Семён Афанасьев - Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4

Чувствуя, что седых волос у неё явно прибавляется, несмотря на подростковый возраст, Цубаса, добросовестно исполнила собственные протоколы и попыталась соединиться ещё раз. Чтобы исключить даже незначительный шанс погрешности.

"Абонент не может быть вызван".

— Ёб же твою, белобрысая скотина, мать. — Произнесла она абсолютно бесцветным и спокойным голосом.

Очень нехорошо спокойным. Тягуче и тоскливо глядя на стенку и мечтая умереть прямо в эту секунду.

Инспектор Садатоши не мог быть недоступен по этому оперативному номеру сегодня. Просто не мог, на то были свои причины, ей известные.

Не мог — но был.

Давя в зародыше панику, Цубаса глубоко вздохнула — и набрала другой номер.

Уже со своего гаджета, понимая, что обратной дороги не будет.

Ватанабэ наслаждался запланированным вечером, как в анекдоте: жене он сказал, что идёт в спортклуб. В спортклубе сказал, что ещё не до конца пришёл в себя после известного семинара.

Сам же отправился в весьма определённый массажный салон, услуги коего были недешевы даже для комиссара полиции, пусть и в непоследнем отделе.

Зазвонил тот самый рабочий номер, который он поднимал в любой ситуации.

Хиротоши задумчиво выждал два или три гудка в надежде, что всё рассосется — и окажется, что абонент просто ошибся номером.

Аппарат не унимался.

Комиссар вздохнул, отстранился от рук массажистки, мягко и уважительно хлопнул её чуть пониже талии и ответил на вызов:

— Очень быстро!

В воздухе мгновенно соткалась голограмма красноволосой подруги того пацана, с которым он не справился в рукопашной на семинаре.

Во время последних событий они стали не то чтобы не чужими, скорее, просто поближе познакомились. Его номер у девчонки, понятно, остался — в том числе, в результате кое-каких мероприятий. Но должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы она вот так, в это время… Целому комиссару полиции…

— Согласна сесть. Все "таблетки" сдам лично. Только помогите, — выдала замогильным тоном девчонка, требовательно глядя перед собой и закусывая нижнюю губу. — Пидор Садатоши недоступен, на оперативном номере тоже. Иначе вас бы не потревожила.

— Таблетки — это то, что я подумал? — мгновенно напрягся Хиротоши. — Выйди! — неожиданно для себя заорал он на массажистку, которая была ни в чём не виновата.

Красноволосая, вполне в духе курсанта её бывшего учебного заведения, дисциплинированно подождала, пока абсолютно раздетая сотрудница салона покинет комнату, а полицейский активирует виртуальный генератор помех.

— Да. Имитатор нейро-концентратора, с усеченным набором функций. Краденый. Мной, лично. — Подтвердила его подозрения несостоявшаяся военнослужащая. — Армейский. Прототип, старый.

— Ты понимаешь, что это не просто залет? И в свете нашего предыдущего вчерашнего разговора, с тюремным сроком я тебе теперь не смогу и не захочу помочь? Уже. — Уточнил Ватанабэ.

Упомянутая девчонкой связка аппаратного и программного обеспечения была насквозь незаконна, по целому ряду параграфов. Предназначенное для использования исключительно вооруженными силами оборудование, как и нейро-расширения для него, годились в очень узком перечне ситуаций, часто были не безвредны и вообще их использование в армии лимитировалось приказами. С грифами классификации.

— Ты согласна, что очень грубо нарушила закон? Настолько, что… — продолжил вносить ясность слуга закона.

С одной стороны, звонившивая была где-то не совсем чужой. Местами.

С другой стороны, Хиротоши очень хорошо знал, как вести себя в этой ситуации. В том числе потому, что долг есть долг.

— Признаю всё заранее, — хмуро подтвердила красноволосая, не отводя взгляда. — Сяду. Только помогите: они Масу вырубили за ноль-ноль-ноль секунды, практически мгновенно… И он сейчас без сознания.

А в следующий момент девица, продолжая смотреть ему в глаза, молча залилась слезами.

— Рассказывай, быстро. — Недовольно поморщился Ватанабэ, нажимая на панели кнопку завершения сеанса массажа и быстро проходя к шкафу с одеждой.

— Вы не должны были так делать. — Манабу категорически не соглашался со случившимся.

Иппэй пнул ногой лежащее на полу тело, затем повернулся к родственнику:

— Ты что, не слышал? У пацана китайские расширения. Ты видел, как он со взрослыми бойцами разделался? — один из Ходзё вздохнул и убрал обратно под кофемашину пистолет.

— Да. Я это всё видел не хуже тебя. И слышал. Ты не должен был так поступать. — Манабу в упор сверлил взглядом своего собеседника.

— Хочешь откровенно? — с половины оборота завёлся двоюродный брат. — Давай! У выскочки из второсортной гуми прямо на теле есть продукт, которого нет ни у кого! Да, ты всегда за неспешное обдумывание, тра-ля-ля, трам-пам… Ты не первый! Ты один из нас! У меня такое же право голоса, как и у тебя!

— Люди делятся на тех, у которых пистолет есть — и на тех, у которых его вовремя не окажется, — поддержал Иппэя Хироки. — Кстати, ты его не насмерть хоть?

— Да нет вроде, — стрелявший ещё раз задумчиво пошевелил носком туфли руку пацана. — Пуля резиновая. Правда, в голову, но тут уже без вариантов было: вы же видели, какой он резкий? А те приложения, что на нём есть, я и с бессознательного откатаю.

— Если кровоизлияние в мозг? — подал голос четвёртый присутствующий.

— Неприятно, — вздохнул Иппэй. — Лишь бы не в нужной доле мозга. Ну что, хватайте его под руки? Потащили на стенд?

Трое, игнорируя Манабу, дружно подхватили не такое уж тяжёлое тело белобрысого европейца и направились к лифту в конце коридора.

— Хорошо, что ты его со спины врасплох застал, — заметил уже в лифте Хироки. — Не дай бог бы пацан дернулся. Интересно, он нас и правда поубивать мог?

— Вот на стенде и узнаем, — недовольно пробормотал Иппэй. — Я с китайскими расширениями пока не сталкивался. Интересно, он о них специально брякнул?

— Да ну, скажешь тоже, — скривил на секунду лицо третий. — Что-то вы слишком хорошо о малолетке думаете. Ну свезло ему; ну родился в той семье… Вернее, усыновили. Ну поставил на деньги папочки интересный продукт, о котором как-то пронюхал — а потом поймал звезду заявился к нам. Права качать. Я, кстати, с перестраховкой Манабу тоже не согласен…

— Вы очень зря это всё затеяли. — Было видно, что слова даются пацану с трудом. — Я даже не буду говорить, что всё ещё можно отыграть назад: уже нельзя.

— Ты не слишком ли много на себя берёшь, животное? — Хироки с наслаждением всадил кулак в живот зафиксированного на стенде белобрысого гайдзина. — Не подумай, что мне это доставляет удовольствие, — продолжил он. — Просто ты сделал больно мне. Я сделаю больно тебе. В расчёте.