И разговор с Аганом насчёт Эфры у Крима действительно однажды состоялся, о чём поставить свою супругу в известность барон не спешил.

Лэн Машвер весьма прозрачно намекал об имевшемся у него намерении видеть дочь соратника или, если называть вещи своими именами, подельника женой, а барон Рой усиленно изображал не понимание намёков Агана. И дело был не столько в том, что бездетный вдовец лэн на целых двадцать пять лет старше шестнадцатилетней Эфры — сплошь и рядом случались браки и между более разновозрастными парами — а из-за внутренней неприязни Крима к своему подозрительному приятелю.

Свою дочь барон, схоронивший тельца двоих мертворождённых сыновей, искренне любил и откровенно опасался за её будущее в браке с Аганом.

— Никто и не заставляет тебя любезничать с лэном Машвером, но, как я смотрю, от денег вы с дочерью не отказываетесь…

В этот момент разговор барона и баронессы был прерван.

— Привет, Крим! Ох, Нока, Нока, а ты всё хорошеешь! Эфра, та и вовсе красотой любого сразит! Дружище, я тебя уже всю пятидневку жду в своём храме, а ты всё никак не найдёшь время навестить старого друга.

Едва только выехав из ворот, их небольшая кавалькада — семья Роев, капитан и два дружинника — на широком бревенчатом мосту через ров столкнулись с большим паланкином, переносимым сразу восемью смуглыми натийскими рабами, из которого им весело улыбался жрец Хаоса преподобный Ласий.

Крим и жрец приятельствовали давно, ещё со времён "Грязевого похода" десятилетней давности, когда оба спаслись от простуды и последующей смерти захваченной у гертцев бочкой крепкого рома, который целыми днями пили в мокром баронском шатре, пробиваемым льющимся с неба потоком воды. Тогда королевская армия потеряла треть своего состава даже не добравшись до вражеской армии. Впрочем, по слухам, у гертцев дела обстояли не лучше, хотя они, как считалось, и вышли победителями, потому что Вернигу Второму Ливорскому пришлось тогда отступить.

— Извини, преподобный Ласий, — Крим, подъехав к раздёрнутым шторкам паланкина, согнулся в седле, и они с приятелем пожали друг другу кисти рук в дружеском приветствии, — Я ведь каждый день на ристалище, меня бьют как деревянного болвана, — засмеялся он, — Только сегодня вот освободился, так тут же сюзерену срочно понадобился. Но завтра, сразу после Железного быка, готов проследовать с тобой, чтобы до утра послужить Хаосу, — тут барон поймал ироничный взгляд жены, напомнивший ему об обещании посетить с ней Живой рынок, — Точнее, не сразу после быка, а к вечеру, — поправился он.

Круглое лицо Ласия выразило недоверчивость.

— Только, смотри, не обмани, Крим, как в прошлый раз. И потом, какой я тебе преподобный? Разве так мы в грязи общались?

Оба рассмеялись, вспомнив не самые грустные дни своей жизни.

В эртнорский храм Хаоса Ласия сослали из столицы за распутство. При том, что, в отличие от Порядка, Хаос — хотя оба бога самоубийства резко осуждали — требовал всяческого изнурения плоти несдержанностью в еде, вине и распутстве. Что уж такого мог совершить этот круглолицый весёлый обормот, что даже столичный клир Хаоса счёл чрезмерным, Крим предположить затруднялся, а сам приятель на вопросы о случившемся с ним только подмигивал и посмеивался.

При этом, барон Рой прекрасно понимал, что желание жреца с ним встретиться проистекало вовсе не из одних только ностальгических воспоминаний и желания продолжить весёлое общение. Формально, храмы богов Порядка и Хаоса не враждовали между собой, а дополняли друг друга, в реальности же они вели бескомпромиссную борьбу за почитателей и, главное, жертвователей. Чем их больше у храма, тем больше богатства, власти и влияния. Ласий наверняка хотел перетянуть своего однополчанина в адепты Хаоса.

— Не обману, — пообещал Крим, — Ты же в курсе прошлого раза.

Пока они разговаривали, с обеих сторон моста скопилось много народа, вот только дворян среди желающих войти в город или выйти из него в этот момент не было, а простолюдины, даже при том, что среди них виднелись и весьма состоятельные горожане, не рисковали поторопить преподобного жреца и благородного барона со свитой.

— Ну, это да, надеюсь, что в этот раз наш граф не сорвётся в столицу участвовать в подавлении овощного бунта. К тому же, и с урожаями в этом году совсем не плохо, — жрец махнул рукой на прощанье, и рабы-носильщики, верно истолковав жест хозяина, понесли паланкин дальше, — До скорой встречи, Крим. Рад был увидеться, Нока, Эфра.

Барон успел заметить, что в ногах пухленького жреца, сидят две молоденькие девушки, старательно ласкающие пальцы его ступней, и засмеялся над причудами приятеля.

— Ты же послезавтра собрался участвовать в общей схватке? — усмехнулась Нока, — И как ты сможешь махать мечом после встречи с этим алкашом?

— А Лечение мне разве не поможет? — пожал плечами Крим, — И не называй Ласия алкашом, он всего лишь выпивоха.

Он равнодушно посмотрел, как от удара капитана Жерога плетью по голове потерял сознание какой-то парень-простолюдин, на своё несчастье оказавшийся перед мордой Эфриной лошади, и сочувствующе вздохнул, взглянув на развеселившуюся дочь — бедняга ещё не знает ответа графа.

Тут Крим подумал, что может отказ сюзерена и к лучшему? Зачем его любимой девочке этот графёныш? Лучше, пусть едет в столицу учиться в университете, приобретёт знания законов, управления, истории, алхимии и прочих наук, а заодно, даст Порядок, за четыре-то года жизни в Ливоре встретит кого-нибудь получше, чем Гочим Эртнорский — азартный игрок, кутила и бабник, правда, умелый мечник и сильный турнирный боец.

— Отец, я хочу участвовать в состязаниях лучников, — притормозив коня, Эфра оказалась вровень с родителями, — Граф сегодня сказал, что после общего сражения, он в замок не удалится, а посмотрит и стрелков. Вместе со всей семьёй. Ты же слышал?

Крим переглянулся с Нокой — обоим было понятно, что движет стремлением дочери показать свои умения лучницы, а они у неё действительно — это барон признавал не как отец, а как опытный воин — на высоком уровне.